Худший из миров 4 (СИ) - Софроний Валерий Иванович - Страница 29

Командор продолжал надрывно орать, Рубин хмуро молчал, поглядывая в сторону Виктора. Лидер клана и его сестра занимались тем же, стараясь не смотреть на удручающую картину, зато во всю угорал, нет, даже не угорал, а ржал аки конь, катаясь по полу Костя Феникс. Чувство такта мелкому сволоченку было чуждо, и он с удовольствием придался смеху:

— Урка, — вытирая слезы от смеха практически проорал Тигер, — ты бы видел себя сзади! Да ты вылитый дикобраз!

Тигер вновь повалился на землю и продолжил смеяться.

— Витя, мать твою! Ты же сказал, что это край?

Страдальческим голосом полным унижения и боли провыл комбинатор.

— Не под рассчитал маленько, — сознался долговязый дроу отводя глаза.

— Ржёшь, тварь! — комбинатор с ненавистью во слезливом взгляде, глядел на Костю. — Лучше песенку про котенка спой, постарался уколоть Командор мелкую сволочь.

Костя смеясь в кулак встал напротив идиллической картины, картинно служил руки и на какой-то старинный минорный мотив затянул тонким фальцетом:

— Ты снимаешь свои панталоны стоя лицом к земле,

И я вижу ужасные стрелы, в истыкано рваной спине!

Тебе хочется плакать от боли, или забыться во сне!

Кстати, где те ребятки, которые их на втыкали тебе!

— Сука! — не выдержал Командор и взвыл от досады.

А дальше в судьбе «великого и ужасного» произошла первая в «Другом мире» хирургическая операция. За первую стрелу взялся Рубин, он довольно грубо и бесцеремонно выдернул первый снаряд. Матерные вопли нарушили спокойный уклад королевства Оран. Больше дотрагиваться до себя Рубину Командор категорически не разрешил, и роль доктора перешла в лапки долговязого дроу. Виктор, ровно так же, как и грилл оказался слаб в понимание тонких и ранимых чувств больного. Далее свои услуги предложил сволоченок Костя Феникс. Но комбинатор на отрез отказался от его «замечательных» услуг. И за сложную операцию по извлечению стрел из филейной части принялась умничка Аврора. Девушка максимально деликатно выдернула остальные снаряды, за что приобрела несколько десятков, а то и сотен пунктов в глазах «великого и ужасного». А дальше произошла эпическая ссора, практически размолвка между союзниками. Тигренок в очередной раз пошутил и получил веселую словесную оплеуху, на минорный мотив о том, как он подставляет своих. Слово за слово. В спор втянулась и Аврора, заступаясь за младшего брата, девушка в силу особого строения структуры собственной памяти мастерски вспомнила кучу косяков, совершенных Командором. Это была вторая эпическая ссора за последние несколько недель. В общем в конфликте остались не задействованными Ромка и Виктор, именно они и растащили спорщиков по разным углам. Младшие Фениксы оскорбившись оставили Командора на попечение Рубина и отправились восвояси. А комбинатор стоя на коленях размышлял о дальнейших своих шагах.

Дорогой читатель, эта эпическая ссора, состоялась именно по инициативе Олега, он не держал зла на Фениксов за тот пассаж, который по глупости устроил себе сам, он даже не злился на Костяна за его довольно жесткие приколы. Комбинатору нужно было во что бы то не стало избавиться от Фениксов чтоб вскрыть усыпальницу. Аврора наверняка не позволила бы просить помощи у Рыжей, есть у женщин особая черта, не позволяющая отказаться даже от того что им не принадлежит.

— Зря ты так! — попенял Рубин поднимая босса с колен, — ты ведь сам встрял, по собственной глупости. И Авроре гадостей наговорил, а ведь она к тебе очень тепло относится.

— Да ты что? А я и не догадывался! — всплеснул руками комбинатор, — послушай Ромка, я совершенно не злюсь на них за произошедшее. Просто мне на какое-то время нужно будет от них избавиться. Ты же понимаешь, что мы не сможем нашим составом достать тебе мега саблю.

— Это уже все поняли, — хмуро ответил грилл,

— Я подумываю привлечь к этому делу «Жемчужных», — комбинатор закинулся мензуркой заживляющей раны и продолжил, — в этой усыпальнице лежит янтарный ларец полный крупных алых рубинов. И в случае, если мы привлечем Шан Ли, то скорее всего эти камешки мы потеряем.

— Это же целое состояние, — произнес Роман прикинув размер янтарной шкатулки, — тогда понятно почему ты так поступил с Фениксами. Вот только боюсь, что Аврора тебе этого не простит.

— Мы потеряем камни, но получим «зубочистку». Этот меч очень сильно усилит тебя, и очень сильно поссорит меня с Фениксами, возможно навсегда.

Рубин уселся на край обрыва и глядел вслед убегающим дроу:

— А знаешь, Олег, мне нравятся эти ребятки. Нет, они та еще клиника, особенно Тигер. Но они молодцы, стараются ради друг друга.

— Решай, — жестко потребовал Олег, — что тебе нужней.

Роман Рубин раздумывал минуты три по большому счету, то что он собирался провернуть имело четкое название — предательство.

— Ладно, пройдем данж с «жемчужными», — сдался Рубин.

К вечеру Командор и Рубин вернулись в «Бригантину». Рубин попрощавшись покинул лучший из миров и отравился заниматься собственными первостепенными делами. Олег же подсел за свой любимый столик к работающем над документами Юму. Престарелый леприкон был сосредоточен, небольшие очки висели на кончике носа, а перо в руке Юма шустро выписывало строки не белом листе.

— Как назовем наш банк? — прервав работу пером неожиданно спросил Юм.

— «Клевер банк», — не раздумывая и секунды предложил Олег.

Юм перевернул несколько страниц и внес название банка в бланк.

— Юм, как там обстоят дела с лордом, — напомнил Олег.

— Все не так плохо, — не отрываясь от листов ответил леприкон, — в общем, я побеседовал с Олбани на интересующую нас тему. И мы даже пришли к небольшому соглашению. В общем эльф нам сообщит координаты, когда мы подпишем меморандум о намерениях.

— Это еще что за зверь?

— Графу очень хочется увидеть Оран таким какой он был много лет назад, вот я и пообещал ему, что наш банк проспонсирует строительство города. Пришлось наобещать, что я включу местную элиту в схемы распределения денежных средств, на те или иные теплые места. И мы сошлись на следующем, во первых — у нас должен быть реальный завизированный по всей форме банк.

— А во-вторых, — с каким-то трепетом спросил Олег.

— А во-вторых мы должны будем пообещать заняться восстановлением некогда славного белокаменного города Оран.

— И тебя ничего не смущает?

— Олег, намерения — это всего лишь намерения. Ты ведь можешь пообещать какой-либо красотке достать луну с небес, вот только обещания так и останутся обещаниями. Да и красотке можно популярно донести, что вот прямо сейчас ты не можешь достать луну, но на днях или раньше, когда у тебя выдастся свободная минутка, неделька или годик, ты обязательно ее достанешь.

— Хм. Обещать, чтоб обещать. Красивая мысль. А нам за наши обещания ничего не оторвут местные с вилами?

— Пока мы не подпишем более жесткий договор бояться нам нечего, — успокоил Олега Юм. — И кстати говоря, когда мы займемся банком?

— Завтра, — как-то недобро улыбнувшись ответил Олег.

Рубин и Юм с какой-то нервозностью ожидали, когда изволит закончить трапезу «великий и ужасный». На сегодня была назначена важная вылазка. Именно сегодня приключенцы должны были отправиться в Храмовый город Хлеурт[s1] . В этом красивом городе, по словам Ромы Рубина, находился первый высокий храм, которым управлял пресвятой Гнилиус. Олег Евгеньевич в свою очередь с трапезой не торопился, наш герой с видом, озадаченным и задумчивым соизволил завтракать, Олегу как никогда было лень куда-либо переться и решать столь важные вопросы. Еще больше угнетал факт отсутствия части средств, по существу в денежной форме у Олега было триста пятьдесят тысяч, а вот где взять остальные на ум не приходило. Нет, периодически возникала мысль потребовать занятое Фениксами, вот только в данный момент не хотелось объяснять «союзничкам», на какие цели он собирался потратить эти средства, да и сами Фениксы были существами через чур бережливыми, они скорее всего начнут отмазываться, тянуть резину, в общем, с ними каши не сваришь. Навязчиво зудела мысль занять средства у Рубина, опять же, по его собственным словам он был человеком далеко не бедным. Но эта мысль померла сама собой после того, как Юм похвастался перед Рубином о предстоящих грандиозных планах. Рома долго смеялся, у него аж слезы из глаз брызнули, а после утеревшись спросил: