Сказка — ложь! (СИ) - Караюз Алина - Страница 12

Проводя ревизию герцогским запасам, я постепенно продвигалась в сторону углового стеллажа, на котором стояли большие темные бутыли, литра на три, не меньше, оплетенные лозой по самые «плечики». Длинное горлышко каждой бутылки было заткнуто пробкой и залито воском, по крайней мере, выглядело именно так.

После всего съеденного меня буквально обуяла жажда, поэтому, я ни капли не смущалась, когда зубами выковыривала корковую пробку, сплевывая на пол раскрошившийся воск.

Наконец, мои усилия увенчались успехом. Так, что тут у нас? Я осторожно потянула носом: мало ли, еще уксусу не хватало напиться. А аромат так, ничего себе… вроде бы вино, только запах гораздо тоньше чем у того, что в магазинах продается. Такой солнечный, что ли, многогранный… Не удержавшись, я чуть-чуть отхлебнула. Прохладная кисловатая жидкость теплом пронеслась по пищеводу и разлилась в желудке.

Точно вино! Да еще какое! Выдержанное и, похоже, не один год. Да, это я вовремя разглядела блеск стекла в темной нише. А что там в другой бутылке? Вдруг что повкуснее?

Я открывала бутылки одну за другой, смакуя первоклассное вино многолетней выдержки. Уж в этом-то я разбиралась, зря что ли практику на ликеро-водочном заводе проходила? На соседней полке обнаружились бутылки с уксусом и растительным маслом, кажется оливковым. Их я отодвинула в сторону.

После пятой продегустированной бутылки у меня в голове слегка помутилось, и я абсолютно случайно смахнула на пол пару штук. Они разбились с радостным звоном.

— Упс! — сказала я.

В глазах начинало двоиться.

Вообще-то я редко пью, но уж если начала, то легко превращаюсь в настоящую катастрофу. Под действием алкоголя в моем мозгу появляются самые невероятные идеи, которые я тут же начинаю воплощать, да еще и собутыльников втягиваю.

Вот и этот раз не оказался исключением. Несколько секунд я молча взирала на лужу вина и осколки у своих ног, ожидая услышать топот ног и увидеть врывающихся слуг, а потом появилось страстное желание отомстить аристократическому гаду за палача и пытки. В голове тут же зародился подлый план. С глупым хихиканьем я начала сметать с полок все, до чего могла дотянуться. Зачем? А черт его знает, просто на тот момент мне показалось это гениальной идеей, а отсутствие слуг и стражи убедило в собственной безнаказанности.

Вскоре я стояла посреди настоящего побоища: половина полок опустошена, пол усыпан крупами и мукой, вместе с битыми яйцами и стеклом, сырные головки раскатились по углам, будто мячики, а в воздухе застыл резкий запах уксуса и алкоголя. Да, вот теперь я чувствовала себя по-настоящему счастливой!

Размявшись и утолив жажду мести, я пришла в такое хорошее расположение духа, что захотелось вселенской любви и уважения. Кстати, все это время мой кавалер молча сидел на пороге кладовой, не сводя с меня тоскливого взгляда. Он уже не скалился и не рычал, вел себя тише воды, ниже травы и лишь едва заметно вздрагивал, когда я с диким гиканьем разбивала о каменный пол очередную бутылку.

Меня очень быстро развезло. К глазам подступили пьяные слезы, а в голове стучалась только одна мысль: меня никто не любит. Вскоре я уже рыдала на крепком мохнатом плече, жалуясь на свою нелегкую женскую долю и вытирая об него и слезы, и слюни. Но монстрик, похоже, был не против. Он негромко ворчал в ответ на мой словесный потоп, хотя вряд ли мог понять то, о чем я ему говорила.

В бутылке — единственной, которую я оставила целой — вина оставалось меньше половины, когда в моей голове внезапно созрел еще один «гениальный» план. Окинув своего кавалера изучающим взглядом, я шмыгнула носом и заявила:

— А ты очень милый. Заботишься обо мне… не то что этот гад герцог. Вот он, похоже, не заботится ни о ком, кроме себя… А-ну, веди меня в его покои, будем там из тебя человека делать!

Если честно, я не очень-то отчётливо представляла, как собиралась сделать из мохнатого чудовища человека. Для моих пьяных глаз он был вполне привлекательным, ну, может чуточку волосатым… некоторым женщинам нравится повышенная волосатость, говорят, это так мужественно… Но вот расчесать его не помешало бы.

Пьяно хихикая, я помахала бутылкой перед носом у монстрика и заявила:

— Бери на ручки!

Тот с готовностью подчинился, заглядывая мне в глаза, будто преданный сенбернар. Я чмокнула его в мокрый нос и приказала:

— Неси в покои к этому… как его… ну ты понял…

Он меня понял. Идеальный собеседник! Все слышит, со всем соглашается и молчит. Лучше не придумаешь.

На обратном пути мне захотелось петь. На этот раз я во все горло затянула:

Э-эх! — и опять смачно облобызала своего преданного поклонника. Ну и что, что небритый? Зато ка-акой ми-иленький!

Мои пьяные вопли разносились эхом под каменными сводами замка, но мне уже было все равно. Остапа, как говорится, понесло!

— А-а! Вот и старые знакомые пожаловали! — я пьяно икнула и захихикала, увидев, что коридоры начали постепенно заполняться четвероногой живностью. — Сбегали в лес по своим делам — и назад. Правильно, нечего по ночам шататься. Ик!

Монстрик вошел в знакомую спальню и осторожно сгрузил меня на койку. Вернее, на огромный герцогский трах… эм, я ж приличная девушка и слов таких не знаю.

— Так, где мой кавалер? Иди сюда… будем из тебя няшку делать! Срочно разыскиваем подручные средства!

С маниакальным блеском в глазах я устремилась к туалетному столику, на котором красовалось мутноватое зеркало. Уж не знаю, как герцоги за собой ухаживали, но уж расческа просто обязана здесь быть.

Ага, а вот и она! Схватив в руки гребешок, сделанный, судя по всему, из черепахового панциря и серебра, я обернулась к монстрику, который продолжал ловить каждый мой взгляд. Уж не знаю, что он увидел на моем лице, но только глаза у него стали печальные-печальные, а на морде проступило выражение безнадежной тоски.

— Сидеть! — приказала я, слегка пошатываясь.

Монстрик тяжело вздохнул и подчинился: сел на край кровати, совсем по-человечески, согнул спину и свесил ладони между коленями. Я вытянула шею, беззастенчиво заглядывая ему между ног. А что, я пьяная, мне можно. Да и любопытство — не порок! Но там у него была такая густая шерсть, что я бы и на трезвую голову ничего не разобрала. А жаль. Фу, какая я пошлячка! Я глупо захихикала и залезла на кровать за спиной зверюги.

Пальцами, жирными от окорока, я провела по темно-серой шерсти, удивляясь ее мягкости. Тут же обнаружились корзиночки репейника и метелки какой-то травы, плотно запутавшиеся в густом подшерстке. Ну что ж, приступим-с!

Надо отдать должное моему мохнатому поклоннику. Он рычал, выл, сопел, но терпел. Шерсть летела клочьями. Если сначала я пыталась быть с ним понежнее, то после того, как еще пару раз приложилась к бутылке, потеряла последние остатки совести. С рычанием, достойным монстриковой невесты, я выкручивала, вырывала, выдергивала руками из его шкуры все эти колтуны, траву, щепки и прочий мусор. Потом вгрызалась серебряным гребешком и чесала, чесала, чесала до тех пор, пока его шерстка не становилась мягкой и нежной, как у ягненка. Через пару часов моих усилий гребень потерял половину своих зубцов, зато спина монстрика стала напоминать меховую мечту модницы.

Наконец, я выдохлась. Еще бы, умудриться выхлебать больше трех литров вина! Да еще в одиночку. Да еще под осуждающим взглядом тоскливо скулящего монстрика. М-да, я превзошла саму себя…

В какой-то момент я совсем перестала отвечать за свои действия. Неловко привалилась к теплому мохнатому полечу и зевнула во весь рот. В голове стоял хмельной туман, комната качалась и плыла, точно корабль по волнам. Хотелось понежиться в крепких мужских объятиях… да, это именно то, что мне было нужно именно сейчас.

Я потянулась, обняла монстрика за шею, кажется, даже слюну на него пустила… плохо помню, все было как во сне.