Индукция страсти (СИ) - Mur Lina - Страница 126

– Сэр, всё исполнено, как вы и просили. Я связался со всеми, кто мог бы нам помочь. Мы проверили весь периметр и, помимо этого, я расставил людей за пределами нашего дома, – чётко произносит Гамильтон.

Перевожу на него взгляд. И его она тоже обманула. Эта гадюка обманула всех, но обиднее всего за себя. Ведь я был другим, а Нейсон готовил её, чтобы поставить меня на колени. Нет. Я так и не пал. Не паду.

– Сэр, с вами всё хорошо? – Вкрадчиво и осторожно спрашивает Гамильтон.

– Нет. Я узнал, какой вкус у предательства. Я узнал, что работал всё это время не для страны, а против неё. Я узнал слишком много, чтобы назвать это состояние хорошим, – безжизненно отвечаю ему.

– Мистер Рассел, я не могу подобрать слов, чтобы сказать, как мне жаль. Это она, да? Бланш? С ней связаны ваши переживания? Она мертва?

– Нет, не мертва. Но будет. Обещаю, что будет. Но сначала дай мне время, чтобы переварить это. Мне нужно время. Подготовь спальню и запасись продуктами, медикаментами и кровью. Возможны ранения, поэтому у нас должно быть всё здесь в случае чего, – направляюсь к лестнице.

– У нас снова будет гостья? – Удивлённо произносит он.

– Да. Завтра она приедет, точнее, я привезу её. Больше у меня никого не осталось, кроме тебя и её. У меня появилась цель, и я должен расписать все свои действия и обдумать их. А дальше вы исчезнете, когда положение станет критическим. Я не верю никому, и в данный момент мне больно, – оставляю свои полные горечи слова в воздухе тёмным сгустком.

Когда я оказываюсь в спальне, где до сих пор витает тонкий и едва уловимый аромат орхидеи, то хриплю и достаю пистолет. Выстрелы разрывают кожаную обивку чемодана, уничтожая её одежду. Следы её присутствия здесь. И мне невыносимо понимать, что она слышала меня. В ту ночь она сидела и обнимала меня, когда я был слабым. Она играла по правилам Нейсона и всё, что показывала мне – фальшь. Чёрт возьми, мне больно! Я хочу нанести себе увечья, только бы не ощущать, как моя грудь сипло сжимается, вырывая из меня предательский стон. Я не умею переживать такое, потому что незнаком с чувствами, подобно бомбе, разрывающими меня изнутри. Мне так больно видеть её здесь. Именно сейчас видеть, как она улыбается мне и заверяет в своей лжи. Мысленно переноситься в другую спальню и слышать о том, насколько она влюблена в меня. Ложь! Ложь! Ложь! А я? Что со мной, раз я испытываю адские муки в груди? Почему это так сильно подкосило меня сейчас? Неужели, я, действительно, поддался самой глупой болезни человечества? Примитивный. Жалкий. Брошенный. Преданный. Первый раз, и так глубоко. Я же, как бы ни хотел сейчас признавать, верил ей. Я считал, что она другая, отличается от всего этого мира и создана для меня. Но это фальсификация данных. Это моя ошибка, что так бездумно позволил проникнуть в моё сознание. Я подарил ей возможность узнать меня теперь ещё лучше, чтобы выиграть. Это война не только из-за моих чувств. Это война международного уровня. И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы наказать обоих. Чёрная комната, которую она так любит, станет для неё, действительно, последней дорогой к моим фантазиям. Я испробую на ней всё, что мне будет доступно, пока она будет умолять меня и снова лгать. Но больше на это я не попадусь.

И эта ночь официально станет смертью человека внутри меня, а завтра очнётся чудовище, лишившееся пути обратно. Женщина может не только поднимать на небеса, но и опускать в ад. Женщина – самое ужасное оружие человечества. Женщина, ставшая для меня близкой, в одну минуту превращается в мишень. Она воскресила меня и убила. Удивительно, что может сделать только одна женщина с таким, как я.

Опасаться пустоты глупо. Она внутри нас. Она полноценная часть нашей жизни. Пустота, в которой всё происходящее становится отчуждённым фильмом, незначащим ничего. Именно благодаря пустоте в сознании и в сердце можно не чувствовать больше ни капли потенциально опасных веществ, созданных, чтобы уничтожить способность человека защищаться. В пустоте рождается понимание изощрённых узлов и протяжённых проводов, сводящих все события в одну длинную и смертельную полоску. Нет больше ни прошлого, ни будущего, а только настоящее, где мне предстоит объявить войну самым жестоким и властным людям страны.

Коридор, словно длинная и тёмная пещера, где за каждым поворотом ты можешь встретиться с насилием, смертью и беззастенчивым признанием в том, что человеческая жизнь ничего не стоит. Для тех, кто находится здесь, обычные люди – это ресурс, а вот те, кто заставляет обычный и ничего не подразумевающий народ опасаться за свою безопасность, ставят себе неимоверно высокую ценовую категорию. Но это всё ложь.

– Мистер Рассел, вас уже ожидают.

Так глупо впускать врага в место, которое до сих пор воняет похотью и предательством. Этот смрад ещё глубже проникает в моё очищенное от внешнего влияния сознание, даруя мне силы и уверенность в выигрыше.

– Эйс, присаживайся, – Нейсон, сидящий за столом, спокоен и уравновешен. Он раб. Её раб, а я сделаю его своим. Пришло время показать, кого он вырастил. Наступил час расплаты. У моей боли тоже есть цена. Смертельная.

– Благодарю, сэр, я постою, – сухо отвечаю я.

– Что ж, как знаешь. Итак, мисс Фокс, по моим данным, вчера уехала из твоего дома и не вернулась.

– Верно.

– Ты не доложил мне об этом, – укоряет меня, отчего я лишь усмехаюсь.

– Верно.

– Есть для этого причины?

– Нет.

– Тогда объяснись, что заставило тебя не рассказать мне о том, что Бланш Фокс теперь находится в опасности? – Хоть немного разозлился бы, чтобы посмешить меня. Ну хоть чуть-чуть доставить радости. Нет, он равнодушен, ведь ещё несколько часов назад находился с ней. От него воняет ей. От него несёт зловонием разврата.

– Эйс, я требую объяснений, – ударяет по стулу, накаляя воздух в моих лёгких. Давай приблизься ко мне. Ну же, трусливая скотина, подойди ко мне. Осчастливь меня, иначе я не смогу остановиться. Не зли меня.

– Солдат, что происходит с тобой? – Нейсон встаёт из-за стола, а я продолжаю улыбаться.

– Эйс, ты в порядке? Ты понимаешь то, что натворил? Теперь это задание для тебя закончено. Раз ты…

Предел достигнут. Он вернул меня во вчерашний день, и ярость, проникшая удушливым уколом в мою грудь, доставляет мне удовольствие замахнуться и врезать ему по лицу со всей одури от той боли, что она причинила мне. Он падает на пол, выплёвывая кровь, и поднимает на меня злой взгляд.

– Ты рехнулся? Ты в своём уме? Захотел спуститься в чёрную комнату? Или…

Ногой ударяю его в живот, а затем ещё раз. Хватаю за шкирку стонущего раба и теперь понимаю, что такое власть над слабыми.

– А теперь слушай меня, папа. Чёрной комнатой тебе меня не напугать. Я выживу. Именно ты научил меня не поддаваться физической боли. Только вот ты не предупредил, что если начинаешь что-то чувствовать, то это понятие расширяет границы наслаждения кровью, – поднимая его с пола, толкаю в грудь, отчего Нейсон летит в стену и ударяется об неё затылком.

– Сейчас придут… они услышат…

– Пусть. Я убью. Я буду стрелять в каждого, кто войдёт сюда, без разбора. А, ты решил проверить, не так ли? Решил, что, вызвав сюда, закуёшь в кандалы до того момента, пока не наступит время использовать меня в своих целях? Тогда смотри, – распахивая пальто, демонстрирую ему несколько пистолетов и беру по одному в каждую руку.

– Эйс, остановись. Лучше остановись, и мы обсудим всё спокойно, – он поднимает руки, пытаясь обезопасить себя. Нет больше ни одного отголоска внутри. Слышу тихие и осторожные шаги четырёх человек, подбирающихся к кабинету. Они вооружены, и одеты в бронежилеты. Им ранее отдан приказ: «на поражение».

Дверь распахивается, и я, разворачиваясь, стреляю. В лоб. Первый. Второй. Третий. Четвёртый. Они падают один за другим, даже не защищаясь. Крик секретаря, и я направляю пистолет на него. Женщина визжит от ужаса.