Человек в саване
(Уголовные рассказы) - Бухов Аркадий - Страница 18

— В эту ночь мама тоже заперла комод?

— Да.

— А куда она дела ключ от него?..

— Как и всегда, — отдала перед сном мне… Она всегда говорила, что боится, когда ключи с ней…

— А что сделала ты с ним, Валя? — быстро спросил следователь. — Где он?

— А разве он нужен?

— Неужели он у тебя?

— Я думала, что ведь это воры лезут к мамочке и убежала с ним, — покраснела Валя.

— Значит, ключа в комнате не осталось?

— Нет.

— Странно, — сказал следователь, повертывая голову в мою сторону, — а ведь комод не взломан, а открыт ключом… Ну, прощай, детка…

Валя ушла.

В эту же минуту следователь подошел к моей двери и позвал меня.

— Все слышали?

— Все, — кивнул я головой.

— Что же скажете?

— Что я скажу? — горько сорвалось у меня. — Что все эти люди, которые были здесь, считают меня убийцей… Что, положа руку на сердце, Николай может поклясться, что видел, как я вхожу в комнату убитой; Валя видела меня почти в момент убийства; Медынин может подтвердить, что он видел кровь на моих руках… Словом, что я убийца, убийца, убийца…

Я с каким-то озлоблением повторял это слово, чувствуя, что оно, как молот, бьет меня по голове.

— И они не ошибутся, — грустно сказал следователь.

— Что убийца — я?

— Да, — так же ответил он, — суду не часто приходится иметь дело с такими загадочными убийствами по приказанию сильной воли слабой… Убийства, жертвой которого очутились вы…

— Значит, я убийца, — тупо повторял я, — меня отправят на каторгу…

— Надейтесь, что судьи поймут, — мягко бросил следователь, — здесь многое слишком ясно… Они найдут настоящего убийцу…

— А если нет? — почти закричал я.

— А если нет… тогда…

— Я знаю, что тогда, — как стон, вырвалось у меня из горла, — и я, обессиленный, упал в кресло и зарыдал, задыхаясь и ломая пальцы…

Случайно я заметил, как следователь наклонился надо мной и по одной из морщинистых щек сухого чиновника, ставшего на время только человеком, тоже скатилась крупная слеза.

Сегодня мне подали обвинительный акт. Я не буду приводить вам его: если вы прочли внимательно записки, вы знаете его содержание…

А через несколько дней будет суд. Целую жизнь не запятнавший себя никогда бесчестным поступком или корыстной гадостью человек, пред которым, быть может, была впереди хорошая, трудовая и светлая жизнь, я — Сергей Николаевич Агнатов, — предстану пред судом в качестве убийцы женщины, убийцы из-за ящичка с бриллиантами… И когда будут читать обвинительный приговор, каждый человек, кто только будет находиться в суде, станет смотреть на меня и думать: вот эти руки были в крови, это лицо склонялось над хрипящей, умирающей женщиной, эти глаза смотрели в потухающие глаза убитой…

Кто спасет меня от этого ужаса? Кто размотает этот клубок кошмарных событий, кто поймет, что я — убийца, который не помнит, — достоин только сожаления, а не каторги?..

Кто сумеет доказать, что я, случайный убийца, — невиновен, и найдет настоящего убийцу, доказав его вину?..

— Ватсон, — шепнул мне на ухо Шерлок Холмс, — с этой дамой случилось несчастье.

— Откуда вы знаете? — с изумлением посмотрит я на него.

— Дедуктивный метод, — хладнокровно ответил сыщик. — Она плачет.

— Но почему же вы думаете, что она плачет от несчастья? — пораженный его доводами, пробормотал я.

— О, мы, сыщики, должны быть внимательны ко всему… Войдя в комнату, она сказала: «Сударь, со мной случилось несчастье». Сопоставьте ее заявление и слезы, и вы поймете, что я прав.

— Да, да, — преклоняясь перед ним, сказал я.

— Сударыня, — сказал Шерлок даме, — скажите, что привело вас сюда…

Дама приложила платок к глазам, одним усилием воли сдержала истерический крик горя и ответила:

— Один рубль десять копеек.

— Наследство? — быстро схватывая ее за руку, спросил Шерлок. — Украли?

— Отдала. Сама. Везде то же самое.

— Кому?

— Ему. Фамилию сейчас забыла. Рядом с нами. Высокий, рыжий.

— Записывайте, Ватсон: высокий, рыжий. Требовал и угрожал?

— Откуда вы знаете? — с удивлением, в котором сквозил ужас, спросил я.

— О, мы сыщики. Что у него было в руках, сударыня?

— У него? Ветчина.

— Записывайте, Ватсон. Это первый случай в моей практике — убийство ветчины.

— Докажите, что он жулик, господин Холмс, — умоляюще произнесла дама, — сделайте это ради моего малютки-сына, исключенного из университета за невзнос платы, и ради моего малютки-мужа, лишившегося места в кредитной канцелярии…

— Сударыня, — сказал Шерлок Холмс, — я сделаю все, что смогу…

— Это работает шайка канадских подкалывателей, — хмуро сказал Холмс, когда женщина ушла. — Том Джонс, человек с рваным ухом, и его шайка… Я накрою их… Ватсон, кто-то звонит…

— Телеграмма…

— И ее, конечно, принес не ученик консерватории, а телеграфист…

— Шерлок… Откуда…

— О, мы сыщики… — Он быстро пробежал телеграмму и, побелев, тяжело опустился в кресло. — Ватсон, преступление развертывается… Среди белого дня, на Невском, с человека взяли полтора рубля за фунт сливочного масла…

— Вы шутите, — не веря собственным ушам, произнес я, — не может быть. Ведь около Петрограда десятки вагонов с прекрасным сливочным маслом… Полиция…

— Полиция? — раздраженно сказал Холмс. — Что вы мне говорите… Шайка канадских грабителей сильнее полиции… Кто-то идет, Ватсон…

— Письмо. Почерк неразборчивый.

— Это пишет Джим, моя собака, которую я дедуктивным путем научил писать на почтовой бумаге.

Он вскрыл конверт и громко произнес:

— Преступление…

— Продолжается?

— Развивается, Ватсон, бешеными шагами… Джим пишет, что он проследил за старухой, с которой взяли шесть гривен за десяток яиц…

— В безлюдном переулке, осенней ночью, когда темное небо, нависш…

— Днем. На Садовой! — резко кинул он.

— Преступник бежал?

— Торгует. О, Том Джонс, — опасная штучка…

— Но ведь, подъезжая к Петрограду, мы видели вагоны, наполненные яйцами…

— Джонс задерживает их на станции…

— Но городское самоуправление…

— Агенты Джонса, канадского разбойника, дорогой Ватсон, вездесущи… Они в тех местах, где даже…

— Кто-то стучится…

— Это стучится мужчина.

— Почему вы думаете? Я поражен до глубины…

— Ах, это так просто, — почти с досадой кинул великий сыщик. — Он говорит за дверью басом. На моей практике был только один случай, в Небраске, чтобы женщина говорила басом. И то это оказалась не женщина, а негодяй Баукинс, которого повесили… Что там?

— Записка…

— Дайте… Ватсон, я теряю голову. Они хитрее меня. Новое преступление на окраинах Петрограда. Громадная партия дров исчезла на глазах у толпы. Остатки продавались по восемнадцать рублей за сажень…

— Может быть, поедем сами?..

— Едем, — коротко сказал он, — сыщик должен быть первым на месте преступления.

Мы вышли на улицу.

— За нами следят, — шепнул мне Шерлок, — нужно быть осторожным. Сейчас я проверю, нет ли поблизости молодцов из шайки Джонса. Извозчик!

— Куда прикажете?

— Невский, угол…

— Рупь.

Шерлок метнулся в сторону и оттащил меня.

— Это Джек Пятнистый, один из главарей… Дальше.

Через две улицы, около какого-то магазина, мы увидели толпу людей, мрачно стоявших друг за другом. Впускали в полуприкрытые двери магазина по одному.

— Здесь творится что-то неладное… В чем дело? — спросил он у одного из толпы. — Сознавайтесь. Только при этом условии вам будет дарована свобода.

Тот схватился за сердце, пошатнулся и заплакал.

— О, не сердитесь. Я не виноват. Это очередь за сахаром.

— Вы врете, сэр, — холодно сказал Шерлок, — я знаю, что в Петрограде громадные залежи сахара. Вы врете.