Божественное вмешательство (СИ) - Красников Валерий "Альтер Эго" - Страница 2

При этом бежал я целенаправленно: останови меня кто-нибудь в тот момент, я не смог бы ответить, куда и зачем бегу, но в то же время какая-то цель была!

Я успел! Здоровенный мужик, обнимая за шею одну из девчонок, отвел руку в сторону. В предрассветных сумерках блеснуло лезвие выкидухи.

Хватаю его за рукав и, развернув к себе, отбираю нож.

Тут же выбрасываю его подальше.

И мужик, и девчонки как-то странно смотрят на меня, ничего не предпринимая.

Помню, как закричал: "Девчонки, убегайте!" — и они побежали.

Невысокий и коренастый обладатель лица кавказкой национальности сжал кулаки, присел, согнув ноги в коленях. Наверное, собрался проучить меня.

Андрей Петрович, тренер по айкидо, часто повторял: "Не используйте полученные навыки, чтобы произвести впечатление на друзей. Найдите достойного противника. Тогда поймете, чему смогли научиться".

Сейчас наступил тот самый момент! Я стал в свободную стойку, опустил руки и приготовился к "уходу с линии атаки" и "присоединению".

Врать не буду, было страшно.

— Стойте! — закричал Серый. — Что происходит?

Я оглянулся и увидел бегущего к нам Сергея и стоящую у выхода из метро Спуринию.

Мужик выпрямился и каким-то стеклянным взглядом уставился в небо. Я сбивчиво рассказал Сереге о том, что этот хмырь хотел порезать двух девчонок.

Подошла Спуриния. В ее глазах — ужас.

— Случится беда, — пробормотал кавказец и рванул куда-то.

Такой развязке я был рад.

Мы провожали нашу подругу домой, и я раз пять рассказал о том, что, мол, выхожу из метро и вижу...

Я — герой! Восторженные взгляды Спуринии. Мы идем, взявшись за руки. А Серега вовсю расхваливает меня. Бессонное утро в мыслях о собственной крутизне: девятнадцатилетний парень не побоялся выйти против взрослого мужика!

Встречи со Спуринией превратились в привычку. Порой даже напрягали. Я успел разглядеть в ней изъяны, чувства остыли. Сейчас мне стыдно, но я просто решил уложить ее в постель. Не дала. Мы расстались.

Теперь я не романтик, поссорился с Серегой, проигрался в карты, скучаю на лекциях.

Препод бубнит: "Человек рождается в сущности, а семья и общество формирует его личность. Иногда, личность человека по отношению к сущности может трансформироваться..."

Начинаю понимать, что со мной случилось настоящее чудо: неведомая сила тогда телепортировала меня из подземелья метро к выходу таким образом, чтобы я успел спасти девчонок. И все это произошло потому, что я желал больше всего на свете совершить что-то подобное!

Я размечтался о возможности уйти из этого мира туда, где жизнь была бы другой. Какой? Другой! Чистый воздух, леса и поля, верный конь и меч в руке. Где-то так.

После озарения на лекции по философии каждое утро на пробежке я пытался увидеть пузырящуюся пленку и нож с пистолетом. Хотел, мечтал снова ощутить то чувство-желание.

Мне пришлось занять денег, вроде как на жизнь. Но я снова умудрился проиграться. Мне тут же заняли, но на игру. И снова выиграли. Вчера звонили и угрожали, объявили заоблачные проценты.

Сегодня утром отчаяние и страх помогли и почувствовать, и увидеть. Теперь лежу связанный, абсолютно голый, избитый и грязный.

Хочу, есть и пить. Как мне плохо! Угораздило же меня попасть в Древний Рим. Шансов нет никаких. Если ты не гражданин, то — раб. Только бы не казнили. Готов служить изо всех сил. Твою мать! Как мне себя жаль...

Самозабвенно рыдаю, с надрывом, во весь голос. Правда, недолго.

Все-таки, если вспомнить философию препода, моя сущность всегда себя проявляла действием и какой-то рассудительностью.

Почти всегда я наблюдал за собой, будто зритель, со стороны.

Вот и сейчас моя жалкая личность сопливила, рыдая во весь голос, а что-то во мне прагматично гнало параллельный мысленный ряд: "Не раскисай! Осмотрись! Все, что Бог ни дает — все к лучшему!"

Осматриваюсь.

Наверное, тут хранили продукты: пахнет зерном и еще чем-то съедобным. Сейчас амбар пуст. Заскрипели двери-ворота. Солнце ворвалось в мою темницу, сразу стало теплее.

В ярком солнечном свете появляются два вояки, типичные легионеры: в кольчугах, с прямоугольными щитами и копьями в руках. За ними мужик в белой тоге и девушка.

Стражник или охранник, дыхнув чесноком, разрезал путы. Пытаюсь встать на ноги. С трудом, но мне это удается. Стыдливо прикрывая причинное место ладошкой, вглядываюсь в лица вошедших. Шепчу: "Abiit, excessit, evasit, erupit (ушел, скрылся, спасся, бежал)", — вдруг вспомнив крылаток выражение от Цицерона.

Вершитель моей судьбы, тот, что в тоге, нахмурился и что-то сказал. Я интуитивно понимаю, что взболтнул не к месту. Он, видно, подумал, что я беглый раб.

Легионеры бьют древками копий по ногам. Падаю на земляной пол. Парни грубо осматривают мое тело, наверное, в поисках клейма.

От страха во мне открывается резервуар вдохновения.

Я вспоминаю несколько цитат на латыни и, выбрав подходящую, кричу, что есть мочи: "Ad cogitandum et agendum homo natus est (для мысли и действия рожден человек)", — легионеры докладывают, что, мол, клейма нет. А мужик, оценив спич, присаживается рядом и бесцеремонно осматривает мои руки.

Что-то говорит, я понимаю только — "философия". С меня снимают ремни. Рядом присаживается девушка.

Доброжелательный взгляд синих глаз кажется удивительно знакомым: "Спуриния?" — хриплю я и теряю сознание.

Во второй раз очнуться было гораздо приятнее.

Похоже, вечереет.

Ощущения, в общем, комфортные: пока валялся в отключке, меня вымыли и одели. Лежу на деревянном ложе, одетый в белоснежную тогу и обутый в кожанные сандалии. Рядом на маленьком стульчике сидит она и что-то ласково щебечет.

"О чем ты говоришь? Я не понимаю ни слова!" — в отчаянии мысленно кричу, от всей души сокрушаясь над этим обстоятельством. Свет в глазах на мгновение гаснет, вижу внутренним взором пузыри на пленке и сознаю, что все понимаю.

Девушка говорила не со мной, а со своими богами. Сейчас она просит у богини Туран (Этрусское божество, у Римлян — Венера, греков — Афродита) здоровья для меня и истины. Хочет узнать, откуда мне известно ее имя.

Я сел, Спуриния встала. Дивясь легкости, с которой произношу непривычные звуки, представляюсь:

— Меня зовут Алексей. Там, откуда я родом, живет девушка как две капли воды похожая на тебя. Ее зовут Спуриния, — страх в ее глазах исчезает, но появляется вопрос.

Я продолжаю, мол, помню только ее, и ничего больше не помню. Не помню, как оказался на дороге. Может, меня похитили и бросили там? Врать так врать, а что еще можно сказать, оказавшись в такой ситуации?

— Что ждет меня в твоем доме?

Спуриния отвечает не сразу. Задумалась.

— Я попрошу отца, что бы ты, Алексиус, стал нашим гостем. Я прямо сейчас пойду, — сказала она и выскользнула из комнаты.

Пользуясь случаем, осматриваюсь: вокруг просторное помещение, в голове проносится определение — атриум.

Две арки из обожженного кирпича — что-то вроде окон, а центральная арка — дверь. То есть именно через нее покинул эту беседку мой синеокий ангел.

Пол украшен разноцветной мозаикой. По периметру — изображения мифических животных, в центре круг, в нем — голова медузы Горгоны.

Стены оштукатурены и побелены. На них розовой и зелеными красками весьма реалистично мастера изобразили колонны, обвитые плющом. За стенами атриума раскинулся сад.

Слышу шелест листьев на ветру. Чувствую ароматы цветов и фруктов. Оборачиваюсь, вижу неглубокий бассейн (имплювий — искусственный водоем, в который собиралась дождевая вода, попадающая туда через комплювий — световой колодец атриума). Крыши над ним нет, точнее она над беседкой построена так, что, в случае дождя, вода по стокам и через отверстие над бассейном попадает прямо в каменную чашу. Вокруг все сияет чистотой, но не роскошью.