Час расплаты - Пенни Луиза - Страница 7

«Потому что он не любит конкуренцию. Он окружает себя лизоблюдами и лузерами, чтобы выглядеть получше на их фоне. Он ненавидит оружие. Боится его. Трус долбаный. Стольким людям заморочил голову. Но не мне».

Франкёр встряхивал головой, и его рука тянулась к пистолету в кобуре на поясе. К тому пистолету, из которого Арман Гамаш и убьет его, когда настанет день.

«У нас не полиция неженок, – любил говорить Франкёр на собраниях, когда недавние кадеты академии получали статус агента и заполняли коридоры управления, словно вода из пробитого корыта. – У нас не полиция добрячков. У нас полиция сильных людей. Не зря мы называемся силовой структурой. Мы используем силу. Мы и есть сила. С которой все должны считаться».

Это всегда вызывало аплодисменты выпускников и легкое беспокойство у родственников, собравшихся в аудитории.

Старшего суперинтенданта Франкёра это мало волновало. Его слова предназначались не для родителей и дедушек с бабушками.

Во время периода обучения Франкёр раз в месяц наведывался в академию и оставался на ночь в роскошных покоях, отведенных специально для него. После обеда он приглашал нескольких избранных выпить с ним в большой гостиной, выходящей на огромную спортивную площадку. Он потчевал кадетов, жадно ловивших каждое его слово, страшными историями о великих опасностях, о чреватых смертью расследованиях, ловко приправляя их курьезными анекдотами о смешных преступниках и нелепых ошибках.

А потом, решив, что время пришло, Франкёр вкладывал в свои истории тот смысл, ради которого он их и рассказывал. Квебекская полиция должна не охранять население, а охраняться от него. Граждане – их враг.

Кадеты могут доверять только своим коллегам в полиции. Однако и тут им следует быть настороже. Кое-кто из полицейских лелеет намерение разрушить полицию изнутри.

Серж Ледюк смотрел на молодые лица и широко раскрытые глаза и видел, как они меняются по прошествии нескольких месяцев, нескольких лет. И он восхищался искусством старшего суперинтенданта, который столь умело создавал таких маленьких монстров.

Старший суперинтендант Франкёр ушел в мир иной, но его наследство осталось в плоти и крови, в стекле и стали. В холодных, жестких поверхностях и острых кромках здания академии и в агентах, которых он сотворил.

Сама новая академия казалась простой, даже классической. Она выросла на земле, отчужденной у округа Сен-Альфонс, поскольку потребности полиции имели приоритет перед потребностями граждан.

Академия была спроектирована как четырехугольник, в середине располагалась спортивная площадка, со всех сторон окруженная ярко освещенными стенами. Проникнуть туда можно было через единственные ворота.

Внешне все это имело вид прозрачности, но в то же время и неприступности. Наподобие феодального владения.

Серж Ледюк смотрел на четырехугольник стен. Он подозревал, что сегодня его последний день в этом кабинете. Его последний взгляд на спортивную площадку.

Стук в дверь подтвердил это.

Но он не уйдет отсюда покорно. Если новый коммандер считает, что может войти и занять его территорию без борьбы, то он не просто слабак, но еще и глупец. А глупцы получают то, что заслуживают.

Поправив кобуру на ремне и надев пиджак, Ледюк подошел к двери и открыл ее. И оказался лицом к лицу с Арманом Гамашем. Ледюк инстинктивно откинул назад голову.

– Чем могу служить?

Он никогда не разговаривал с Гамашем, хотя часто видел его издалека и в выпусках новостей. И теперь Ледюка удивила массивность его фигуры, хотя, в отличие от Франкёра, Гамаш не излучал силу.

Однако было в нем что-то необычное. Может быть, шрам на виске. Он создавал впечатление мужественности, но на самом деле означал лишь то, что Гамаш неповоротлив и в момент опасности не успел увернуться.

– Арман Гамаш, – сказал новый коммандер, протягивая руку и улыбаясь. – Есть минутка?

По почти незаметному сигналу два широкоплечих агента отступили к противоположной стене коридора, но сам Гамаш не шелохнулся, не пошел прямо на Ледюка и не предъявил права на его кабинет.

Он просто вежливо стоял в ожидании, когда его пригласят.

Ледюк чуть не улыбнулся. Так или иначе, все будет хорошо.

Вот он, новый коммандер, – ничем не лучше старого. Одни старые мощи заменяются на другие. В форме Гамаш еще производил бы впечатление. А так дунь на него – и он рухнет.

Но тут Серж Ледюк встретился с Гамашем глазами и в то же мгновение понял, что в действительности делает Гамаш.

Новый коммандер мог бы силой прорваться в кабинет Ледюка, особенно с помощью дюжих агентов. Однако действия Гамаша были гораздо более изощренными и коварными. И Серж Ледюк впервые спросил себя, не ошибался ли Франкёр в оценке этого человека.

Гамаш убил старшего суперинтенданта Франкёра из его же собственного пистолета. Совершил действие столь же окончательное, сколь и символическое.

И, глядя в эти спокойные, уверенные, умные глаза, Серж Ледюк понимал, что то же самое Гамаш теперь делает по отношению к нему. Не убивая его. Во всяком случае, физически. Арман Гамаш ждал, когда Ледюк пригласит его. Добровольно отойдет в сторону.

Силой можно взять все, что угодно, но немногие способны вынудить других сдаться без борьбы.

До сей минуты Арман Гамаш брал академию без боя. И это был последний рубеж обороны.

Профессор Ледюк шевельнул левой рукой, чтобы запястьем ощутить через пиджак рукоять пистолета. Одновременно он протянул Гамашу правую руку. Он держал Гамаша за руку и выдерживал его взгляд. И то и другое у нового коммандера было твердым и не выказывало гнева или вызова.

И в этом ощущалось гораздо больше угрозы, чем в любой открытой демонстрации силы.

– Входите, – сказал Ледюк. – Я вас ждал. Я знаю, почему вы здесь.

– Сомневаюсь, что это так, – произнес новый начальник академии и закрыл за собой дверь, оставив агентов полиции в коридоре.

Ледюк был сбит с толку, но сохранял уверенность. У Гамаша могли быть свои планы, свое обаяние, даже мужество в известной мере. Зато у Сержа Ледюка был пистолет. Никакое мужество не в состоянии остановить пулю.

Сержу Ледюку было по большому счету наплевать на академию. Но он не мог согласиться с тем, что кто-то забирает по праву принадлежащее ему, Ледюку. А этот кабинет и это учебное заведение принадлежали ему.

Ледюк показал на стул для посетителей, и Гамаш занял его, а Ледюк сел за стол. Он собирался заговорить первым. Его рука, невидимая под столом, переместилась к кобуре и вытащила пистолет.

Его арестуют. Предадут суду. Суд признает его виновным, потому что он будет виновен. Однако многие выпускники сочтут его мучеником. Уж лучше так, чем уходить потихоньку, как все остальные. К тому же идти ему было некуда – только на улицу.

Но прежде чем Ледюк успел сказать хоть слово, Гамаш положил на стол картонную папку. Он задержал на нейруку, словно в последний миг решил еще поразмыслить над этим, потом без слов подтолкнул ее к профессору.

Ледюк невольно почувствовал любопытство. Положив пистолет на колени, он подтянул досье к себе и открыл. Первая страница была простой, ясной. С убийственной точностью на ней перечислялись его преступления.

Ледюк не удивился, увидев те из них, которые он совершил еще в Квебекской полиции. Новости столетней давности. Франкёр обещал уничтожить старые дела, но Ледюк ни на минуту не поверил ему. Однако он удивился, увидев новые. По академии. По отчуждению земли. По контрактам на строительство. По переговорам, о которых, предположительно, не знал никто.

Четко, кратко, легко читать и легко понимать. И Серж Ледюк понял.

Закрыв папку, он снова сунул руку под стол.

– Вы предсказуемы, месье, – сказал он. – Я этого ждал.

Гамаш кивнул, но не сказал ни слова. Его молчание выводило Ледюка из себя, хотя он и старался скрыть свои эмоции.

– Вы пришли, чтобы уволить меня.

И тогда Гамаш сделал кое-что совершенно неожиданное. Он улыбнулся. Не во весь рот. Не самодовольно. Но с некоторой веселостью.