Индукция страсти (СИ) - Mur Lina - Страница 40

– Не смей приказывать мне, Бланш, – рычу я, с силой надавливая на её грудь. Женщина издаёт тихий стон и прикрывает на секунду глаза.

– У тебя магазин пуст, Эйс, и лучше уходи, ведь я едва держусь, – шепчет она, облизывая пересохшие губы, словно изголодалась.

– Ты вывела меня из себя. Мне нужно прикончить тебя и не думать больше обо всём этом. Не думать о том, как ты покоришься мне. Как ты доверишься и втянешь меня в новую игру, где на кону будет стоять не только моя жизнь, но и благополучие страны. Ненавижу тебя, – с яростью шиплю я и, отбрасывая пистолет, хватаю её за волосы.

– О, Эйс, ты всё же психопат, и я рада увидеть то, в чём тебя ограничивают. Борись с ними, Эйс, чтобы сделать то, о чём ты мечтаешь. Покори меня, как сейчас, – её руки дрожат от возбуждения, и она дотрагивается пальцами до моего лица.

– Да пошла ты, – с силой отшвыриваю её от себя и даже не делаю попыток помочь подняться пола. Из её груди вырывается смех, безумный смех, и она поворачивает ко мне голову, приподнимаясь на руках.

– Если ты полетишь туда, то вынудишь меня принять сторону дяди, – она ещё больше раздражает меня, и это вызывает приток крови к голове, делая меня таким же больным, жаждущим крови и разрушения. Убийства.

– Тогда я не могу не воспользоваться шансом, хочу понаблюдать, что ты предпримешь дальше, – сквозь смех, отвечает Бланш.

Я могу сейчас придушить её, ударить, и я хочу этого. Хочу, чтобы она умоляла прекратить мучить её и причинять боль. От силы этих желаний у меня рождается страх, что я вышел из-под контроля. Мне необходимо уйти, чтобы не натворить страшного. Подхватываю с пола пистолет и со всей злобой выбиваю дверь, отчего она с грохотом падает. Этот смех застревает в моём сознании, когда я спускаюсь вниз и встречаюсь с перепуганными женщинами.

– Эйс! Ты… ты стрелял? Что с Бланш? – Истерически кричит Молли, замечая в моей руке пистолет. Прячу его обратно в кобуру и хватаю её за руку.

Она визжит, бьёт меня по плечам, а я тащу её за собой. Сначала к двери, потом к машине.

– Закрой рот, – с силой толкаю её в салон и наклоняюсь.

– Что ты с ней сделал? – Плачет она.

– То, что она заслужила. А теперь слушай меня, ты больше никогда не подойдёшь к этой женщине. Если я узнаю, что ты нарушила мой приказ, то последуешь за ней и получишь наказание. Сейчас ты едешь к отцу и ждёшь дальнейших указаний, ты и словом не проговоришься о том, что здесь произошло, иначе я прибью тебя. Ты поняла меня? – Яростно рычу я.

– Чудовище, ты больной…

– Я не слышу, ты поняла меня? – Повышая голос, ударяю кулаками по машине, отчего она покачивается, а шофёр испуганно сжимается, как и сестра отодвигается к другой двери и кричит.

– Да… да, – скулит она.

– Отвези её к отцу, – бросаю шофёру и хлопаю дверцей.

Мне необходимо остыть, иначе меня разорвёт от адреналина. Я давно уже не стрелял, и это так прекрасно позволить себе пугать всех. Увидеть минутный ужас в глазах Бланш мало, мне этого мало. Я с ума схожу, направляясь по тротуару. Люди оглядываются на меня, а я хочу каждому врезать. У меня чешутся кулаки, я больше не в силах противиться желанию быть тем, кто я есть. Машиной для убийства. Я хочу чувствовать кровь на своих руках, наслаждаться её красивым оттенком, и это меня безумно возбуждает. Хочу её кровь, её крики, её тело! Хочу вернуться и научиться драть женщину! Не трахать, не заниматься любовью или сексом, а драть до тех пор, пока она не погибнет в моих руках, подо мной! Я безумен!

– Сэр, – за спиной раздаётся голос одного из охранников, следящих за домом Бланш.

– Что? – Низко спрашиваю его. Может быть, наброситься на этого мужчину, насытить свою сущность, и тогда придёт ослабление желаний?

– Вас срочно вызывают в парламент, – от его слов всё холодеет внутри, но не обрывает чудовищной жажды движения.

– Хорошо. Едем, – киваю ему, проклиная эту женщину за то, что она вынудила меня сделать.

Нейсону уже доложили о моём проступке, о выстрелах и криках. И я знаю, что меня ждёт. Знаю и не могу бороться с этим, потому что импульсы головного мозга повторяют снова и снова клятву, которую я давал в самом начале. Именно она вынуждает меня идти самому на ковёр и каяться. Унижаться. Нет, я не буду, хватит с меня. Не буду.

Уверенно поднимаю подбородок, замечая, что ни одного секретаря нет. Сумасшедшая сила поднимается внутри меня, когда я открываю дверь кабинета дяди и вхожу в него.

На меня набрасываются моментально, я отражаю удары снова и снова, пока численность нападавших не превосходит качество моих навыков, и на губах я ощущаю кровь, которую сплёвываю на пол. Меня подхватывают под руки, и удар приходится прямо в живот, затем ещё и ещё, вынуждая меня скулить, но я сжимаю губы, дёргаясь от каждого нападения.

– Ты совершил ошибку, солдат, и теперь тебя ожидает плата. Ты позволил своему зверю взять верх и чуть не сорвал операцию. Увести его в чёрную комнату и напомнить ему, что такое нарушать приказы, – кулак дяди с силой и ненавистью обрушивается на мою скулу, отчего голова дёргается.

Я знал, что это когда-нибудь снова вернётся. Чувствовал интуитивно сегодня, и вот оно происходит вновь со мной. И я вытерплю, ведь иначе я никогда не узнаю, кто такая на самом деле Бланш Фокс. Для меня.

Сильные ледяные капли бьют по моему затылку, когда моё обездвиженное, израненное и измученное тело куда-то несут. Ноги волочатся по земле, собирая пальцами гравий. Меня укладывают на что-то твёрдое лицом вниз, поворачивают на щёку, и отпускают.

– Мы не можем его так оставить, – сквозь туман в голове я слышу мужской шёпот.

– Мы должны, это приказ. Этот ублюдок сделает с нами то же, что и с Эйсом, а он один из самых стойких и сильных солдат у нас. Посмотри, что он с ним сотворил, он искромсал его. Хочешь так же? – Отвечает ему другой.

Капли дождя имеют особенный вкус, всё зависит от места нахождения. Можно ими отравиться, а порой можно насытиться. Осадки напрямую зависят от экологии, и я так хотел бы оказаться где-то недалеко от химического завода, чтобы вода превратилась в яд и была смертельной для меня.

– Нет, не хочу. Но, чёрт возьми, холодно, ливень, он голый, и это бесчеловечно. Он подхватит воспаление лёгких, если мы его оставим, – с жалостью произносит первый.

– У нас нет выбора. В этом мире нужно защищать только свою задницу. Ты представь, что с тобой сделает Стержень, если он позволил себе сотворить такое с племянником без какого-либо серьёзного повода. Его кто-нибудь подберёт. Пошли, нам нужно поторопиться, его найдут, а мы ещё не закончили дело. Нельзя сейчас злить этого ублюдка, иначе мы отправимся в канаву кормить червей.

Гравий шумит под тяжёлыми шагами тех, кто привёз меня на дорогу. Да, это она. Я едва шевелю пальцами, нет, мне кажется, что я это делаю, но нет. Руки лежат на асфальте, хотя чувствительность потерялась, но запах остался. Я лежу прямо на асфальте, скорее всего, брошенный посреди дороги, чтобы меня заметили быстрее. Шума машин неслышно, не считая издаваемого одной, проезжающей мимо меня. Значит, я довольно далеко от жилых кварталов, и меня не найдут до утра.

Тошнота изъедает желудок, голова словно огромная, но я всё слышу. Буквально всё, когда должен был уже отключиться от такого наказания. Любой бы отключился от шокового давления на болевые точки, но я продолжаю пребывать в сознании.

До моего слуха доносится размеренный звук цокающих каблуков. Даже дождь стихает, оставляя чёткий ритм. Ко мне кто-то приближается, и я заставляю себя приоткрыть залитые кровью глаза. Мутное зрение искажает картинку, но я вижу чёрные лаковые туфли, направляющиеся прямо ко мне. Они уверенно идут по дороге, как и их обладательница. Острые носы туфель останавливаются прямо перед моими глазами. Они разворачиваются и обходят меня. Закрываю глаза, не имея больше сил смотреть. Дыхание вырывается из груди хриплыми резкими звуками, так и не наполняя зудящие лёгкие.