Сказочные хроники (СИ) - Бирюков Дмитрий - Страница 14

Сергей стал перебирать в памяти все, что в той или иной мере могло относиться к данному вопросу, и очень быстро вспомнил интервью с Фрэнком Фишером, запись которого он имел честь просматривать по долгу службы в КОМКОБе…

…СЛЕДОВАТЕЛЬ: Расскажите Фрэнк, как Вы попали в аварию?

ФРЭНК ФИШЕР: Я вылетел в квадрат 18–54, мне надо было выяснить, что случилось с автоматическим зондом, который перестал отвечать на внешние сигналы. На подлете к поверхности мой флаер неожиданно потерял управление и стал падать. Я и не догадывался в тот момент, что попал в аномальную зону, наши приборы ее не фиксировали. В тот раз мне просто чудом удалось уцелеть. Какое-то сильное излучение мешало использовать левитацию… (Пауза, Фрэнк о чем-то задумался).

С.: Что было дальше?

Ф.Ф.: При ударе я потерял сознание, а когда очнулся, то понял, что нахожусь в аномальной зоне.

С.: Почему Вы так решили?

Ф.Ф.: Там наблюдалась сильная дифракция солнечных лучей, отчего светило выглядело как огненное кольцо. Этот эффект очень напоминал солнечное затмение. Собственно поэтому-то я и назвал в отчете эту зону «Лабиринтом затмения».

С.: А почему лабиринтом?

Ф.Ф.: Потому что она представляла собой топологический лабиринт. Я пришел к такому выводу, когда третий раза подряд вышел к одному и тому же месту, хотя двигался не сворачивая в прямом направлении. Прям зазеркалье какое-то там было ей богу.

С.: И как вы выяснили, что место было тоже самое?

Ф.Ф.: Мне пришлось сменить отработанный воздушный клапан, старый я, естественно, выбросил. Так вот именно на него я периодически и натыкался. В первый раз даже подумал, что иду по чьему-то следу, но после того как стал проходить мимо него во второй раз, не поленился, нагнулся и проверил — оказалось, что фильтр мой.

Я там, знаете ли, всячески экспериментировал, пробовал двигаться то в одну сторону, то в другую, оставляя за собой цепочку поисковых меток, и выяснил, что нахожусь в каком-то сложном анизотропном поле, искривляющем метрику пространства. Двигаясь в одном направлении, например, я натыкался на свои фишки едва ли не через каждые десять метров, в другом же — шел не менее километра.

Я тогда предположил, что поле неоднородно, и понял, что если двигаться по тем участкам, где искривление метрики минимально, то можно выйти из Зазеркалья, как из лабиринта.

С.: Судя по тому, что вы сидите здесь и разговариваете со мной, Вам это удалось, верно?

Ф.Ф.: Не стану отрицать.

С.: Но каким образом?

Ф.Ф.: Кажется, мне удалось визуализировать эти поля, но не спрашивайте как, я вряд ли смогу объяснить. У меня ж ведь тогда кислорода оставалось на пару часов. Сами понимаете, мозги трещали в поисках выхода. Очень уж помирать не хотелось. И взяла меня вдруг такая злость, что аж в глазах потемнело. Потом смотрю, что такое? А в злости ли дело? Где тьма египетская, что твой космос, а где и посветлее. В общем, к свету я и пошел. А дальше уже проще. Выхожу из лабиринта, глядь, а солнышко-то уже обыкновенное. И скиф[13] с ребятами из шестой бригады рядом приземляется.

С.: Но почему Вы тогда решили, что это была визуализация полей?

Ф.Ф.: Если быть честным, я в тот момент ничего не решил. Просто знал, что нужно идти к свету, пока кислород не кончился. Космодесантники, знаете ли, учатся вначале действовать, а уже потом на базе за чашкой чая анализировать, а те кто не учится, долго не живут. И хорошо еще, если скафандр с «мыслящим»[14] потом найдут.

С.: Но сейчас-то вы что об этом думаете?

Ф.Ф.: Вначале, грешным делом, подумал, что «Зазеркалье» это разумная зона, словно какой-нибудь там Аморф. Типа прониклась она сочувствием к гибнущему человеку и, так сказать, совершила акт доброй воли. Но потом я слетал специально туда и проверил. Нет там никакого осознания — аномалия одна. Так что вот и выходит, что получилось у меня вроде как визуализация полей.

С.: А Вы не пробовали повторить этот свой результат?

Ф.Ф.: Пробовал, конечно. Да только ничего у меня не вышло. Там ведь, сами понимаете, ситуация другая была, там я за жизнь свою боролся…

…Сергей лично был знаком с Фрэнком, они вместе в одном классе занимались имперсонацией. И этот студент любому в группе мог дать десять очков форы.

«Постой-постой, Фло что-то там сказала по поводу имперсонации? Она говорила, вроде, что работать с восприятием немногим сложнее. А не следует ли трактовать сие так, что для манипуляции восприятием могут сгодиться приемы имперсонации или подобные им. Что если попробовать?»

Сергей расслабился, остановил поток мыслей и вошел в состояние внутреннего безмолвия, необходимое для создания двойника. Далее требовалось задействовать соответствующие функции сознания для его синхронизации с ментальным полем социума, и для разделения личности с использованием полученной ментограммы. Но что считать социумом в аномальной зоне, где и людей-то никаких нет, Малышев понятия не имел. Он сидел и наслаждался тишиной, пытаясь, как советовала Фея, прислушиваться к личной силе.

Внезапно тело Сергея испытало внутренний толчок и стремительное падение. Руки судорожно ухватились за камень, в поисках опоры, но тот, впрочем, оставался на месте, как и весь окружающий ландшафт. Тем не менее, с Малышевым происходило что-то неладное. Нарушилось ощущение реальности происходящего. Он стал чувствовать себя как во сне. Мир перед глазами вдруг поплыл и заколыхался подобно желе. Сергей потерял ориентацию, а в следующую секунду что-то с силой ударило его по затылку…

Очнувшись, Малышев некоторое время не мог понять, где он и что с ним происходит. По внутренним ощущениям его тело, словно бы потеряло твердость и колыхалось подобно студню. Затем он, скорее рефлекторно, чем осмысленно, произнес формулу завершения двойника и в голове сразу же прояснилось. Сергей почувствовал, как «затвердела» его бренная оболочка, и знакомые ощущения постепенно стали возвращаться. Он обнаружил под собой твердую почву и понял, что лежит на спине возле камня, на котором сидел, и с которого, похоже, сверзился, когда вся эта катавасия началась.

«Черт, угораздило ж меня сесть на этот клятый булыжник. Слетел ведь как курица с насеста», — потирая рукой ушибленный затылок, подумал Малышев. Он открыл глаза, увидел над головой зеленоватый облачный пудинг и принял сидячее положение, придерживаясь рукой за камень (голова все еще слегка кружилась). Сергей посмотрел прямо перед собой и замер от неожиданности. В десяти метрах от него колыхалась молочно-белая, но неплотная, как густой туман, слегка флюоресцирующая стена. Движение в ее слоях было упорядоченно и направлено вдоль тонких прожилок, именно они и светились, образуя неповторимые узоры. Сергей сразу вспомнил, что видел уже нечто подобное на видеограммах физиков-аномальщиков. Сейчас он, бесспорно, лицезрел во всей ее красе «комариную плешь» (или гравиконцентрат по научному).

На его месте любой ученый бы ликовал. Сергей тоже, конечно, обрадовался, вот только радость его носила скорее прагматичный характер. Получилось, наконец-то, увидеть невидимую преграду, и теперь ее проще было обойти. Пошарив взглядом по поверхности гравиконцентрата, молодой человек обнаружил в двадцати метрах правее широкую щель в монолитной стене, которая высилась до облаков. Убегая ввысь, щель постепенно сужалась и где-то в километре над головой пропадала совсем. По всей видимости, это был проход между ловушками, который вроде бы вел в нужном направлении. Малышев приблизился к нему и вошел, погружаясь в зеленоватый сумрак.

Двигаясь по тоннелю, Сергей чувствовал себя словно во дворце некроманта. Прожилки здесь светились ярче, причем стало заметно, что фосфоресцируют они призрачно-зеленым светом, создавая кладбищенскую атмосферу. И от этого разведчику становилось не по себе.

По мере продвижения вперед проход заметно расширился и превратился в просторную залу. Сергей осмотрелся, и на пути его взгляда возникли новые ловушки, вызвав сильное головокружение. Малышев покачнулся, но сумел устоять. Сработали рефлексы, и организм самостоятельно выполнил фиксирующую команду имперсонации. Мир тут же успокоился и вернул себе стабильную форму.