Индукция страсти (СИ) - Mur Lina - Страница 119

– Я хочу ещё… ещё, – как в бреду шепчет она, выскальзывая из моих рук, и тянет меня на кровать. Я падаю на неё, и Бланш опускается к моему члену, поглощая его ртом. Она двигается вверх-вниз, лаская мои бёдра. Её руки везде, а я, закрывая глаза, наслаждаюсь её влажным и жадным языком.

Но нет, я хочу кончить в неё. Хочу, чтобы моя сперма слилась с её смазкой и вытекала бесконечным потоком. Хватаю её за волосы, вызывая вскрик, и переворачиваю на спину. Не позволяю сделать и вдоха, как впиваюсь поцелуем в её губы. Приставляю свой член, мокрый от её слюны к не менее сочной дырочке и грубо врываюсь в её тело. Она кричит от наслаждения и цепляется за мои плечи, обхватывая мою талию ногами. Мой член скользит в ней, потирая все чувствительные точки внутри. Жар, идущий от её тела, сводит с ума. Отпуская из плена её губы, приподнимаюсь и раздвигаю ей ноги, насыщаясь видом блестящих губ, между которых двигается мой член. Обхватывая её ягодицы, резко, быстро и точно трахаю её. Она сжимает свою грудь руками, до красных следов, вызывая во мне бурное наслаждение этим видом.

Мне кажется, что больше, действительно, ничего не существует, кроме её громких и зазывных стонов, моего возбуждения и долгого насилия сознания. Мне нравится чувствовать, как она полыхает изнутри и кончает раз за разом ещё более бурно, чем в предыдущий. И желание в ней нарастает с такой же силой, как и во мне. Дохожу до критической точки, в этот момент нахожу её губы, и с хриплым стоном изливаюсь в неё. Моё тело дрожит в её руках, и она выгибается, сжимая меня крепче и внутри, и снаружи. Всхлипы и рваное дыхание сливаются, пока я перевожу дух. Приподнимаясь с неё, убираю пряди с потного лица и вижу, как слеза скатывается из её закрытых глаз. Она плачет, улыбаясь, это так странно и так прекрасно, что я не могу подавить в себе желание поймать губами солёную влагу и встретиться со спокойным и счастливым взглядом.

– Я прощаю тебя, но предательство никогда, – шепчу ей.

И она понимает меня без слов, даже то, что я не посмею произнести. Я тоже не сломаю себя, как и она. Это всё другое. Ты словно перерождаешься, когда держишь в руках самое хрупкое и в то же время несокрушимое, предназначенное только для твоих глаз и ни для чьих более. Только для меня одного во всём мире. Я такой для неё неповторимый. И именно это читается в открытом и нежном взгляде.

– Как ты смотришь на наручники? – Приподнимаясь, она целует меня в губы.

– Довольно сносно, если они оставят на твоей коже след, – отвечая ей, улыбаюсь.

– Тогда арестуйте меня, сэр, я провинилась. Я до сих пор не удовлетворена, – выдыхает она, вызывая у меня громкий хохот.

– Голодная. Жадная и вся моя, – сквозь смех, произношу я, скатываясь с неё.

– Вся твоя, – повторяет она, укладываясь на мою руку, и наши взгляды встречаются.

Наверное, это и есть самое безумное и необъяснимое, что может существовать для логики. Чувства. Обострённые. Оголённые. Психически ненормальные. Наши.

Просыпаясь, приподнимаюсь на локтях и вновь вижу пустое место рядом с собой. Наверное, я должен быть рад, что Бланш понимает, насколько мне пока сложно привыкнуть к тому, что утром я могу увидеть рядом с собой, в своей постели женщину. Но сейчас я был бы больше рад, если бы она была здесь. Это такое странное явление, подчинившее моё сознание. Когда я вижу Бланш и точно уверен в её местонахождении, желательно в поле моего зрения, то мне спокойно. А вот когда её нет, и я понятия не имею, что ещё взбрело ей в голову, то желудок сжимается от нехорошего предчувствия. Хотя последнее, вероятно, оттого, что я безумно голоден. Ночь с этой женщиной это какая-то гонка в желании получить максимум удовольствия и воспоминаний, чтобы в будущем знать – там был я. Тот самый мужчина, не желающий принимать обычное сношение за нечто большее. Тот самый психопат, ненавидящий людей и избегающий встреч и разговоров с ними. Тот самый солдат, которого держали столько лет под контролем жестокими наказаниями и, возможно, наркотиками. И появление только одной женщины удивительным образом всё изменило. Весь мир перевернулся и теперь представляет собой угрозу для неё. Мой мир, притянувший её по ещё мне неизвестным причинам.

Приняв быстро душ, одеваюсь в свою обычную одежду и замечаю, как тихо вокруг. Тишина – это плохо. Тишина – это смертельно. Тишина в моей работе влечёт за собой отвратительные последствия. Тишина всегда наступает в период, когда враги готовят кровавое и ужасное наступление, и именно тишина становится опасной иллюзией расслабления. Я это проходил не раз, поэтому сейчас меня всё напрягает.

– Сэр, доброго дня. Вы предпочитаете кашу с тостами или сразу же обед? – Внизу меня встречает Гамильтон, и он тоже спокоен.

– Где она? – Сухо спрашиваю его, осматривая безмолвный холл и комнаты на первом этаже.

– Мисс Фокс? Она уехала примерно полчаса назад, перекусила и сообщила, что вы знаете причину её отъезда, ещё что-то про сюрприз, но я не вдавался в подробности. За ней заехало такси, также она упомянула о том, что ей необходимо взять кое-какие вещи из дома, чтобы показать их вам. И ещё о том, что, конечно же, время её отсутствия не будет засчитано, и завтра она останется до вечера, – сообщает мне он.

– То есть у тебя с ней состоялся длительный диалог, и эта женщина больше не вызывает у тебя желания её отравить? – Усмехаясь, интересуюсь я, направляясь на кухню, где обычно и принимаю пищу.

– Нет, конечно, она ужасно прямолинейна, отвратительна и абсолютно мне неприятна, – быстро отвечает он, вызывая у меня улыбку.

– Лгать ты так и не научился, – замечаю я. – Обед. Плотный обед.

Гамильтон, отворачиваясь от меня, скрывает яркий румянец, появляющийся на щеках, когда я его уличаю в настоящих ощущениях, и занимает себя кастрюлями и разогревом пищи.

– Надо же уже начало второго. Не помню, чтобы когда-нибудь я спал так долго, – бросая взгляд на часы, произношу вслух свои мысли.

– Конечно, если бы вы легли, как обычно, но вы были слишком заняты до утра, – тихо бормочет себе под нос Гамильтон.

– А ты слушал?

– Хм, нет, сэр, но это было невозможно не услышать.

– Когда ты сам в последний раз занимался сексом? – Спрашиваю его, вгоняя в ещё большую краску и нервозность.

– Сэр, я бы не хотел отвечать на этот вопрос, – сухо произносит он и ставит передо мной кружку с кофе.

– Это вам сейчас нужнее, – объясняет свой выбор, – особенно после потраченных сил.

– И всё же ты не упускаешь возможности напомнить мне о том, что у меня был секс. Несколько раз. Хороший секс. Жёсткий секс. Грубый секс. Безумный секс. Громкий секс. Извращённый…

– Я понял, мистер Рассел, вы довольны, – обрывая мою речь и вызывая у меня смех, Гамильтон поджимает губы, но затем изумлённо поднимает на меня взгляд.

– Вы… вы…

– Что я? – Улыбаясь, делаю глоток обжигающего кофе.

– Вы сейчас… это она сделала? Вы никогда не ведёте себя так, как… в общем, как нормальный человек. Вы не радуетесь. Вы не хохочете словно проказник, и не выглядите так неряшливо, хотя в костюме. Но ваша сорочка хранит аромат этой женщины, как будто она в ней ходила. И вы не в чёрном, а в тёмно-синем. Вы рады, сэр, вы первый раз радуетесь жизни. Простите меня, но я… признаю, мне нравится мисс Фокс, – понимая, что уже сказал лишнее, Гамильтон замолкает и виновато смотрит на меня. И он угадал то, что именно Бланш вчера носила мою рубашку, накинув на себя после душа, чтобы немного помассировать мои плечи, а затем в который раз помогла мне сойти с ума от её змеиного языка и его умений.

– Да, ты прав. Ты абсолютно прав, я ещё ни разу не испытывал таких эмоций, и они мне комфортны. Я привыкаю быть собой, и это странно, даже страшно. Но, вероятно, мне они необходимы, чтобы хотя бы немного не думать о том, что Бланш угрожает опасность. А она сейчас находится в городе, где за ней ведётся слежка не только моей организацией, но и человеком, желающим её убить. Возможно, сейчас я выгляжу и веду себя, как самый примитивный примат, волнующийся и плохо справляющийся с неприятным предчувствием, – серьёзно отвечаю ему.