Я, ты и шизофрения (СИ) - Твин Клэр - Страница 2

*

Выхожу из «Ауди» родителей, игнорируя их: «Удачи в школе». Просто медленно иду вперёд, будто и не спешу на учёбу. Моя школа напоминает мне колонию для тугодумов. Нет, отличники у нас имеются, но это ничего не меняет — люди здесь сами по себе гнилые. По крайней мере, те, с которыми мне, к огромному сожалению, довелось общаться. Одеваюсь я соответственно своему диагнозу: серая толстовка, юбка и чёрное, как и небо, пальто. Откидываю голову назад, чтобы взглянуть на небосвод, но как я и сказала, оно чёрное. Всему виной грозовые тучи. Где-то точно идёт дождь. На дворе февраль, холодновато. Но этот холод не сравнить с холодом в моей голове. Голые деревья добавляют в мою жизнь одиночество и какое-то странное чувство опустошенности. Вот смотришь по сторонам и ничего… Мир серый, хмурый, люди одинаковые: кто-то бежит на первый урок, кто-то наоборот, сбегает прочь, боясь быть увиденными. Нет здесь ничего прекрасного, от того и грустно.

Коридор школы. Подростки напоминают муравьев, которые спешат куда-то и непонятно для чего. Серые стены заклеены плакатами с глупыми надписями о том, что наркотики приносят вред и приводят к смерти. Серьезно? Они считают, что если люди прочтут стенды, то перестанут принимать эту дрянь? Все равнодушны к этим плакатам, ведь они никого не цепляют и не вдохновляют. Это то же самое, что если написать: «Эй, урод, хватит быть уродом». Но кого это волнует?

— Смотри куда идешь, Хилл! — кричит мне один из игроков футбольной команды. Я задела его плечом, а он сразу накричал на меня. И как после этого верить в добро и искренность людей? Извини, но добрых фей и пони не существует. Вот она реальность — полный мрак и лишение светлых качеств. Люди испытывают любовь к чему угодно, только не к самим людям. Их сердца полны токсинов, которые убивают их, при этом заражая других людей. Выдохнув, ускоряю темп ходьбы и плетусь дальше.

Я прошла в класс и уселась за свою парту, закинув на спинку стула рюкзак. Первый урок история — скучный урок, ибо наш учитель больше отдаёт внимание диктантам по известным для человечества датам, нежели теориям. Хотя, если у педагога хорошее настроение, весь класс смотрит документальный фильм про Первую Мировую войну. Иногда, мою голову посещают мысли о том, что если бы я могла видеть фантомы известных людей, таких как: Линкольн, Аристотель, Шекспир, Вашингтон и других, то мои оценки имели бы успех. Но нет, мечтать не вредно. Мне мерещатся какие-то чудики и монстры.

Прозвенел звонок, от которого закололо в висках. Все ученики заняли свои места, но продолжали говорить между собой, обсуждая последние новости и сплетни, типа: кто с кем встречался, будет ли у нас самостоятельная работа по химии, зачем какая-то девушка сменила цвет волос и прическу. Ух ты, как интересно! Они бы ещё начали обсуждать зачем люди стригут ногти, и это больше бы было смысла.

Я посмотрела на Алису с Ларой. Эти двое даже не косятся на меня. Хотя, чего я жду? Назвала их стервами и сейчас думаю о том, почему они со мной так грубы? Я точно спятила.

— Доброе утро, класс, — вошёл в спешке учитель. Мистер Тейлор рухнулся на свой стул и облегченно вздохнул, — откройте, пожалуйста, страницу сто сорок один.

Все послушно открыли толстые учебники и принялись листать чуть пожелтевшие страницы. Историк начал что-то рассказывать и ходить по рядам, пристально наблюдая за каждым учеником, словно тот искал в чём-то провинившегося человека. Мужчина провел рукой по щетинистой бородке, как будто про себя думая: «Да, надо бы побриться». Ему около тридцати лет, он вполне красив, умён, хорошо сложен. Именно поэтому все старшеклассницы влюблялись в него, как ненормальные. Почти все. Меня этот красавчик не привлёк. И вообще, он же для нас стар!

— Аманда Хилл, просьба пройти в кабинет директора, — послышался голос из микрофона, что был прикреплён в углу, рядом с шкафчиком для вещей.

По телу прошлись мурашки. Черт, зачем? Все уставились на меня, включая учителя, и продолжали пожирать глазами. Я неловко сглотнула комок, застрявший в горле, и встала с места. Ноги не подчинялись, они будто вросли в пол. Собираюсь с силами и делаю неуклюжий шаг.

— Наша тихоня натворила бед, плохая девочка! — произнёс Питер — задира года. Все засмеялись, и мне стало хуже.

— Пошел ты! — огрызнулась я, выпустив злобный оскал. Если он продолжит дальше, беды не миновать.

— Аманда, не выражайся в классе! — громко произнёс историк.

Я нехотя покинула кабинет и направилась по пустому коридору в указанный кабинет. Боже! Пытаюсь угомонить внутреннего психа, которого разбудил Питер, и подхожу к белой двери с матовой табличкой «Директор». Серьёзно, я не знаю, что случилось. Вроде бы на этой неделе все было спокойно…

Вдруг, за спиной послышался низкий мужской голос, от которого по спине прошёлся холодный пот:

— Аманда, иди за мной, — я резко обернулась и увидела в пяти шагах от себя нашего школьного психолога. Пришлось послушно последовать за ним, параллельно предчувствуя неприятность. Всем моим телом овладел жар и самый, что есть настоящий ужас. В коридоре так было тихо, что, наверное, даже мистер Мартин услышал учащенное биение моего сердца. Это нормально, ведь я боюсь психологов и тщательно избегаю их. Нельзя, чтобы кто-то узнал о моей проблеме, нельзя.

Мы вошли в светлый кабинет. На стенках висели рисунки и грамоты почета. Мистер Мартин усадил меня в кожаное кресло на колесиках и сам сел за своё место. Я оглядываюсь. Впервые нахожусь в его кабинете. Комната небольшая, но уютная. Слева от меня находится диван такого же материала, что и кресло. Стол сделал из светлого дерева, на нем много бумажек, различных книг, подсвечник и фоторамка. Если полюбопытничать и немного наклониться вправо, то можно заметить какое-то изображение, но я не стала. Мне было сейчас не до этого. Мужчина надел на свой нос коричневую оправу очков и сложил руки на тумбочку. Вот и момент истины, от которой хочется бежать прочь. От волнения мой живот скрутило, потому выражение лица стало более кислым, чем прежде.

— Ты, наверное, думаешь, зачем я тебя позвал? — начал было психолог. Я кивнула, после чего мои глаза забегали в страхе, что тот все знает. Не может быть! Мужчина аккуратно достал из белой стопки две бумажки, а затем положил их передо мной. — Что это? — продолжает мистер Мартин.

Я присмотрелась и узнала тест, который мы недавно писали. Тест по психологии. Помню мне тогда приходилось внимательно перечитывать вопросы, чтобы не просчитаться и ответить верно. Так, сейчас я чувствую себя ещё хуже.

— Это тест, — ответила я, как можно спокойнее. Перевожу туманный взгляд рамку с очередной грамотой и в отражении вижу своё побледневшее лицо. Господи, словно мертвец.

— Верно, но это уже тест с результатами, — мистер Мартин подвинул листок ко мне ближе, — это твой, а это другого ученика. Посмотри внимательно, тебя ничего не смущает?

Я взяла в руки листок с записями и пристально вгляделась в него. Мой результат имел тридцать пять баллов, а в другом было девяносто семь. Боже, нет-нет-нет-нет…

— Я не понимаю, что вы хотите этим сказать.

Мартин вздохнул и убрал листовки.

— Ты набрала меньше всех баллов по тесту. Если ты была внимательна, то наверняка заметила провокационные вопросы, я не ошибаюсь? Каждый вопрос и ответ имеет свой подтекст, который мы, психологи и психотерапевты, позже выявляем.

— Ясно, — мои пальцы железной хваткой вцепились за серую толстовку. В висках начало барабанить. Только не это! Только не то, о чем я думаю, умоляю…

— Аманда, это тест на психическое состояние человека, и у тебя оно нестабильно.

По спине прошёлся холодный пот, а сердце начало биться быстрее. Он знает… Знает!!!

— Я…

— Я должен сообщить об этом твоим родителям, ты понимаешь? Нельзя запускать психику, это опасно, Аманда! — строго проговорил он. — У меня есть хорошие знакомые, я направлю тебя к ним и мы решим все проблемы.

Боже! Он расскажет все родителям! Я готова упасть и заплакать. Вот и все, конец моей тайне! Сердце содрогнулось.