Город ведьмы (СИ) - Азимова Анна - Страница 31

«Совсем как семьи», — подумалось Клоду.

Огоньки то поднимались, то опускались, но стоило Клоду подойти ближе и перешагнуть границу пепелища, как они все застыли на месте, будто по команде. Клод сделал шаг назад — и огоньки снова заплясали под неуловимую музыку. Немного потоптавшись на месте, Клод постарался очень быстро забежать на пепелище, но в тот же миг огоньки пропали, будто их и не было тут вовсе.

Немного обескураженный, Клод еще немного поосмотрелся по сторонам, но, так ничего и не заметив, пошел к поместью. Там на первом этаже приветливо горели несколько окон, ворота, как объятия, распахнулись настежь, а в темноте весь дом казался вполне целым и крепким. Собственные шаги на гравийной дороге казались Клоду слишком громкими, как будто нельзя было привлекать к себе внимания в такой час. Ступив на крыльцо, он вздохнул с облегчением и подошел к двери. Все вокруг будто замерло.

Едва дверь чуть приоткрылась, как кто-то изнутри резко рванул ее на себя, и Клод чуть было не упал. Ему на шею бросилась Люси с криками:

— Дяденька вернулся! Вернулся!

Чуть поодаль, скромно улыбаясь, стояла Мари, старика же не было видно. На какое-то мгновение Клоду подумалось, что он ушел искать Клаудию или же, напротив, Марк привез девушку сюда, и теперь Абрам хлопочет над дочерью. Но подумать ему не давали звонкий голос Люси вперемешку с рыданиями:

— Дяденька Клод, мы так переживали! А вдруг Лис пришел бы за Вами? Мари плакала целый день — так боялась, что Вы не придете!

Клод невольно посмотрел на Мари, но она слегка покраснела и опустила глаза. Руки ее были сложены за спиной, будто она что-то хотела спрятать.

— Все хорошо, — сказал Клод Люси, и та выпустила его из объятий, отбежав к сестре. Клод потер шею и осмотрел гостиную. Что-то в ней выглядело иначе — уже не было того гнетущего чувства, будто вот-вот что-то выскочит из-за угла. Да и в целом обстановка улучшилась: глаз не цеплялся за прореху в потолке, исчезли изъеденные молью ковры, а сам воздух словно стал чище.

— Вы и тут прибрались? — догадался Клод.

— Да! — ответила Люси, явно довольная собой, а Мари покраснела еще больше. — Даже в нашем старом доме не было столько грязи! А мама всегда учила нас, что лучше пусть будет мало вещей, но в доме чисто.

Что-то в ее словах показалось Клоду знакомым, и он улыбнулся в ответ.

— А как дедушка? — не удержался он.

— Готовит ужин, — на этот раз ответила Мари. Голос ее все еще звучал слабо. — Сказал, что это дело не для детских рук.

— Дедушка весь день с нами провел, даже на улицу не вышел ни разу! — поведала Люси и помчалась к кухне. — Дедушка! Дяденька Клод вернулся! Дедушка!

Где-то на кухне что-то грохнуло и задребезжало. Клод нервно поежился.

— Как ты? — тихо спросил он у Мари.

Та улыбнулась и кивнула.

— Хорошо. Все благодаря Вам, доктор.

— Я не доктор, — Клод покачал головой. — И вряд ли им когда-нибудь стану. Идем лучше есть.

На кухне снова стояла завеса пара. Упавшая кастрюля откатилась к порогу к ногам вошедших Клода и Мари. Вокруг стола бегала Люси, расставляя тарелки, а грузная фигура Абрама периодически мелькала в клубах дыма и ароматов, то и дело подхватывая со стола какие-нибудь травы или приправы. Клод и Мари опустились на стулья, вскоре к ним присоединилась и Люси. Вдруг что-то слева от них засвистело и оттуда потянуло сыростью и свежестью ночи — Абрам открыл окно, и весь пар вмиг рассеялся, открывая стол с ужином и самого повара. Абрам выглядел очень уставшим и обеспокоенным, но сам лишь молча пригласил всех приступать к трапезе.

Ужин прошел в молчании. Клод чувствовал неприличное для его последних дней чувство сытости и вряд ли мог завести какую-то беседу, девочки, судя по их виду, тоже знатно наелись и клевали носом.

— Пора вам в постель, — мягко сказал им Клод, и они послушно вышли из-за стола и отправились наверх. Клод сидел напротив дверного проема, в который была видна лестница. Он проводил взглядом девочек и повернулся к старику. Тот, казалось, все это время неотрывно следил за юношей, и от этого пристального взгляда Клода передернуло. В лице Абрама читались смятение, беспокойство и нечто похожее на отчаяние.

— Я был в городе, — Клод решил первым начать разговор. — Доктор Мернье в панике, боится начала новой эпидемии. Он отвел меня в дом к Эмилю — скорее всего, это черная лихорадка, и Густав хочет скрыть это от всех, даже от самого больного.

— Рано или поздно это должно было случиться, — лицо Абрама было лишено всякого выражения, будто превратилось в маску.

— Почему Вы так решили? Вам Лис рассказал? — Клод неожиданно вспомнил утренний разговор.

— Лис — это всего лишь городская легенда, миф, — Абрам прикрыл глаза. — Вряд ли кто-то в действительности может доказать его реальность, а уж тем более говорить. Что же касается болезни, так это вполне очевидно: после страшного пожара остались выжившие, которые вполне могли снова распространить заразу.

— Выжившие? — удивился Клод. Марк об этом не упоминал. — Но кто?

— Я не знаю, — ответил старик, но Клод знал наверняка, что он врет.

— А Вы помните прошлую эпидемию? — сонливость как рукой сняло — теперь Клод был натянут, как тетива. — Видели ее?

Абрам замялся, скомкав в руке салфетку, о которую вытирал руки. Сам Клод понятия не имел, откуда в этом доме вдруг взялись салфетки.

— Мы приехал перед самым пожаром, — сказал он тихо, будто боялся быть подслушанным. — Все бежали из города, а нам с Клаудией… Нужна была тихая гавань, — тут он многозначительно посмотрел на Клода, но тот лишь непонимающе моргнул. — По дороге нам встречалось много добрых людей, которые предупреждали о лихорадке, уговаривали свернуть с дороги…

— Почему Вы не послушали их?

— А почему ты сам пришел сюда, хотя видел знак, предупреждающий об опасности по дороге?

Клод поежился, а Абрам, хмыкнув, продолжил.

— Едва мы минули ворота, как город заблокировали снаружи. Мэр связался с Анрисом и попросил о помощи, а они в ответ взяли нас в осаду, чтобы больше ни один человек не покинул этих стен. Надеялись, что мы сами здесь все и умрем, — старик мрачно улыбнулся, по лицу пробежала тень. — Через три дня случился пожар.

— Это правда был Лис? — Клод говорил с придыханием, боясь спугнуть минуту откровений.

— Я никогда не видел Лиса, хватит уже об этом спрашивать, — резко ответил старик и поднялся со стула, все еще сжимая в руке салфетку. Клод в панике пытался придумать вопрос, который снова заставит его разговориться.

— Почему Вы бежали с дочерью?

Абрам вздохнул и снова опустился на стул. Повисло молчание, и Клод не спешил его нарушать. Он понимал, что на такие вопросы необходимо иметь решимость ответить. Абрам все еще мял салфетку, а потом как-то резко, будто решившись, положил ее на стол, а сам поднял голову и посмотрел Клоду прямо в глаза.

— Клаудия не моя родная дочь, — выдохнул он. — Я взял ее на воспитание, когда ей было шесть лет по просьбе ее отца.

— С ними что-то случилось? — Клод ощутил, как к горлу подступает ком. Выходит, Клаудия совсем как он не помнит матери. У них нашлось что-то общее.

— Не с ними. С ней.

Абрам замолчал снова, и на этот раз пауза тянулась куда дольше. Клод пытался додумать, что же такого могло произойти, но не мог. Поэтому он с интересом изучал потолок и стены, с которых исчезла вся паутина, а мириады трещин в штукатурке куда-то пропали. Будто бы дом тоже погружался в воспоминания и молодел на глазах.

— Клаудия никогда не была обычным ребенком — она всегда могла видеть и чувствовать куда больше, чем другие дети. Отец ее рассказывал, что она могла сидеть целый день и смотреть в одну точку, а потом начать говорить разными голосами. Когда она сильно злилась или обижалась, обязательно в доме что-то разбивалось и падало, а иногда ее обидчик мог внезапно где-нибудь пораниться. Будто бы вместо кукол она играла людьми: если ей было весело, то все непроизвольно начинали смеяться, если ей было грустно — нельзя было и шагу ступить, чтобы не наткнуться на плачущих слуг. Дети боялись ее, а вскоре стал бояться и собственный отец. Поэтому он решил, что ее воспитанием лучше заняться кому-то другому.