Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина - Страница 36

В сарае повисла пронзительная тишина.

Стиснув зубы так, что даже челюсти заболели, Ева рванула пальцами полиэтилен. На стол вывалился ворох тряпок, а вместе с ним и что-то тяжелое, глухо ударив о старые доски.

Телефон. Ее телефон.

Ева уставилась на него, не веря своим глазам.

Экран был разбит, но если бы кто-то намеренно хотел уничтожить мобильный, то одним экраном дело бы не обошлось. Видимо, девайс просто попал под горячую руку. Дрожащими руками Ева коснулась пластиковой коробочки. Нажала кнопку и — о чудо! — экран засветился. Симка оказалась на месте, а вот сети по-прежнему не было, но и на том спасибо. Девушка судорожно вздохнула.

— Работает…

Тот, кого стоило поблагодарить за такой подарок, все еще находился у нее за спиной. И только тут девушка поняла: за последние пять минут, с тех пор, как она бросила свое обвинение, Лукаш не сказал ей ни слова.

Первый укол совести Ева проигнорировала. Вот еще, это кто из них должен еще обижаться? Это не она набросилась на него, как дикий орангутанг в брачный сезон. Не она скрывала от него свою звериную сущность. И не она бросила его одного в продуваемом всеми ветрами сарае, чтобы потом вернуться, как ни в чем не бывало и сказать, что все хорошо. И вообще, она столько пережила за последние сутки, что имеет право закатить истерику!

Но сколько бы Ева не убеждала себя, что у нее было право бросить «правду-матку» в лицо, с каждым мгновением тишины ее воинственность отступала, пока не растаяла окончательно.

Очень медленно девушка повернулась.

Лукаш все еще стоял там, где стоял. Вот только лицо у него было такое, что у Евы невольно ослабли колени, и ей пришлось прислониться к столу, чтобы удержаться на ногах. Каменная маска, наглухо скрывшая все эмоции. Он даже не смотрел на нее. Точнее, смотрел, но так, словно она была пустым местом. Его взгляд проходил сквозь нее, не замечая препятствия, такой отрешенный, бесстрастный. Чужой. И Еве стало по-настоящему стыдно.

— Прости… — губы с трудом шевельнулись, выталкивая единственное слово. Пальцы до боли сжали забытую мобилку. Лукаш никак не отреагировал, продолжая смотреть сквозь девушку. На его лице не дрогнул ни единый мускул. Казалось, перед Евой стояла статуя, выбитая из гранита.

— Лукаш?.. — голос предательски дрогнул.

Мужчина моргнул, возвращаясь в реальность, а потом, как ни в чем не бывало, холодно произнес:

— Ты права. — Эти слова прозвучали как выстрел. Нет, как пощечина. Ева побледнела, сердце болезненно сжалось. - Мобилку я проверил, «жучков» нет, но пока не восстановят вышку, она бесполезна. Переоденься, через полчаса мы отчаливаем.

Замолчав, Лукаш спокойно поднялся по трапу на палубу катера и исчез в рубке.

Ева осталась стоять у стола, стискивая телефон побелевшими пальцами. На душе было гадко. А еще появилось ощущение, что она только что совершила самую большую в жизни ошибку.

Лукаш с остервенением рванул крышку топливного бака.

Нужно поторопиться, скоро отлив.

Сейчас он заправит катер горючим, спустит его на воду, и обратной дороги не будет. Для Евы это означает возвращение к людям, спасение. А для него самого?

Он не тешил себя надеждами. Зачем? Все понятно и так. Сыворотку он не достал, а это значит, что у него осталось всего несколько часов до того момента, как Зверь снова вырвется на свободу. И пусть теперь он знает, что Еве ничего не грозит, но для самого Лукаша это конец.

Ни один вер не имеет права покидать резервацию иначе, как по разрешению властей. У него этого разрешения нет. И если они встретят людей раньше, чем начнется трансформация, есть шанс, что его просто задержат, а потом отправят назад. Но если фортуна будет не так благосклонна — его попросту расстреляют. На месте.

Еще в городе Лукаш понял, что выбора у него нет. Да, он мог бы нагрянуть в лабораторию, разгромить там все в поисках лекарства, но вряд ли нашел бы его. Андрулеску далеко не дурак, и такой ценный препарат не будет держать там, где его можно легко достать. Скорее всего, сыворотка спрятана в сейфе в доме главы, но туда Лукашу ни за что не пробраться. Оставался единственный вариант: использовать оставшееся время, чтобы вывезти Еву с острова. Спасти из лап Андрулеску и его сумасшедших идей.

О том, что будет дальше, Лукаш старался не думать. Он уже все решил. Главное — безопасность девушки.

Закрыв пустую канистру, он не удержался и глянул в иллюминатор. Ева все еще продолжала стоять у стола. Хмурая, бледная, сосредоточенно обгрызая сухую кожу на нижней губе. О чем она думала в этот момент? Лукаш решил, что не хочет знать. Достаточно того, что она уже сказала ему. Ее слова ударили больнее, чем если бы она залепила пощечину. Он привык к физической боли, которую испытывал каждый раз при трансформации. Привык к незаживающим шрамам, обновлявшимся всякий раз, когда Зверь выходил на свободу. Но вот к боли душевной оказался не готов. Он даже не представлял, что всего несколько слов, брошенных в сердцах, могут так ранить.

Но в то же время он был благодарен ей за жестокую правду.

Так будет проще. И ей, и ему.

Запретив себе развивать эту мысль, Лукаш вернулся к работе. Катер заправлен и готов к путешествию. Осталось только столкнуть его на воду. А для этого нужно открыть ворота, за которыми плещутся волны.

Молча, стараясь не смотреть в сторону девушки, он спустился с палубы и прошел мимо нее.

— Лукаш?.. — смущенный голос Евы нагнал его у самых ворот. Медленно повернув голову, он взглянул на нее.

— Да?

Ева почувствовала, как внутри все покрывается коркой льда. Столько холода и безразличия было в этом коротком слове. Еще несколько минут назад этот мужчина казался совсем другим. Теплым, внимательным… нежным… Тогда он смотрел на нее с неприкрытым желанием, а теперь в его глазах лишь убийственное равнодушие. А лицо, на котором недавно отражались все чувства, превратилось в застывшую маску. Перед Евой снова стоял неприступный приор резервации Химнесс.

— Я могу тебе чем-то помочь? — она выдавила неуверенную улыбку.

— Нет. Иди в каюту. В ящике найдешь спасательные жилеты. Я хочу, чтобы ты надела один из них.

И все это он сказал абсолютно спокойно, словно между ними и не было ничего.

Отвернувшись, Лукаш занялся распределительным щитком, висящим на стене. Нужно было соединить несколько контактов, чтобы включить электричество. Тогда спустить катер на воду будет намного легче.

— Но я…

Ева не договорила. Что-то в моментально напрягшейся спине Лукаша заставило ее замолчать.

Девушка оглянулась на стол и виновато вздохнула. Ее немногочисленные вещи продолжали валяться на нем цветным ворохом. Голос совести подсказал, что надо бы сказать спасибо за проявленное внимание. Но вспыхнувшая обида заставила совесть утихнуть.

Передернув плечами, Ева запихнула вещи в пакет и, прижав его к груди, направилась к трапу. Бесполезный телефон она опустила в карман рубашки и тут же забыла о нем. Ева была сейчас слишком зла. На себя, на Лукаша, на весь этот мир. И чем больше она понимала, что не права, тем сильнее росла ее злость.

Она решила, что пройдет мимо Лукаша молча, даже не глянет в его сторону. Пусть он думает, что ей все равно. Она тоже умеет бить равнодушием. Он же уже повесил ярлык на нее, не дал оправдаться или попросить извинения. Да и с какой стати она должна перед ним извиняться? За что? За то, что он ее изнасиловал и втянул во всю эту историю?! Она здесь пострадавшая сторона, и это он должен перед ней извиняться! Лукаш слышал, как она промчалась мимо него, что-то шипя под нос, как разъяренная кошка. Но не оглянулся. Решил, что так будет лучше. Да, пусть она ненавидит его. Тогда, когда придет время расстаться, она быстро забудет о нем.

А расстаться придется, он это знал. И даже уже смирился. Только Зверь внутри продолжал метаться, не желая принимать эту бессмысленную жертву. Он не понимал чувств, двигавших человеком, и не хотел их понимать. У Зверя был только инстинкт, и этот инстинкт требовал быть рядом с самкой несмотря ни на что.