Маршал Малиновский - Соколов Борис Вадимович - Страница 41

Несколько минут после этого разговора мы сидели, прикидывая наши возможности. Взвесив все, решили попробовать. Ведь говорил же Малино: “Действуйте по обстановке”. Несмотря на отсутствие танков и артиллерии, надо попытаться захватить переправы через реку Гвадаррама. Конечно, мы сейчас далеко забрались в тыл к противнику. Но захват переправ позволит удержать отвоеванные позиции.

Листер приказал командирам 1-й и 100-й бригад немедленно ввести в бой вторые эшелоны и штурмовать переправы. Наступление возобновилось. Мы с нетерпением ждали вестей от бригад, но они были неутешительны. Все попытки захватить переправы через Гвадарраму и высоты 670, 640, 620 успеха не имели. Несколько раз ходили бойцы в атаку, но вынуждены были отходить назад в свои окопы.

Листер был расстроен неудачей бригад. А тут еще ему позвонил командующий Мадридским фронтом и отругал за то, что он топчется на месте.

— Вот, дожили. Нас обвиняют в бездеятельности, трусости. А разве мы можем рваться вперед, если и так уже на пятнадцать километров углубились в тыл врага.

Расстроенный, он ходил по комнате, порываясь сам идти в атаку. Но потом одумался.

Весь следующий день 1-я и 100-я бригады вели наступление на переправы и близлежащие высоты. Но результаты снова оказались неутешительными. Враг сильно укрепился, и наши войска несли большие потери. Если накануне при штурме Брунете в дивизии было только четверо убитых и двадцать пять раненых, то в атаке за переправы у нас погибло двести человек. Триста бойцов получили ранения».

Прав на этот раз оказался Малиновский, а не Листер с Родимцевым. Без артиллерии и танков атаки не могли иметь успеха.

Бывший начальник штаба Северного фронта республиканской армии Франсиско Суитат после поражения республики эмигрировал в СССР, а позднее работал советником на Кубе при правительстве Фиделя Кастро. В письме дочери маршала Наталье Родионовне вскоре после смерти Родиона Яковлевича он вспоминал: «За всю мою жизнь я не встречал человека, которого бы уважал больше, чем твоего отца, а ведь судьба сводила меня без всякого преувеличения с историческими личностями.

Мне выпала честь быть рядом с твоим отцом, которого тогда скромно называли коронель Малино, в 1937–1938 годах. Коронель Малино всегда оставался для меня недосягаемым примером. Я обязан ему не только обретением профессиональных навыков, но и тем, что тогда еще понял, как необходимо в военном деле прочное, глубокое, доскональное знание предмета. Но не только! Не менее нужны командиру взыскательный ум и доброе сердце. Твой отец дал мне не только военный урок, но и урок доблести, стойкости, достоинства. И — не удивляйся! — урок деликатности. Исполняя обязанности советника, трудно удержаться от соблазна публичного поучения, и все предшественники коронеля Малино давали советы Листеру в присутствии подчиненных, попросту говоря, командовали через его голову, что не всякий потерпит. И пусть советник трижды прав, но, задевая самолюбие командира, он колеблет веру солдат в него, и в итоге страдает общее дело. Я доподлинно знаю, что коронель Малино обсуждал положение с Листером в самом узком кругу (несколько раз я при этом присутствовал). Коронель Малино давал точную характеристику обстановки, подводил к выводу, но последнее слово всегда оставлял за командиром, а при оглашении приказа чаще всего даже не присутствовал. Твой отец встал плечом к плечу с нами в час тяжелейших испытаний, а позже, уже в Москве, когда мы были оторваны от родины, скольким из нас он помог! Мы знали, что у испанцев есть свой депутат в советском правительстве — коронель Малино».

Дочь маршала так рассказала о Франсиско Сиутате: «Дон Франсиско, светлая ему память, еще совсем молодым воевал в испанской республиканской армии у Листера, почти тридцать лет эмиграции прожил в нашей стране, еще двадцать — на Кубе, где по отцовской рекомендации стал советником Кастро, и только на склоне лет вернулся на родину. Рассказывая мне о своей юности, о дружбе с отцом, он заметил: “Это очень важно, когда живешь не дома, знать, что у тебя в России есть родной человек”. И тогда я вспомнила случайно услышанные папины слова из телефонного разговора: "Очень прошу вас помочь испанцам. Ведь не на родине люди живут, нельзя об этом забывать. Нелегко эмигранту”».

По возвращении в СССР Малиновский написал «Оперативно-тактические выводы из опыта гражданской войны в Испании за период от начала мятежа по май 1938 года». Текст окончательного варианта доклада датирован 23 августа 1938 года. Он отметил, что

«…театр военных действий в Испании по преимуществу горный и сильно пересеченный. На многих участках фронта он переходит в высокогорный, что оказывает громадное влияние на развитие боевых действий. Некоторые роды войск подчас просто не могут найти себе применения в бою, но вынуждены вступать в бой и действовать в абсолютно ненормальных, неприемлемых для них условиях рельефа (это относится главным образом к танкам и полевой артиллерии, вынужденным действовать не в поле, а в горных и высокогорных районах). Ясно, что боевой опыт применения этих родов войск в таких особенных условиях не позволяет сделать бесспорные выводы относительно тех или иных тактических положений или приемов использования этих боевых средств в будущей войне на наших театрах военных действий».

Таким образом, Родион Яковлевич прекрасно сознавал специфику испанского опыта и его малую применимость к будущей большой войне Европы, особенно относительно танковых войск. Этим он отличался от главного советника по автобронетанковым войскам Д.Г. Павлова, который на основе опыта Испании пришел к выводу, что танки в дальнейшем целесообразно использовать только мелкими подразделениями, и рекомендовал отказаться от формирования крупных бронетанковых соединений.

Малиновский подчеркнул:

«Организацию противотанковой обороны в испанской войне очень облегчает характер театра военных действий. Почти весь он представляет собой танконедоступный район. Очень легко привести в танконедоступное состояние большинство оборонительных линий: каменные стены, заборы, овраги, террасы становятся готовыми противотанковыми препятствиями. В этих условиях противотанковая пушка оказывается малоуязвимым и грозным оружием против танка.

В других условиях, в условиях нашего вероятного театра военных действий, противотанковая пушка будет более уязвима для танка, и ее роль в общей системе противотанковой обороны уменьшится, но все же нужно признать, что мы недооценили ее роль в будущей войне, и в этом смысле опыт войны в Испании для нас особо ценен. Он показал, какого сильного врага в лице противотанковой пушки имеют наши танковые и механизированные соединения. Противотанковая пушка является главным и основным элементом противотанковой обороны.

Кроме того, применяя гранату осколочного действия, она становится прекрасным средством сопровождения пехотной атаки. И в маневренной войне противотанковая пушка, как средство легко маневрируемое на поле боя и не отстающее от пехоты, окажет пехоте большую услугу, подавляя еще оставшиеся в обороне пулеметы противника…

Пассивные средства противотанковой обороны: противотанковые рвы, эскарпы, минные поля, каменные стенки являются вторым главным элементом противотанковой обороны. Они, по сути дела, и составляют современную противотанковую оборону. Ведь сила противотанковой пушки тогда велика, когда она расположена за противотанковым препятствием, искусственным или естественным, а сила противотанкового препятствия велика, только когда оно находится под огнем противотанковой пушки. Эти два главные элемента должны всегда взаимодействовать — в этом их сила.

Одна противотанковая пушка под Вильянуэва-де-ла Каньяда в Брунетской операции отбила три атаки республиканских танков и подбила 10 танков только благодаря тому, что она располагалась за танконедоступным рвом.

Живучесть противотанкового орудия зависит от того, насколько тщательно выбрана, оборудована и замаскирована его огневая позиция. Пушка не должна преждевременно себя обнаружить. Нужно учесть, что самый губительный огонь по танкам она может дать на 600-х метрах и ближе. Пушка обязательно должна иметь несколько запасных ОП и огневую связь с соседними орудиями ПТО.