Праксис - Уильямс Уолтер Йон - Страница 24

— Спасибо и на том.

— Не за что! — лучезарно улыбнулся ей Мартинес и уткнулся в свой бокал.

Бедный ПэДжи, подумал он. Он даже и не подозревает, что ему тут готовят.

Тут колокольчик на дверях зазвенел, и начали собираться гости. Появился юрист Геллимер, очень предупредительный по отношению к Випсании, две девушки — школьные подруги Семпронии, пара престарелых родственниц Шелли, живущих в задних помещениях дворца, — они выступали здесь в роли дуэний, присутствие которых позволяло молодым девушкам принимать в гости мужчин. Чуть позже появился некто по имени Кастро из министерства финансов, увлекающийся яхтингом и сразу же накинувшийся на Мартинеса с просьбой рассказать, как же им удалось настичь ушедшую с курса яхту Блитшартса. Изображая траекторию «Черного Скакуна» при помощи столового ножа, зажатого между большим и указательным пальцами, Мартинес поймал на себе взгляд Випсании.

— Ты хорошо знаешь леди Сулу? — спросила она.

Мартинеса удивил ее вопрос.

— Мы переговариваемся время от времени, — ответил он. — Насколько это возможно, ведь она отсюда в половине светового часа.

— Как ты думаешь, она захочет как-нибудь зайти на нашу вечеринку?

Мартинес удивился еще больше.

— Я спрошу ее, — ответил он и улыбнулся.

Его сестрам редко удавалось дать ему такой дельный совет.

— Уже собираешься представить меня своей семье? — спросила Сула. — Полагаю, мне следует быть польщенной. — На ее усталом лице была неподдельная радость. — Хорошо, — ответила она, — почему бы и нет. Если флотские дела позволят, я почту за честь принять это приглашение.

Мартинес улыбнулся. Его душу переполняло радостное тепло, и он готов был даже признать, что и от сестер иногда бывает польза.

Прослушав до конца короткое сообщение Сулы, он посмотрел на часы, чтобы прикинуть, когда вернется командующий Эндерби. Еще не сейчас — в данный момент они с Гуптой должны быть на очередном бесконечном заседании, посвященном кончине великого господина, в то время как Мартинес сидел здесь и следил за входящими сообщениями, дожидаясь их возвращения. Время было, и он позвонил лорду Пьеру. Он чувствовал, что мог бы управиться сейчас и с дюжиной лордов.

— Мои сестры согласны быть представленными вашему кузену, — сказал он.

Лорд Пьер казался озадаченным, словно не мог сообразить, о чем говорит Мартинес, но вот наконец на его лице появилось осмысленное выражение.

— Могу ли я привести его… — он замялся. — Где, извините, живут ваши сестры?

Мартинес удивился.

— Нельзя же приводить ПэДжи во дворец Шелли для осмотра, словно племенного жеребца. — Хотя кто же он еще, как не жеребец, подумал Мартинес. — Боюсь, что принимать гостей придется вам. И мне кажется, ПэДжи будет не слишком уютно, если мои сестры появятся перед ним, словно три парки, так что лучше бы на приеме было не меньше шести гостей.

— Шести? — поднял бровь лорд Пьер. — Вы собираетесь присутствовать при этом лично?

— Вам не кажется, что присутствие сопровождающего при подобном деле более чем уместно?

Лорд Пьер нахмурился.

— Вы собираетесь настаивать на соблюдении всех формальностей?

— Это мои сестры, — добродетельно ответствовал Мартинес.

Мартинесу трудно было понять, зачем вообще в любовных делах нужны компаньонки и сопровождающие: во флоте этих проблем не возникало, кабинки для уединения имелись на каждом звездолете. Но родовитые семейства настаивали на безупречной чистоте своих родословных, и без свидетельства о невинности их члены в брак не вступали.

Лорд Пьер уступил, раздраженно хлопнув ладонью по столу.

— Отлично, — сказал он. — Я рассмотрю свое расписание и перезвоню вам.

— Благодарю вас, господин депутат, — Мартинес постарался улыбнуться как можно более сладко.

Закончив разговор, он записал очередное письмо Суле, поговорив о том, о сем, и послал его с приложением «Пятой книги математических головоломок Ква-Зо» и «Земного фарфора до эпохи завоевания: Азия».

Вернувшись домой, он увидел приготовленный вечерний костюм с благоухающим букетиком цветов и удивленно вспомнил о предстоящем свидании с Амандой. Выходит, он был так поглощен мыслями о встрече с Кэролайн и о фиктивном сватовстве Семпронии, что просто вымел из головы все мысли об Аманде. Несправедливо, подумал он и остаток вечера провел, стараясь эту несправедливость загладить.

Он велел Алихану приготовить холодные закуски и остудить бутылку шипучего вина. Алихан, которому такие указания были не в новинку, молча кивнул. Мартинес еще раз побрился, потом переоделся в штатский костюм с вышитыми воротничком и манжетами, надел эластичные подвязки, поддерживающие сверкающие башмаки, — в общем, приоделся как модник, если не сказать прямо — глит, и вызвал такси, чтобы забрать Аманду с ее казенной квартиры. Она была в оливково-коричневом платье, оснащенном всеми последними достижениями научных изысканий в области модной одежды: оно подчеркивало соблазнительные детали ее пышной фигуры и мягко скрадывало все, на что не стоило обращать внимания. Спереди платье скромно поднималось до самого горла, а вот спины у него не было вовсе. Ее прическа держалась на длинных золотых спицах, увенчанных кристаллами искусственного рубина величиной с грецкий орех — это была дешевка, но она производила эффект, тем более что рубины и золото сверкали и на достойных восхищения руках и шее.

Улыбка Аманды сверкала еще ярче, чем ее драгоценности.

— Я не слишком строго одета? — осведомилась она.

— Вовсе нет. — Положив руку на ее обнаженную талию, он помог ей забраться в такси.

Он отвез ее в театр теней на эротическую комедию, принадлежащую к тому типу фарсов, которые так нравятся людям, в то время как остальные расы никак не могут понять, в чем там дело. Аманда хохотала до упаду.

После представления Мартинес повел ее ужинать в ресторан в верхнем городе — не в одно из тех безусловно первоклассных заведений, где все слишком чопорно и благородно, чтобы как следует повеселиться, а в большой, шумный зал с подвесными галереями и деловито улыбающимися официантами. По опыту Мартинеса, тут всегда отменно кормили. Арт Абаша сидел за выпивкой в баре и, увидев даму Мартинеса, молча отсалютовал ему бокалом в знак одобрения. Мартинес ел мало, больше глядел на Аманду, расправляющуюся с бизоньим бифштексом, и размышлял о том, как ему повезло встретить барышню с таким здоровым аппетитом.

Потом они отправились танцевать в клуб, а потом к нему на квартиру, где быстро забрались в постель. Он снял с нее одежду, и ее пышная плоть наполнила его руки. Она оказалась как раз такой, как он и предполагал, веселой молодой самкой, знающей, чего она хочет, и со щедрым весельем получающей желаемое.

Вечер был бы просто превосходен, если бы не то обстоятельство, что в глубине души он никак не мог забыть о Суле, ее лице и глазах, о ее голосе и запахе, который он ей придумал, — сладкой смеси возбуждающего аромата чистой кожи и сирени.

А Сула тем временем сидела в пропахшей кислятиной рубке своего катера и гадала, почему Мартинес не прислал ей своего очередного вечернего письма. Она уже привыкла слышать его голос по два, а то и по три раза на дню и только сейчас, не получив очередного послания, поняла, насколько ей его недостает.

Она решила, что ему пришлось допоздна работать с командующим, и она открыла файл с книгой про земной фарфор. Проходили часы, а она все глядела на изображения ваз, кубков и кувшинов, немыслимо древних и драгоценных. Она мысленно прикасалась к этим великолепных предметам, гладила гладкие и граненые сосуды, лаская кончиками пальцев изделия чьих-то невероятно искусных, незнакомых и давно уже мертвых рук.

— Он старый. Я его ненавижу.

В ушах у Мартинеса звенел яростный шепот Семпронии. Он ласково поглядел на младшую сестренку.

— Спокойнее, Прони.

— Он ходит за мной по пятам. Что если ему вздумается прикоснуться ко мне?