Журавль в ладонях (СИ) - Гейл Александра - Страница 11

От растерянности я моргнула и рассмеялась.

— Если провести вместе ночь, а потом еще и день, то «не о чем рассказывать» становится более зыбким, — напомнила я.

— Ты его недооцениваешь, — усмехнулся Новийской. — «Не о чем рассказывать» действует ровно до тех пор, пока ты сама не захочешь от него избавиться. А если твои друзья настолько жестоки, чтобы оставить тебя на растерзание маме, то я с удовольствием составлю компанию во время игры в дартс. Если, конечно, позволишь.

Это было неожиданно, а еще, как всегда, грамотно. Новийский оставил мне отличный простор для маневра… На этот раз я могла выбирать, хочу ли провести с ним еще один вечер. А я действительно не знала, хочу ли и будет ли это во вред или на пользу. Антракт был необходим почти так же сильно, как горячий душ и новая сушилка для белья — уж этими двумя пунктами программы никак нельзя было пожертвовать.

Припарковав машину около дома, я еще пару минут собиралась с силами, чтобы открыть дверцу. Без преграды в виде капрона, юбка казалась удивительно неприятной, на блузке (прямо на груди) красовалось винное пятно, а волосы упрямо торчали под неожиданными углами. В таком виде мне было очень некомфортно. А возвращаться домой — тем более. Я даже сравнила себя с Керри Бредшоу. Для нее это было нормально. И если бы ее застукали за утренним возращением домой в непотребном виде, то просто смущенно улыбнулась бы. А я, скорее всего, провалилась сквозь землю. Необъяснимо, но факт.

Как ни странно, в памяти всплыли слова Романа по поводу моего засоса на шее, что это момент моего триумфа. О нет! Он был тогда, в машине. Я провела ночь в постели политика, который даже будучи женатым не гнушался развлекаться с какими-то белобрысыми девицами модельной наружности, а тут вдруг пригласил меня остаться на ночь, после чего накормил очень даже вкусным завтраком и попытался напроситься на дартс. От стыда я закрыла лицо руками, потерла его, а затем решительно толкнула дверцу авто.

Разумеется, с моим феерическим везением я повстречала всех соседей. Сначала у входа в подъезд, потом — на лестнице и, наконец, перед дверью квартиры. Того самого немолодого дяденьку, с которым мы обменивались пожеланиями крепкого здоровья после каждого чиха, ибо звукоизоляция оставляла желать лучшего. Внезапно и очень не к месту подумалось, что реши я пригласить на ночь к себе мужчину, об этом будет осведомлен весь подъезд… Как вообще жить в таких условиях?

Закрыв за собой дверь, я распласталась по ней спиной и застонала. То, что недавно казалось приключением, превратилось в моральные терзания. Я буквально обалдевала от собственной смелости и наглости Сергея. Он предложил мне остаться. Мне! Девушке, которая, вроде, никогда не выказывала ему какой-то особенной симпатии. Неужели был так уверен в своей неотразимости? Или был обо мне лучшего мнения, считая «взрослым человеком, у которого есть определенные потребности. Фу. Неужели люди так действительно говорят?

Тряхнув головой, я начала раздеваться прямо в прихожей и бесцеремонно отправила всю одежду в бельевую корзину. Сама же встала под горячий душ, намереваясь немножко прийти в себя. Но, как бы то ни было, я оказалась вынуждена признать, что цель достигнута: я больше не чувствовала злости на Ваньку. И не ощущала себя вдовой: ни на привязи, ни в принципе. Ну разве что веселой вдовушкой в самом пошлом смысле этой фразочки. Ай какая молодец. Отомстила, доказала! Воспользовалась

моментом.

За свое поведение было не стыдно только по одной причине: мы с Новийским друг друга стоили. Прикрывшись достойным мотивом, привел девицу домой, напоил, соблазнил. Как-то не получалось после такого чувствовать себя виноватой за использование его в качестве таблетки от прошлых отношений. Решив, что все мы теперь квиты и иже с нами, я просто переоделась в свой джинсовый комбинезон и взялась за дрель.

Стоя на хлипкой табуретке с дрелью я руках, я навлекала на себя праведный соседский гнев не меньше часа, но так и не добилась успеха. Потому что с моим ростом приложить силу под правильным углом не получалось. Или нужно было взять вторую табуретку и поставить ее поверх первой, но желания самоубиться я как-то не испытывала. В итоге, лишь испортив прежде безупречную обшивку лоджии, я расстроилась и попыталась слезть. Оступилась и уперлась рукой в стекло, оставив на нем отпечаток раскрытой ладони. Пока оттирала, все таращилась на здание с зимним садом. Оно смотрело на меня укоризненно. Знало, видимо, как низко я пала.

Поддавшись порыву, я расправила на стекле тряпку так, чтобы закрыть большую часть дома. Хотела притвориться, что его нет вовсе. Как здорово бы было! Отругав себя за глупость и мнительность, я вздохнула и скосила глаза на телефон. В нем под именем Новийского крылось чудесное противоядие от грустных мыслей. Жаль только разгуливать по Петербургу с этим человеком было огромной ошибкой. Он неоднократно выступал перед камерами, его изображение украшало передовицы газет… Его могли запросто узнать или подстерегать с фотоаппаратами, так что идти с ним никуда идти.

Бросив тряпку прямо на лоджии, я взяла в руки телефон и полистала список контактов, нашла Новийского, задержалась… и покрутила имена дальше, пока не нашла Катерину. Следовало поблагодарить ее за то, что впустила на свою территорию Лону и ее брауни, а в качестве компенсации за неудобства попросить съесть пирожные вместо меня. Мне показалось, что это будет хорошим извинением за вмешательство в личную жизнь. Сама я пару раз заходила к секретарше Гордеева, один раз по-соседски, второй — по работе, но то, что сестра попробовала воспользоваться той же лазейкой могло существенно подпортить отношения с излишне скрытной Катериной. А я этого очень не хотела!

Заставить принять в подарок брауни удалось только помянув племянников. Брать пирожные для себя Катерина отказывалась, но большая семья и миловидные ребятишки сестры являлись настоящей ахиллесовой пятой. Я знала, что соседка по приемной пригласила их к себе на праздники — услышала в телефонном разговоре, и потому воспользовалась информацией в своих инртересах. Тем более что за выпечку Лоны стыдиться не приходилось никогда.

Усевшись прямо на пол, я полезла в соцсети посмотреть переписку с друзьями. Учитывая общий настрой компании, шанс на то, что дартс состоится, был мизерным, но чем черт не шутит. Оказалось, этим вопросом задавалась не я одна.

Беседа с ласковым названием «группа двигателей цинизма в массы» радовала, собственно, именно тем, что было заявлено.

Георгий Куцев: «Мы, вроде, собирались пойти в бар уже сегодня. Девушки, вы как?»

Иришка Андросова: «Вы меня, ребят, простите, но мой футболист с отпадной фигурой, наконец, пригласил меня к себе домой. По моим скромным девичьим ощущениям, он перетянул с этим примерно на неделю, поэтому срочно нужно брать быка за рога! А то кто ж знал, что мальчик такой стеснительный. В общем, я пас»

Маргарита Терская: «Ты там не переусердствуй. Если футболист приглашает тебя домой, чтобы показать мячи, то это может быть вовсе не фигурально!»

Георгий Куцев: «И после стольких лет я еще удивляюсь, что меня игнорируют… Лона, Сафри, вы где?»

Ульяна Сафронова: «Я за тебя, не кипятись»

Георгий Куцев: «А твоя сестра?»

Ульяна Сафронова: «Еще не всю морковку высадила. Исправляется»

Маргарита Терская: «Вот почему в свои тридцать четыре я все еще не

замужем…»

Ульяна Сафронова: «Рита, ты пойдешь или нет?»

Маргарита Терская: «Мне так лень. Может, придете ко мне на кино? У меня есть попкорн!»

Георгий Куцев: «Можно подумать, его у тебя хоть когда-то нет. Не хочу смотреть ваши мелодрамы, я пас»

Маргарита Терская: «Какие мелодрамы? Иришка же уходит, а мы с Сафри согласимся даже на вторжение пришельцев»

Я была против вторжения, но не стала спорить. Мне показалось, что Егор рассчитывал увидеться с Лоной (да-да, так и не переболел), а теперь разочаровался и отказывается идти именно по этой причине.