Блоги (СИ) - Кош Виктория - Страница 27

Телефон работал и, чтобы не томить маму, я позвонила ей сама. Ее голос звучал гораздо веселее, чем я ожидала.

- Давай скорее, - сказала она, перебив меня на полуслове. - Мы тут чай пьем с пирогом.

Я ускорила шаг, гадая, кто скрывается под этим загадочным «мы». Дверь мне открыла улыбающаяся мама. Из комнаты доносился уютное клокотание закипающего чайника. Пахло маминым фирменным пирогом с яблоками.

- Проходи, пожалуйста, - громко сказала мама, в упор игнорируя мои вопросительные взгляды.

Полная дурных предчувствий, я вошла в комнату. На столике стояли чашки с чаем и тарелка с нарезанным пирогом. За столиком сидел Денис.

- ... я и так ключ вертела, и по-другому, и дверь дергала. Не открывается и все. И тут очень кстати мимо проходил этот милый юноша.

Мама подливала в чай молоко и с улыбкой смотрела на Дениса. Он ел пирог с большим аппетитом и выглядел абсолютно невинной овечкой. Но мне что-то не верилось, что он оказался у моей квартиры случайно.

- Денис предложил помочь, и смотри, дверь открылась. Как будто специально его ждала. А когда он сказал, что ты его классный руководитель, тут я не могла не пригласить его на чай... Почему ты улыбаешься?

- Хорошее настроение, - буркнула я. - И за тебя рада. Только одного не пойму. Как Денис мог проходить мимо пятого этажа, если он живет на третьем.

- Я хотел слазить на чердак, - быстро проговорил он. - У меня антенна барахлит, хотел проверить.

- В антеннах вы тоже разбираетесь? - восхитилась мама. - Может быть, это общая проблема. У Даши... то есть Дарьи Дмитриевны телевизор тоже не очень хорошо показывает.

- Я все равно его не смотрю, - запротестовала я.

- Я могу починить.

Денис с готовностью поднялся.

- Тебе разве не нужно на чердак? - напомнила я.

Он махнул рукой.

- Это подождет.

Не успела я возразить, как он уже включил телевизор и принялся щелкать пультом.

- Оказывается, есть у тебя и нормальные ученики, - довольно прошептала мама. - Очень приятный мальчик.

- Готово, - Денис включил телевизор. - Теперь работает.

Телевизор и правда показывал превосходно. Мама всплеснула руками.

- Денис, вы настоящий мастер.

- Да ну, ерунда, - засмущался он. - Так любой сумеет.

- А в сантехнике вы случайно не разбираетесь? У Даши горячий кран в ванной подтекает.

Я толкнула маму локтем и сделала страшные глаза, но было поздно.

- Я сейчас посмотрю.

Кинув на маму рассерженный взгляд, я повела Дениса в ванную.

- Ты ничего не должен здесь делать, - предупредила я.

- Но я хочу, - улыбнулся Денис. - Если кран сломан, кто-то должен его починить. Почему бы не я?

- Потому что для этого есть сантехники, - твердо сказала я. - Пойдем, я тебя провожу.

Выпроводив Дениса из квартиры, я вернулась к маме в комнату. Она щелкала пультом, восхищалась картинкой и делала вид, что не произошло ничего особенного.

- Мама, я не имею права заставлять учеников делать что-то в своей квартире, - сказала я.

- Разве мы его заставляли? - Она удивленно подняла брови. - По-моему, он был только рад помочь. Не знаю, обратила ли ты внимание, но этот мальчик явно к тебе...

- Мама! Давай не будем об этом. - Я вскинула руки. - Между прочим, уже поздно, а завтра рабочий день.

Мама не стала спорить, но ее многозначительная улыбка не выходила у меня из головы до тех пор, пока я не заснула.

Во вторник вечером я провожала маму на вокзал и все гадала, когда она начнет уговаривать меня вернуться. Но мама говорила о пустяках вроде того, что желе из смородины нужно есть побыстрее, а то оно забродит. Я вспоминала кухонный ящик, доверху забитый баночками, аккуратно завернутыми в газеты, и сознавала, что съесть все «побыстрее» вряд ли получится.

Перед тем, как сесть в вагон, мама неожиданно сказала:

- Я рада, что ты переехала сюда, Даша.

- Серьезно? - удивилась я.

Мама грустно улыбнулась.

- Конечно. Потому что ты наконец оживаешь, доченька.

Когда я закончила институт, Майк подарил мне новенькую машину. Теперь я ее ненавижу, но тогда я чуть с ума не сошла от восторга. Я неплохо водила, осторожно и внимательно. Меня учил Майк, и он ни за что бы не выпустил меня на дорогу, если бы не был во мне уверен.

Однажды мы с подружками поехали покататься. Майку нужно было работать, и он остался дома. Мы и не хотели брать его с собой, это была наша прогулка, girls only. Мы строили планы, шутили, болтали. Тот чертов грузовик я даже не видела. Он вдруг выскочил на нашу полосу, и я ничего не успела сделать. Все произошло слишком быстро. Я дернула руль, дала по тормозам, но что толку? На меня летела громадина, а я была песчинкой на ее пути. Помню только дикий визг подружек... И удар.

Я пришла в себя через десять дней, в больнице. Подружки были в порядке, им повезло чуть больше, чем мне. Машина превратилась в груду металлолома, но какая разница, раз с людьми все было нормально. Мне становилось лучше с каждым днем.

Не сразу, но я осознала, что что-то не так. Я никак не могла понять, что именно, но однажды меня озарило. Майк ни разу не навестил меня в больнице. Я стала задавать вопросы, звонить ему, истерить... пока не выбила из них правду.

Пока я отлеживалась на больничной койке, Майк умер.

В тот же день, когда я влетела в грузовик, Майка нашли в его комнате. Он работал над очередной программой, когда его сердце остановилось. Его обнаружила мама. Она тут же вызвала скорую, надеялась, что его откачают, но в больнице ей сказали, что шансов не было. Ни одного. Он умер моментально. Почему, как, за что - можно было спрашивать себя до бесконечности и не получить ни одного ответа. На похоронах рыдали все. Кроме меня. Ведь я лежала в бинтах и гипсе, и меня «гуманно» решили не беспокоить.

Я высказала все, что думаю по этому поводу, и не слишком выбирала выражения. Но любая ярость рано или поздно заканчивается. Я снова стала есть и разговаривать с родными. Это не значит, что я простила их. Я только признала, что они действовали из лучших побуждений.

Когда меня выписали, я поехала на кладбище. Памятника на могиле Майка еще не было, только простой деревянный крест с его фотографией. Цветов было столько, что они полностью скрыли могильный холмик. Плюс несколько венков - один, как и сказали родители, от моего имени.

Тогда я просидела на кладбище два часа. Из-за того, что я не была на похоронах, я не могла до конца поверить, что Майка нет, что его тело зарыто где-то глубоко под моими ногами. Казалось, он просто куда-то уехал. Ведь мог же он куда-нибудь уехать. А его фото на кресте - чья-то злая, нелепая шутка.

Я стала приходить на кладбище каждый день. Я сидела там по несколько часов, разговаривала с Майком. На многие месяцы кладбище стало единственным местом, ради которого я выходила из дома. Больше я никуда не ходила, ничем не занималась, ни с кем не встречалась. Я просто сидела дома и начисто игнорировала просьбы родителей «одуматься», «начать жить», «вспомнить о себе».

В годовщину смерти Майка меня словно толкнуло что-то. Я поняла, что не могу так дальше, что надо что-то делать.

В первую очередь мне была нужна работа. Все мои однокурсники благополучно пристроились и вкалывали целый год, пополняя свои страницы в фейсбуке радостными фотографиями в духе «вот я, а вот мой кактус на рабочем столе». Мой диплом валялся где-то в шкафу, и я даже не помнила, где конкретно. Зато я точно знала, что не хочу устраиваться на работу здесь, где каждая улица, каждая станция метро напоминает мне о Майке.

Также я не хотела идти в офис. Там бы я все время думала о Майке. Он так хотел, чтобы мы работали вместе. Мне было нужно что-то совсем другое. И я подумала, почему бы не устроиться учителем в другом городе. В конце концов, диплом у меня как раз педагогического университета. На учительскую зарплату не пошикуешь, но деньги меня интересовали в последнюю очередь. Сейчас мне было нужно очень мало.

Родители пришли в ужас, но я не собиралась ничего объяснять. Просто поставила их перед фактом, что я уеду. Оставалось только определиться, куда именно. Я была абсолютно свободна в своем выборе. Я бы поехала куда угодно, лишь бы меня взяли. Из этой гимназии мне ответили раньше всех. К должности учителя английского языка прилагалась квартира, и я ни минуты не колебалась. Это то, что мне нужно. Живописно, незнакомо, достаточно далеко.