Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо" - Страница 19

— А я ведь просил. И ты обещала. А я в ответ сказал, что выпорю, если надумаешь врать.

Ладонь Оки вновь встретилась с мягкими полусферами Джоанниной задницы, и она вновь тихо ойкнула, а после громко возмутилась.

— Но я же не врала! Я просто не хотела, чтобы ты сюда явился и всех поставил на уши. Я вообще не хочу, чтобы тут узнали мою настоящую фамилию, Оки. Ну что ты не понимаешь? Ты и так носишься со мной, как курица с яйцом. Что я тебе — ребенок, в конце концов? Может уже хватит?!

Джоанна возмущенно завозилась, пытаясь сползти с коленей мужа, но тот придавил ее спину широкой тяжелой рукой. Потом она скользнула ниже, к ягодицам, на которых явственно проступали красные отпечатки, и нежно огладила их. Джоанна замерла.

— Хватит… Хватит ей! И как теперь «хватит», если у меня после такого вот воспитания в штанах все разве что не дымится? — Оки возмущенно сопнул носом и снова погладил Джоанну, на этот раз скользнув пальцами ей между ног.

Джоанна заелозила и задышала тяжелее. Оки усмехнулся.

— Соскучилась? Хочешь?

— Да.

— А соседка твоя остроухая явится?

— Мы быстренько. Пожалуйста, Оки…

— Ты знаешь, негодница, что это самое что ни на есть настоящее извращение? Я тебя лупцую, а ты в результате возбуждаешься…

— Дурак здоровенный! — Джо опять забрыкалась, стремясь освободиться, но Янис-Эль, глядя на все со стороны, отчетливо видела, что это лишь еще одна часть игры: лицо Джоанны было до крайности довольным, а никак не возмущенным.

Оки усмехнулся и опять вернулся к своим действиям. Процесс ему явно нравился. Как, впрочем, и Джоанне. Она дышала тяжело, двигала бедрами навстречу ласкам мужа и постоянно облизывала раскрасневшиеся губы.

Янис-Эль прикусила кулак, чтобы не издать ни звука. Остро хотелось сунуть руку в штаны и приласкать себя там, между ног, но это было бы уже окончательным извратом. Как это? Вуайеризм, кажется? А если еще к тому же один извращенец — вуайерист — наблюдает за двумя другими, которые играются в садо-мазо, то это как позиционировать? Следовало взять себя в руки… Эээ… В другом смысле. За шиворот, например. Взять и увести от этой двери… ну хоть в купальни. Да. И уже там… Ох!

Джоанна наконец-то вывернулась из рук мужа и, встав перед ним на колени, потянулась к его ширинке. Оки не возражал, а, напротив, откинулся на спинку стула, на котором сидел, сверху вниз глядя на действия своей жены. Впрочем, играть в эти игры Оки ей долго не позволил. «Терпения не хватило!» — поняла Янис-Эль, наблюдая за тем, как решительно супруг поднял Джоанну на ноги, буквально выдрал из одежды, а после повернул к себе лицом и усадил верхом к себе на колени.

— Прости, маленькая. Я, как и всегда, слишком большой для тебя…

— Люблю тебя, — перебила Джо и начала двигаться, чуть привставая, а после опускаясь на мужа до конца.

Янис-Эль не выдержала и все-таки сунула руку в штаны. Не сказать, что в прошлой жизни она была такой уж большой поклонницей порнухи. Но увиденное сейчас через щелочку в двери, порнухой и не было. Эти двое занимались любовью, горели в общей страсти, и это было так прекрасно и так возбуждающе! Это был Акт Любви. И иначе как с большой буквы раскрасневшаяся Янис-Эль назвать подсмотренное не могла.

Оки задвигался энергичнее, задышал шумнее, на мгновение замер, прикрывая глаза и молча кривя рот, а после перевел дыхание и засмеялся.

— Достаточно быстренько, а малышка?

— Умгу, — томно ответила Джоанна и громко чмокнула мужа в его нос-картошку.

Когда Янис-Эль немного пришла в себя после собственной разрядки и нашла силы вновь приникнуть любопытным глазом к щели, Джоанна уже оделась и теперь просто нежилась, сидя боком на коленях у Оки. Они целовались и разговаривали. И если первое по-прежнему возбуждало, то второе нервировало и еще как! Ведь Джо неспешно пересказывала мужу последние события, главной участницей которых была сама Янис-Эль.

Когда Джо добралась до истории с магическим внушением, Оки сделался предельно задумчив и даже целоваться перестал.

— Невосприятие к магическому воздействию на разум и, говоришь, сильно переменилась? Интересненько… Очень интересненько.

«Ну? — подумала Янис-Эль, приставляя к щели то левый глаз, то правый, то свое островерхое ухо. — И что тебе, лысая ты медведина, в этом так «интересненько»? Что ты такое знаешь, чего не знает твоя жена?» Но Оки, будь он неладен, больше к сказанному ничего не добавил, а вскоре и вовсе собрался уходить.

— Раз ты так печешься о своей анонимности, малышка, я, конечно, пойду. А может, и ты со мной? Еще почти вся ночь…

— Нет, Оки, мы же договорились!

— Ну ладно, ладно. Тарона и вообще Академию завтра, конечно посетить придется, меня, небось, ждут, но тебя, так и быть, выдавать не стану. Хочешь быть самостоятельной — будь. Но, пожалуйста, ходи ты лучше с этой самой эльфийкой. Она, как видно, девица не промах. Так что и ты целее будешь, и мне спокойнее. А насчет ее отчисления за неуспеваемость я с Тароном поговорю. Решим.

«О как! — думала Янис-Эль, на цыпочках торопливо отбегая за угол, в темную нишу коридора. — Решит он. «А кто у нас муж? — Волшебник. — Предупреждать надо». И кто же этот Оки такой на самом деле?»

Услышав удаляющиеся тяжелые шаги, она выбралась из своего укрытия и пошла к себе. Джо уже лежала в кровати. Выражение лица у нее было расслабленное и довольное. «Натрахалась и тащится!» — мрачно подумала Янис-Эль, лишенная нормального секса уже очень давно.

— Ты очень вовремя, — пробурчала Джо и прижмурилась.

— Ага! — ответила Янис-Эль, слишком хорошо понимая, что имелось в виду, и принялась раздеваться.

Сон, как и всегда бывало у нее при слишком сильной усталости, навалился сразу. Едва голова коснулась подушки. И снилось Янис-Эль что-то совершенно дикое. Будто стояла она в строю солдат. Были среди них и ее товарищи — бойцы отряда специального назначения, по которым она все еще периодически скучала, и тот самый зеленый полукрокодил, в которого ее душу чуть не подселили черт с ангелом, и какие-то совершенно незнакомые ей негры. Но хуже всего было то, что сама Янис-Эль, стоя крайней в заднем ряду из-за своего небольшого роста, держала за руку маленькую человеческую девочку. А на согнутой второй руке у нее сидел еще один, более мелкий по возрасту ребенок.

Командир, прохаживаясь перед строем, что-то вещал. Янис-Эль не слышала, что именно — девочка хныкала, а второй малыш вдруг перестал возиться, замер, а после по руке Янис-Эль и ниже — по боку, вдоль ноги и прямо в ботинок — потекло что-то теплое…

— Ну что ты стоишь? — гневливо закричал командир. — Ты что не видишь: он описался! Не армия, а детский сад! Понабрали этих баб! И почему меня должно волновать, что ей детей не с кем дома оставить?

— Не кричи, малыши тебя боятся! — сказал зеленый полукрокодил голосом ангела.

— А меня это волнует? — еще громче заорал командир, и Янис-Эль с изумлением увидела, что у него из головы, словно циклопические антенны, начали выдвигаться рога, а лицо прямо на глазах стало зарастать черной кудлатой шерсткой.

Черт — а это был именно он, а вовсе не командир — протянул к детям свои загребущие лапки.

— Давай сюда эту мелкую сволоту! Ты мне хвост сломала и в задницу трахнула. И теперь, моя юная падаванка, твои дети перейдут на темную сторону силы!

Янис-Эль, не имея возможности врезать этому рогатому говнюку — руки были заняты малышней, — шарахнулась в сторону, споткнулась, поняла, что падает, утягивая за собой детей, вскрикнула и… проснулась.

«Интересно, к чему снятся дети?» — подумала Янис-Эль и села, держась рукой за лоб. Рука была горячей, а лоб холодным. Джоанна спала, нежно прижимая к груди скомканную подушку и улыбаясь. За окном чернота ночи начала постепенно сереть, обещая скорый рассвет. Да и внутренние часы капитана Иртеньевой недвусмысленно указывали на то, что побудка близка. Она сходила умылась. Вернувшись к себе, оделась в форму Академии и только после, услышав первые звуки трубы за окошком, растолкала соседку.