Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина - Страница 34

Но Ева знала — не передумает.

Сколько она так простояла в прострации, Ева не знала.

Минут пять или десять? Огонь в камине начал затухать, и девушка невольно поежилась от сырости и прохлады.

Огляделась, ища хоть что-то, что сможет отвлечь ее от тяжелых переживаний. Ей срочно нужно было чем-то занять себя. Хоть чем-то, лишь бы не думать о Лукаше! Лишь бы убить время до его возвращения.

Взгляд упал жестяной короб, из которого Каховский набирал уголь для растопки камина.

Да, Ева, вот тебе и занятие. Не хочешь замерзнуть, значит, следи за огнем.

Тут и желудок напомнил о себе недовольным ворчанием. Все-таки чашечка кофе и сто грамм печенья слишком скудный завтрак для молодого, здорового организма.

Засучив рукава, девушка откинула крышку короба и набрала полное ведерко угля. Фыркая и отдуваясь, волоком дотащила его до камина, подбросила уголь в огонь.

Теперь ей нужна вода.

Воды было вдоволь. Ева быстро в этом убедилась, когда начала обыскивать сарай. На одном из стеллажей стояли несколько десятков пятилитровых пластиковых бутылей. Один из них был открыт. Тот самый, который использовал Каховский.

Чертыхнувшись, девушка отогнала от себя мысли о Лукаше.

Да, она все это время только и делала, что гнала их от себя. Знала: стоит только подумать о нем, только дать волю эмоциям, дать волю страху — и все, ее накроет истерика. Она будет рыдать взахлеб, позабыв обо всем на свете, и даже пальцем не шевельнет ради собственного спасения. Но Лукаш… Он сказал, что вернется. Сказал, что она сильная, смелая.

Это она-то?

Закусив губу, девушка налила воду в котелок и повесила его в камин на треногу. Осталось только раздобыть себе пропитание. Кажется, в каюте она видела бич-пакеты. Ева мысленно покачала головой: никогда не думала, что придется есть подобную гадость. Но сейчас она в таком состоянии, что вряд ли почувствует вкус еды.

Когда она проходила мимо кормы, ее взгляд снова притянули злосчастные буквы. Но на этот раз они не вызвали прежнего возмущения. Наоборот, Ева почувствовала что-то похожее на укол совести. Надо же, они с Лукашем виделись только раз, и эта встреча обернулась для нее настоящим кошмаром на долгие годы. Но он запомнил ее. Даже узнал настоящее имя. Назвал в ее честь катер. Она не могла представить, чего ему это стоило. Ведь после того, как полицейские взяли у нее показания, по городу целый месяц сновали вооруженные патрули, ища сбежавшего вера. А если бы нашли?

Сейчас, вспоминая о первой встрече, Ева с удивлением поняла, что уже не испытывает прежних эмоций. Ни страха, ни паники, ни противной дрожи в ногах. Словно все это время она боялась не Лукаша, а маньяка, придуманного собственным воображением. Ведь, по сути, он не сделал ей ничего плохого. Ну прижал немного, пощупал… Так не изнасиловал же? Не избил? А мог бы!

Возможно, она была слишком предвзята к нему? Не сдержавшись, девушка провела пальцем по красным линиям и тихо призналась:

— Лукаш, пожалуйста, возвращайся. Мне без тебя так страшно…

Еве казалось, что время тянется слишком медленно. Она уже и поела, и выпила несколько чашек кофе. Облазила все стеллажи, все углы в сарае, надеясь отвлечься. Изучила катер вдоль и поперек, включая рубку и моторное отделение. Но тревога не отпускала. Наоборот, с каждой минутой, проведенной в одиночестве в этом сарае, она становилась сильнее. Нервозность росла.

Не зная уже, чем заняться, Ева вернулась к камину. Села, глядя на угасающие угли. Она прислушивалась к уходящей грозе и куталась в одеяло, захваченное в каюте. Вздрагивала от далеких раскатов грома. Казалось бы, сытость и тепло должны были хоть немного ее успокоить, но этого не случилось. Не выдержав, она снова вскочила на ноги. Заходила из угла в угол, нервно потирая себя за плечи. Вот, сейчас ей бы пригодились ее таблетки! Всего пара белых крошечных белых шариков — и она в полном порядке, спокойна, как двери. Лукаш сказал поспать? Да как же она может спать, когда его нет?! Когда она не знает, где он, что с ним и жив ли он! Но время шло. Лукаш не появлялся. За крошечным пыльным окном сарая Ева видела хмурое небо. По нему невозможно было определить время суток, но внутренние часы подсказывали, что уже далеко за полдень.

Если он не вернется, что делать?

Ева боялась даже задать себе этот вопрос. Потому что ответа не было. Если с Лукашем что-то случится, если он не вернется… Она окажется беззащитной перед Андрулеску и его людьми.

Но было еще кое-что, в чем Ева пока не желала себе признаваться. Она переживала. Переживала за Лукаша.

В конце концов, лимит ее стойкости был исчерпан. Подбросив остатки угля в огонь, Ева приткнулась к теплому боку камина. Свернулась клубочком, глотая тихие слезы, да так и заснула.

Там и нашел ее Лукаш, вернувшийся час спустя.

Как Лукаш и предполагал, разгулявшаяся стихия оказалась на стороне беглецов. Ливень смыл все следы и запахи, ураган сделал невозможным любые поиски, а разрушения и жертвы, которые он оставил после себя, занимали сейчас главу резервации больше, чем преследование двух беглецов. К тому же, Андрулеску понимал, что с острова в такую погоду никому не уйти. А еще был уверен, что скоро непокорный приор сам к нему приползет. На коленях. Умоляя дать еще одну порцию чудодейственного эликсира. Лукаш ненавидел эту неотъемлемую часть своего существования. Ненавидел и проклинал, но изменить не мог. А потому Андрулеску мог рассчитывать на скорую встречу с ним.

Но в то же время Антуан не собирался ждать, сложа руки. Ночью, пока Лукаш и Ева сидели запертыми в лаборатории, номер девушки обыскали еще раз и самым тщательным образом, даже обои сорвали и плинтуса. Ева же была далеко не гуру шпионажа, поэтому флэшку нашли, хоть и не сразу. И когда Лукаш понял, что опоздал, его первой реакцией была ярость. А потом пришел страх.

Не за себя. За Еву.

Теперь, когда флэшка у Андрулеску, девушка ему не нужна. Она лишний свидетель, чье существование ставит под удар всю затею. Но в то же время она пара Каховского, а это значит единственное средство заставить непокорного приора делать то, что он не хочет. И если Ева попадет в руки главы резервации, Лукаш пойдет на все, на любые условия, лишь бы она осталась жива. Он не сможет иначе.

Как же не вовремя столкнулись их судьбы.

Он помнил случайную встречу, там, в Радонске. За все эти годы не смог забыть ни ее испуганных глаз, ни сладкого запаха, ни тепла ее тела. А вкус ее губ преследовал его по ночам. Даже когда он был с другими, он думал только о ней, представлял, что это она под ним, что это ее руки его обнимают, ее влажная глубина принимает его, ее горло издает эти призывные стоны. И он никогда не целовал своих женщин. Не хотел, чтобы чужой вкус перебил воспоминание о единственном поцелуе, сорванном второпях.

Но в то же время он не пытался вернуть ее. Наоборот, хранил свой секрет как зеницу ока. Знал, что девушку могут использовать против него. И вот, оказался к этому не готов. Выдал себя при первой же встрече, потерял самообладание, как зеленый юнец, едва не набросился на нее прямо там, в доме главы…

Но как Андрулеску оказался настолько прозорлив? Как смог узнать о том, что она вообще существует?

В день, когда на острове появилась Ева, глава ему позвонил, пригласил подойти для важного разговора. Но когда Лукаш пришел, Антуана не было дома. Дворецкий попросил подождать, мол, мастер скоро вернется. И тут зазвонил телефон…

Он помнил, как снял трубку, как заговорил. Женский голос на том конце что-то невразумительно лепетал, а потом связь прервалась. Теперь-то он понимал, что в тот день разговаривал с Евой, и что ее появление на острове не было случайным совпадением.

Лукаш застыл посреди разгромленного номера, уставившись невидящим взглядом в разбитый ноутбук, когда на него внезапно снизошло озарение. Взревев, в гневе ударил кулаком в стену, и когти, выпущенные в этот момент, пробили гипсокартон.