Маршал Малиновский - Соколов Борис Вадимович - Страница 32

Все были очень довольны тем, что действительно по заслугам выделен второй взвод. Вот он собрался, чтобы решить вопрос о кандидате на получение ордена Почетного Легиона. Все сразу высказались, что единственным кандидатом является Гринько.

— Он самый достойный!

— Не только нас в бой водил, но и мальгашей.

Последним слово взял Ванюша. Ему очень хотелось получить почетный орден, но скромность, присущая ему, не позволяла даже думать об этом, поэтому он сказал:

— Вы, друзья, очень переоценили меня, я ничего выдающегося не сделал. Воевал, как все вы. Наш успех принадлежит всему взводу. Я прошу вас… — Ванюша задумался, сдерживая большое внутреннее волнение. — Среди нас есть человек, который боролся за интересы солдат, и боролся так, что вызвал к себе немилость начальства и в итоге был разжалован в рядовые, лишился офицерского звания. Это Виктор Дмитриевский. Одним этим он заслуживает от нас, солдат, высокой награды. К тому же Виктор в минувших боях показал большую смелость и отвагу, а при прорыве линии обороны Гинденбурга вел себя героически…

Ванюша, подражая капитану Мачеку, остановился и внимательно посмотрел в глаза Виктору. Тот смутился и возразил:

— Это неправда, я героизма не проявлял, это уже слишком…

— Я повторяю, — тверже сказал Ванюша, — Виктор Дмитриевский безусловно заслуживает быть награжденным орденом Почетного Легиона. И прошу вас, дорогие товарищи, учесть все мною сказанное. За мной нет и половины заслуг, которые имеет Виктор.

Последние слова Ванюша произнес с такой неподдельной искренностью и убедительностью, что пулеметчики взвода им поверили. Лишь Ахмед-Бела долго не соглашался, считая, что будет вполне справедливо представить к ордену Почетного Легиона Ивана Гринько, а к военной медали — Виктора Дмитриевского. Взвод решил все же представить к награждению орденом Почетного Легиона Виктора Дмитриевского, а к военной медали — сержанта Ивана Гринько; всех остальных — кого повторно, а кого впервые — к военному кресту.

Капитан Мачек удивился такому решению, так как был уверен, что орден Почетного Легиона получит именно Ванюша. Но он умел уважать мнение коллектива и оформил представление так, как решили солдаты…

Унылую жизнь русских солдат в Плере нарушил пришедший наконец приказ о награждении Виктора Дмитриевского орденом Почетного Легиона. Но этого ожидали и не удивились приказу. Самое интересное было другое: Дмитриевский производился в подполковники медицинской службы. Вот это была новость!

Начальство своевременно побеспокоилось и приготовило Дмитриевскому офицерскую форму. Он назначался старшим батальонным врачом. Второй взвод пулеметной роты ликовал: все же теперь будет в батальонной санитарной части своя рука.

Около десятка унтер-офицеров и солдат, в том числе и Гринько, получили военные медали».

Разумеется, Введенский был не офицером, а военным чиновником, и никто его не разжаловал, в легион он пошел рядовым добровольцем, чтобы сражаться на передовой, а не оставаться в тылу. И в Отрядном комитете он как раз выступал за продолжение войны, почему и пошел в легион. Восстановили его отнюдь не в звании подполковника медицинской службы, которой в царской армии не было, а в чине коллежского асессора, который соответствовал упраздненному в 1884 году чину армейского майора и с тех пор находился между чинами капитана и подполковника.

А представление на награждение Введенского было практически тождественным с представлением Малиновского на Георгия 3-й степени (см. ниже): «Солдат ВЕДЕНСКИЙ Димитрий первого класса Русского Легиона, солдат исключительной храбрости и упорства в бою, соединяет в себе редкое хладнокровие с исключительно удачной инициативой. Будучи врачом в Русской армии, записался одним из первых добровольцем в Русский Легион и принял участие во всех боях последнего. 14 сентября 1918 года первый бросился в атаку, презирая опасность и подавая пример своим товарищам. Содействовал успешному отбитию контратаки противника, установивши, по собственной инициативе, свой пулемет и, несмотря на интенсивный огонь неприятельской артиллерии, своим огнем во фланг наступающему противнику нанес ему полное поражение. Получил, как военный доктор, в Русской армии пять военных наград, и во Французской был награжден Военным Крестом с пальмами».

Малиновский на самом деле, судя по сохранившимся документам легиона, в сержанты никогда не производился. Зато в представлении ко второму Георгиевскому кресту он назван не бойцом, который «возглавил взвод, заменив раненого взводного», а полноправным командиром взвода.

В романе первоначально Дмитриевский состоит при Гринько, как начальнике пулемета, в качестве наводчика. В действительности же, если исходить из представлений к наградам, Введенский в сентябрьских боях был начальником пулемета, а Малиновский — командиром пулеметного взвода. В то же время в последних боях Гринько фактически исполняет обязанности командира пулеметного взвода.

Бросается в глаза, что романный капитан Мачек (в действительности — штабс-капитан Прачек) оказывает покровительство Гринько и постоянно продвигает его по службе. В очерке же Васильева штабс-капитан Прачек упоминается как русский офицер. Совершенно невероятно, что бывшего офицера австрийской армии, попавшего в русский плен, могли направить во Францию в составе русского экспедиционного корпуса. Несомненно, штабс-капитан Прачек был чехом, но при этом — российским подданным, родившимся и выросшим в Российской империи.

В ОВД «Мемориал» среди погибших и пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны числятся пять носителей фамилии «Прачек», причем четверо из них происходят из Новгород-Северского района Черниговской области, а пятый — из деревни Ново-Покровка Ивановского района Амурской области, куда его семья, вероятно, переехала с Украины, так как Ново-Покровка была основана переселенцами из Полтавской губернии. Возможно, у Малиновского с Прачеком могли обнаружиться общие знакомые в Черниговской губернии. А может быть, штабс-капитан Прачек покровительствовал Малиновскому как земляку?

Сделав Прачека бывшим австрийским офицером, Малиновский, видимо, маскировал черниговский след в своей биографии.

Он также никогда не упоминал в автобиографиях о своем награждении вторым Георгиевским крестом. Неизвестно, знал ли он в действительности об этом. Однако тот факт, что Введенский о своем награждении Георгиевским крестом за тот же самый бой знал, позволяет предположить, что и Малиновский успел узнать о своем втором Георгии. 4 сентября 1919 года представитель адмирала Колчака во Франции генерал Д.Г. Щербачев издал приказ о награждении солдат Русского легиона. Среди них был и ефрейтор Родион Малиновский. Он был удостоен Георгиевского креста 3-й степени за то, что «в бою 14-го сентября 1918-го года при прорыве линии Гинденбурга личным примером храбрости, командуя взводом пулеметов, увлек за собой людей, прорвался в промежутке между укрепленными гнездами противника, утвердился там с пулеметами, чем способствовал решительному успеху по овладении сильно укрепленной траншеи 3-й линии, “линии Гинденбурга”». За этот же подвиг Малиновский получил еще одну пальмовую ветвь к своему французскому военному кресту с мечами. То, что он в приказе назван ефрейтором, само по себе не доказывает, что в сентябре 1919 года Малиновский носил именно это звание. Как правило, в приказах о награждениях указывалось то звание, которое фигурировало в представлении к награде. Представление же составлялось осенью 1918 года, когда Малиновский точно был ефрейтором. Если он на самом деле был произведен в прапорщики, то это могло случиться не ранее весны 1919 года, после расформирования легиона.

Кстати сказать, производство в офицеры позволяло на какое-то время урегулировать материальное положение бывших легионеров. Репатриирующимся к Колчаку офицерам французское правительство платило в виде аванса жалованье и половину премии в случае, если они состояли в легионе и направлялись на службу в армии омского или других антибольшевистских правительств.