Побочное действие - "Мадам Тихоня" - Страница 72

Мэл расправила плечи — меж лопатками точно кол вставили и дёргали взад-вперёд на каждом ухабе. Так же доставалось спине на развилках, – первый из отмеченных на карте поворот, кстати, миновали совсем недавно, а только что – второй. А может, давно, иначе почему стук очередей позади смолк? Не слышно, только ворчала и лязгала металлом колымага. Шумел под берегом поток воды -- мелкая речонка, порожистое каменистое дно. Непрерывно колыхались под упругим ночным ветром высвеченные фарами травы. Серая поросль, серые кусты, мелколистные знакомые уже деревья. Сонное царство. Заполненное голосами ночных птиц, хищных тварей, их жертв, но всё равно сонное. Сон колыхался в такт движению, сковывал в крови бурлящий адреналин: передышка, передышка. Тело устало, тело измотано, конечности налиты свинцом, веки тоже отяжелели.

Фонарик чуть не полетел вниз из разжавшихся пальцев, как вдруг речное эхо принесло звериный рёв. А может, рык, скорее всего тигриный, с фырканьем в усы. Кажется, огромный кот обходил свои владения, – Мэл чудилась плавная походка, неслышные шаги. Тут же перед глазами встал Ваас, точно внутри него и жил полосатый зверь. Только дикой грацией его не налюбуешься, нельзя, тигр давно уже попробовал человечины и жаждал её снова и снова. Кровью не напьёшься, рано или поздно зверь захлебнётся, и лучше в этот момент быть подальше. Мэл вцепилась в фонарик. Перед глазами плыли зеленоватые отблески подсветки на приборной панели. Колымага, казалось, ползла, как одержимая осторожностью черепаха. Медленно, страшно медленно, а впереди, если судить по карте, целый клубок из дорожных загогулин и поворотов. Не запутаться бы в этом клубке. Не наскочить бы на очередное пиратское гнездо.

– Нужно избегать света, – выдохнула Мэл. Перед глазами замерло освещённое прожекторами пятно, а ещё забор – картинка, пойманная издалека и давно в чьей-то голове, или просто догадка. А может, то и другое вместе. – Избегать во что бы то ни стало.

На мгновение Эбби повернулась к пассажирскому сидению лицом, точно бледный лунный диск взошёл в темноте, но тут же уставилась обратно сквозь лобовое стекло. На бесконечную грунтовку, высветить которую хоть немного старались автомобильные фары. Получалось слабо, но видно, наверное, было издалека. «Избегать света». Легче сказать, чем сделать, можно только мысленно поблагодарить неизвестного человека, что нанёс на карту пиратские аванпосты. А потом лучше забыть о том, что свет считают спасением. Свет – это фонари людей, достающих тебя из-под обломков. Свет – лампы медицинского отсека, в котором сращивают и латают твоё поломанное тело. Где угодно, только не здесь. На этом острове давно освоили другую сторону света или просто научились обращать всё во тьму. Бежать от огней. Бежать от людей, они все одинаковы, носят ли красные тряпки или покрывают обнажённые тела ритуальными узорами. А ещё есть те, кто безропотно умирает за одну только предложенную тебе помощь. Их вешают и расстреливают, втаптывают кровь в песок и корни речной травы, а трескучий огонь поедает ветхие домишки, оставляя чёрные пепелища.

Наваждение. Как чёртова воронка – морок чужой памяти. Эбби. Вкус её слез, судорожные вздохи, всхлипы. Пороховая кислятина в воздухе – стрельба только что смолкла, но в ушах ещё звенит. Пираты смеются, будто кто скребёт ножом по стеклу, трогают мертвецов у стены хижины перепачканными в земле и крови носками грубых сапог. Кто знает, сколько пуль вогнали они в щуплые тела почти в упор, дробя кости, превращая мышцы в изрытую кровавую кашу, смешивая плоть с обрывками жалкой одежды. Эбби помнит. Слишком чёткий кошмар, но ещё чётче видение: эта вот маленькая женщина с морщинистым смуглым личиком обрабатывает ей царапины и порезы, поит каким-то настоем, остро пахнущим травами. Женщину изрешетили из автомата и теперь вместе с трупом старика-мужа и хижиной поливают бензином. Как мусор, который нужно сжечь…

Хватит. В тандеме «пилот плюс стрелок» нет места для боли и паники. Один хладнокровно ведёт, другой хладнокровно стреляет. Иначе боль и паника явятся потом, как это однажды уже было. Мэл тоже помнила. Свою ярость на отца – он всегда экономил на охране своих космических транспортов. И надо же такому случиться, чтобы патруль с опальной дочерью в качестве артиллериста на борту наткнулся на пиратскую грызню за содержимое трюмов папочкиного «грузовика». Слишком густым покровом гнева тогда застелило разум и взгляд Мэл. Слишком спешила она в горячке боя, хоть ошиблась, как говорили потом, всего один раз. Всего одну ракету пропустила, одну-единственную.

Эбс рыжая, прямо как Рич, и тоже «за рулём». В мозг прорвался хриплый грубый голос, он вкрадчиво шептал о бесконечных повторениях, но Мэл выдавила его прочь диким усилием. «Нет, Ваас, этого пилота я тебе не отдам, не дождёшься. Ничего больше не дождёшься», – повторила несколько раз, как формулу самовнушения или заклинание. Стрелок должен быть уверен в каждом нажатии на спуск.

– Направо, – произнесла вслух, но Эбби и сама уже выворачивала баранку, стараясь войти в поворот без слишком опасного крена. Эта дорога в белёсом свете фар походила бы на лунный грунт, если бы не резкие подъёмы и ямы, в промежутках меж которыми замирало сердце. Если верить карте, как раз с этой точки путь превратится в хорошенько запутанную, но не затянутую до конца нить. Ничего, главное теперь по возможности держаться прямо. По крайней мере, пока не покажется «металлическое сооружение в виде башни» – очевидно то, что здесь называют радиовышкой. Так сказал голос в голове, чёртов робот, спрятанный где-то в точке открытия портала. Кстати, пора бы уже голосу и проявиться, – под грудью так и скручивалось ожидание чего-то важного. Или это были тревога и страх – легко перепутать, ошибиться в темноте, бегая от света.

Спрятаться от света не получится, если он решил найти тебя сам. Пространство между развилками внутри сплетения дорог легко просматривалось в местах, где не вставали из земли раскиданные тут и там обломки скал, и не росли деревья. Иногда виднелись даже крыши и силуэты хибар – тёмные, без проблеска огня, брошенные жилища. Под сердцем при виде их скручивалась непонятная тоска, как вдруг и она рассыпалась вдребезги всплеском адреналина. Автоматную трескотню мало с чем спутаешь, она металась меж камней и древесных стволов, рассеивалась и возвращалась, норовя сбить с толку слух. И только восприятие уже вцепилось в направление: спереди, конечно спереди. Потом холмистая обочина провалилась в ложбину, открыв соседнюю ветку грунтовки.

Скрещенные лучи фар. Силуэты деревьев, резные листья молодых пальм, будто чёрные отпечатки на свету. Эхо, глухое от стрельбы и звон металла о металл, когда пули сталкивались с автомобильными дверьми и капотами. Выкрики и ругань, мятущаяся злость. И, как брошенный вслед камень – чужое внимание.

Кто-то по ту сторону зарослей тоже уловил движение и свет, рёв движка и шуршание резины по камням. Кто-то развернулся, повёл стволом оружия вслед удаляющейся цели.

– Ходу! – успела выкрикнуть Мэл под жгучий укол опасности, от которого задрожали, натягиваясь, нервы. Вжаться спиной в сидение, – колымагу бросило вперёд, накренило, с диким шорохом выровняло, снова повело из стороны в сторону сумасшедшим зигзагом. Поздно: в низкий борт кузова заколотило, точно градом. Мэл инстинктивно сжалась в комок, цепляясь пальцами за ремни оружия, сминая карту и обнимая её вместе с фонариком. Машину ещё раз швырнуло от ухаба к ухабу, какой-то незакреплённый предмет сзади со скрежетом елозил по полу. Потом взвизгнула Эбби. Хотя нет, сначала в кузове что-то тихо хлопнуло, будто из бутылки выдернули пробку, и лобовое стекло, которое невесть когда успело треснуть, отразило рыжий отблеск.