Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо" - Страница 41

Дверь открылась, и в нее торжественно ступил пресветлый дор Халльрод в новой, совершенно чистой сутане.

— Вы, я вижу, не одна, Янис-Эль…

Титус поднялся с кресла и отвесил легкий поклон.

— Решил поддержать племянницу в столь сложный для нее период, святой отец.

— Да, период действительно непростой…

— Как чувствует себя мой супруг, что с ним вообще приключилось? — вопрос этот Янис-Эль действительно интересовал, а потому прозвучал заинтересованно и искренне.

Титус покосился на нее с некоторым удивлением и даже восхищением, явно решив, что юная фьорнэ демонстрирует чудеса актерского мастерства.

— Спит. Все в порядке. Завтра и не вспомнит об этом приступе. Нервы. Он вообще человек крайне тонкой душевной организации… Мда… Собственно, я пришел не за этим. Сегодня обстоятельства сложились так, что вам, Янис-Эль, удалось избежать заслуженного наказания. Настаивать на его выполнении я не стану. Но это на первый раз. Более таких поступков я не потерплю. Вы — нижняя по статусу и должны целиком и полностью быть в подчинении у своего супруга…

«Который в полном подчинении у тебя, скотина, — мрачно подумала Янис-Эль. — Кстати, очень хотелось бы понять, чем ты его так держишь, что он словно собачка на поводке бегает».

— Завтра, я уверен, пресветлый дор Несланд уже будет достаточно здоров, чтобы скрепить узы вашего брака общей постелью. Хотелось бы думать, что новых проблем с вами, Янис-Эль, не возникнет, и вы выполните свой супружеский долг покорно, как и полагается супруге. Ваш сегодняшний поступок заставил меня сомневаться в том, что вы настроены благоразумно. Надеюсь, мне не придется звать солдат для того, чтобы мой зять мог вступить в свои супружеские права.

— Думаю, что это вообще не ваше дело. Что и как нам делать в кровати, мы разберемся сами. Без советчиков, заинтересованных зрителей и уж точно без солдат. Групповушка в присутствии зрителей в мои планы не входит.

Титус хмыкнул. Щеки Халльрода запылали — в точности так, как недавно у самого «дорогого дядюшки».

— Я вас предупредил, моя юная дора. До меня доходили слухи о вашем непозволительном поведении в военной Академии, где вы непонятно зачем учитесь. Вы позволяете себе показывать посторонним ноги и другие части тела… Даже сейчас ваши соски просвечивают через слишком тонкую ткань рубашки… А святой Вазилеос не зря учил, что соски — как женские, так и мужские — порочны и могут совратить с пути…

— Святой кто?! — Янис-Эль даже с подушек привстала, из-за чего одеяло сползло еще ниже, а незастегнутый ворот ночнушки, которая была сильно велика маленькой эльфийке, распахнулся еще шире.

Халльрод сглотнул, резко повернулся и двинулся на выход. Но на пороге все же нашел в себе силы остановиться и обратиться уже не к Янис-Эль, а к Титусу.

— Думаю, дорогой родственник, вам тоже стоит уйти. Время позднее, а репутация супруги моего зятя должна быть незапятнанной.

Титус вскинул голову, нервно дернув ушами.

— Вы что же, подозреваете меня?..

Янис-Эль все-таки захохотала. И хохотала до тех пор, пока тяжелая дверь за обоими спорщиками, которые рычали друг на друга и, похоже, были готовы вцепиться друг другу в глотки, не закрылась.

— Святой Вазилеос, твою мать! Святой, твою мать, Вазилеос!

Отсмеявшись, она показала в сторону двери оттопыренный средний палец, задула свечу и, улегшись поудобнее, закрыла глаза.

— Вот так! — с восторгом сказал черт и от переизбытка чувств чмокнул стоявшего рядом с ним ангела прямо в нимб.

— Уймись, — недовольно пробормотал ангел, стащил блескучее кольцо, протер его рукавом в том месте, где к нему приложились адские губы, и вновь пристроил на место.

— А Вазилеос…

— Уймись, сказал! Святой человек был. Постоянно — и днем, и ночью — носил тугой кожаный лифчик, чтобы видом своих обнаженных сосков не подвергать окружающих соблазну.

— А кожаные трусы?

Янис-Эль слушала с интересом. Тем более что в кои-то веки эти двое на нее не обращали никакого внимания, будучи полностью поглощены собой и вопросами теологии. Черт дразнился и хихикал. Ангел краснел и отталкивал от себя его загребущие лапки.

— А ты носишь те, что я тебе подарил? Ну покажи, ангел мой.

— Мы не можем…

Но черт уже полез ангелу под его платье, и восторженный зритель в лице Янис-Эль даже успел увидеть полоску изящных стрингов с прозрачной вставочкой прямо на гениталиях, но она тут же оказалась скрыта упавшим подолом. Ангел запунцовел и энергично оттолкнул от себя адские поползновения. Янис-Эль восхитилась, предвкушая, как будет подсматривать и дальше… И тут что-то пошло не так! Оба — и черт, и ангел — вдруг замерли, словно к чему-то прислушиваясь. А после посмотрели прямо на Янис-Эль. Ангел возмущенно, черт по-прежнему игриво.

— Чем наслаждаться всякими непотребствами, — щеки ангела так и пылали, — лучше просыпались бы, юная фьорнэ.

— Ага, — черт кивнул и загоготал, — а то оприходуют тебя, красотуля, охнуть не успеешь.

Янис-Эль дернулась, просыпаясь, и тут же почувствовала рядом с собой чье-то горячее, жадно прижимающееся к ее спине тело…

* Это не опечатка! В русском языке есть и такое слово: поко́йно — предик. разг.

1. О состоянии покоя.

2. Об ощущении душевного спокойствия.

Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000.

Влажная и какая-то отвратительно алчная рука пошарила по животу, быстро сместилась вверх — пальцы коснулись соска, несильно сжали грудь, потом метнулась ниже, осторожно скользнув между ног. Глубокий возбужденный вздох шевельнул волосы на затылке…

Ночной гость завозился, его рука на мгновение пропала с тела, сам он придвинулся еще ближе… И Янис-Эль вдруг с отвращением и гневом почувствовала, как долбаный стручок этого мерзавца — сухой и горячий — целеустремленно всунулся ей в расщелину между ягодицами.

Это мгновенно вывело из ступора, в котором Янис-Эль неожиданно для себя оказалась по выходе из сна — слишком внезапной была смена обстановки. Да и сам факт того, что кто-то собрался снасильничать супругу хозяина замка (да еще и извращенным способом!) в ее собственной постели просто-таки оглушил. Вопрос «кто?» в этот момент даже не возник. Ослепительное, застилающее глаза бешенство лишило Янис-Эль самой возможности задавать вопросы.

Извернувшись, она и со всей силы ударила своим маленьким острым кулаком в мягкое незащищенное подреберье ночного гостя. Тот хрюкнул и тут же скрючился в позу эмбриона — вокруг судорожно сжавшегося, лишая возможности дышать, «солнечного сплетения». Но Янис-Эль такая поза «клиента» никак не устраивала — с ним еще было о чем поговорить. Сев, она ухватила паразита за что попалось — оказалось, за волосы. В кромешной тьме спальни, где мало того что были задернуты шторы, так еще и снаружи закрыты ставни, даже с ночным эльфийским зрением не было видно и кончика пальца, даже если поднести его к носу. Но помехой для Янис-Эль это не стало. Прямо так — за волосы — она рванула голову гостя вверх и, размахнувшись, от всей души впечатала в нее кулак. Гость опять хрюкнул и, брыкнув ногами, грохнулся с кровати. Причем звук был таким, словно при этом он приложился об пол затылком — аж звон пошел.

— А-а-а! — тоненько заскулил этот мерзавец и закашлялся. — Ты же… Ты же должна спать…

Бешенство опять плеснуло через край, и Янис-Эль, одним рывком преодолев пространство кровати, прыгнула вниз, ориентируясь на звук, который издавал шебуршившийся на полу гость. Оказалось, что этот гад уже поднялся на четвереньки и, похоже, замышлял дать деру. Щас! Сатанея от ненависти, Янис-Эль навалилась ему на спину и зафиксировала, обхватив рукой за шею.

— Говоришь: спать должна? Разве ты не хочешь, чтобы тебе отвечали на ласки, дерьмоглот ты этакий? — Янис-Эль просунула свободную руку под живот мерзавца и со всей силы сжала в кулаке его мотню.

Он завизжал поросенком. Янис-Эль покрепче стиснула локоть на его шее и злобно зашипела пойманному гостю на ухо: