Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина - Страница 15

Пытаясь скрыть эмоции, девушка резко отвернулась от водопада. И снова ее глаза расширились от восхищения. С другой стороны дороги расстилалось ровное, точно полотно, поле, усыпанное цветами всех оттенков сиренево-фиолетовой гаммы. Оно простиралось до самого горизонта и, казалось, этому полю нет конца.

— Что это? — выдохнула Ева.

— Это и есть Пурпурная долина. Красиво, правда?

— Восхитительно…

— Я знал, что тебе понравится. Идем, это еще не все.

Вернувшись к машине, Лукаш открыл багажник и достал из него корзину для пикника. Корзина была вполне приличных размеров, а судя по тому, как вздулись бицепсы на руках мужчины, и весила она немало.

Следом за корзиной из багажника появился плед.

— Что это ты задумал? — нахмурилась Ева, следя за неторопливыми приготовлениями.

— Я решил, что раз ты не пришла на обед, то обед должен прийти к тебе. — Расстелив плед в паре метров от обочины, прямо на цветах, Лукаш сделал приглашающий жест: — Прошу, пани.

Ева заглянула в корзинку. Среди аккуратно уложенных контейнеров с едой торчали две запечатанные бутылки вина.

— Откуда все это? — она обернулась к Лукашу.

Тот стоял за ее спиной, так близко, что Ева чувствовала жар его тела. На лице мужчины красовалось привычное прохладное выражение, поза выглядела расслабленной, но руки, сложенные на груди, были напряжены, а на лбу выступила толстая вена.

— Из итальянского ресторана, — ответил он безмятежным тоном. И Ева увидела, как по виску Лукаша побежала прозрачная капля. Казалось, что видимое спокойствие дается ему очень и очень непросто. — Кстати, тебе нравится итальянская кухня?

Девушка хмыкнула. Если уж он решил поинтересоваться ее кулинарными предпочтениями, то нужно было сделать это до того, как ставить ее перед фактом, то есть, корзинкой с едой.

Вслух же она проговорила:

— Я сейчас такая голодная, что съем даже сюрстремминг.

— Ну, нет, — Лукаш с усмешкой покачал головой, — на такие жертвы я не согласен.

— Что, не нравится селедка с душком? — поддернула Ева.

— Вообще селедка не нравится.

— Как так? У тебя же кошачьи гены. Ты должен любить селедку.

— По твоей логике, если у меня кошачьи гены, то я и мышей ловить должен?

— Ну, — она смерила его преувеличенно-изучающим взглядом, — хоть какая-то польза в хозяйстве.

Пока они беззлобно препирались, девушка опустошила корзину, выложив одноразовые контейнеры на покрывало. От них шли такие умопомрачительные запахи, что желудок, не долго, думая, выдал голосистую трель, полную голодной тоски.

Поймав насмешливый взгляд Лукаша, Ева пробурчала:

— Может, займешься вином?

— Слушаюсь, госпожа, — он отвесил ей шутовской поклон, но достал бутылку и штопор. А заодно и пару бокалов, припрятанных в боковой ячейке корзины.

Вскоре импровизированный стол был накрыт, и девушка с аппетитом набросилась на еду. Только сейчас она поняла, как проголодалась за это время. Поглощая ресторанные яства, Ева и не заметила, что Лукаш практически не притронулся к еде, как и не заметила того голода, с которым он смотрел на нее саму. Она наслаждалась окружающей красотой, легким вином и шутливой беседой. Да, в ее маленьком мире было не так безоблачно, как хотелось бы, но Ева сознательно отгоняла тревожные мысли. Она подумает об этом потом, в отеле, когда останется одна, наедине со своими проблемами.

Лукаш же наслаждался ею самой. Впитывал ее образ, ее голос и запах, желая запомнить их навсегда. Считал минуты до того момента, когда придется погрузиться в машину и доставить Еву в отель. Внутренний кугуар тоскливо мяукал, предчувствуя скорое расставание. И не было силы, которая смогла бы изменить этот факт. Лукаш уже все решил: им придется расстаться. Он должен ее отпустить, ради ее же блага. Здесь, в резервации, он не сможет гарантировать ей безопасность даже от самого себя.

Ей нельзя оставаться в Химнессе. Тем более с ним. А он заперт здесь навсегда — это его судьба… Наевшись, Ева легла на спину. Над головой в ультрамариновом небе плыли белоснежные облака. Душу наполнила небывалая безмятежность. Начиная с момента прибытия в резервацию, Ева впервые чувствовала себя настолько спокойно. На задний план отошли все проблемы, все страхи. Она просто наслаждалась, не думая ни о чем.

— Как красиво, — произнесла она, жмурясь от удовольствия. Потом перевернулась на живот, лицом к Лукашу, и подперла подбородок руками. — Я была бы не против задержаться здесь еще на недельку…

И тут же сама себя оборвала.

Черт возьми, она здесь совсем расслабилась! Даже гребаная флэшка вылетела из головы! Нет, Ева, нельзя терять бдительность. Этот парень, как бы он не был хорош, и какие бы мурашки не ползли по телу от его голоса, опасен, как и все остальные. Его хозяин буквально вчера приказал убить одного из своих! И если тот же хозяин прикажет ему убить тебя, то он сделает это, не задумываясь. Потому что он вер, а ты человек, влезший туда, куда не просили.

А веры ненавидят людей.

— Что случилось? — Лукаш заметил, как резко изменилось ее лицо. Только что девушка выглядела счастливой и беззаботной, а в следующий момент улыбка исчезла с ее лица.

— Да так, ничего, — она поспешно отвернулась, скрывая эмоции. — Переживаю, что связи с родными нет.

Это была наивная ложь, и Лукаш понял, что причиной тревоги было что-то другое. Но допытываться не стал. Не хочет говорить — не надо. Он не будет настаивать.

Хотя, мог бы. Внутренний кугуар возмущенно мяукнул. В конце концов, она его пара, и все ее тревоги, все радости они должны делить на двоих. Должны — ключевое слово. Но он не будет. Он никогда ей не скажет о том, кто она для него. Сжав челюсти так, что на скулах выступили желваки, Лукаш взглянул на небо. Ему нужно было отвлечься от ноющей боли в паху, от пульсирующего члена, распиравшего ширинку штанов. Такого каменного стояка у него не наблюдалось со времен пубертатного периода, когда молодой вер готов был вскочить на все, что шевелится. Запах Евы — запах истинной пары — был подобен наркотику, к которому привыкаешь с первой дозы и уже не можешь жить без него, несмотря на любое лечение. Лукаш знал, что будет испытывать влечение постоянно, стоит ей только оказаться рядом с ним. Единственный способ для вера немного остудить либидо, это сделать свою пару беременной. Пока она будет носить детенышей, инстинкт защитника в нем будет сильнее желания.

Лукаш невесело усмехнулся собственным мыслям. Сделать Еву беременной? Он не в своем уме, если разрешает себе думать об этом! Нужно срочно прекращать издевательства над собой, иначе, еще немного — и он возьмет ее прямо здесь. Всю, без остатка.

— Соскучилась по дому? — поинтересовался он. Дом и семья — это безопасная тема, на которую можно разговаривать, не думая о том, как член распирает ширинку. — Часто ездишь в командировки?

— Нет, это первая. Так сказать, боевое крещение на ниве журналистики.

— Обычно к нам женщины приезжают по другому поводу.

— Звериные невесты? — Ева взглянула на него с интересом. — Да, я о них наслышана. У тебя тоже такая есть?

Лукаш пожал плечами.

— У меня нет семьи, если ты об этом.

— Кот-одиночка?

— Можно и так сказать. Кстати, почему ты решила приехать сюда?

— Я не решала. Это ваш мастер сделал запрос в нашу редакцию и почему-то выбрал именно меня из десятка других претендентов.

— Мастер? — Лукаш нахмурился, пряча за спину руки с пробившимися когтями. Внутри, почувствовав опасность, взвыл кугуар. — Андрулеску?

— Да, а что, есть еще один?

— Нет. Подожди. То есть, Антуан сам написал в редакцию Радонска, чтобы именно ты приехала и сделала репортаж о Химнессе? Не в столичные таблоиды, не на государственный канал, а в третьесортную газетенку провинциального городишки?

— Ну, получается, что так все и было.

Лукаш с трудом сдержал рык.

Значит, вот как. Если верить Еве, а ей врать ни к чему, то Антуан сам нашел ее. Зачем? Неужели он, Лукаш, что-то пропустил? Зачем Андрулеску давать интервью никому не известной стажёрке, когда за право побывать в резервации и сделать горячий репортаж многие столичные журналисты готовы душу продать?