Проклятие Пифоса - Аннандейл Дэвид - Страница 60

Отделение превратило ложу в скотобойню. Воздух стал сырым от крови. Басовитый грохот пушек соревновался с влажным хлюпаньем тел, караемых разрушительной огневой мощью. Слабая плоть кусками разлеталась перед непримиримыми воинами. Культисты оказались заперты в ловушке, и с каждой долей секунды их умирало все больше.

И все равно они пели.

С новой силой грянул гимн. Жуткая радость только возрастала. Кровь заливала пол ложи, с ног до головы забрызгав съежившегося Каншеля. Жизненные соки паствы Тси Рекха смешивались у ног жреца с его собственными. Жизнь буквально стекала по его ногам, омывая книгу.

И все равно он стоял. И все равно улыбался.

Гальба прекратил стрелять. Воинская туника Тси Рекха висела рваными лохмотьями. В его теле зияли дыры настолько широкие, что Гальба видел сквозь них изрешеченную дальнюю стену. Жрец никак не мог выжить. Антон даже не представлял, что за сила держит его на ногах. Но он и не задавался такими вопросами. Сержант знал лишь то, что должен положить этому смрадному существу конец. Он закрепил свой болтер в магнитной кобуре на поясе и взялся за цепной меч. Если потребуется, он разрежет останки Тси Рекха на мельчайшие кусочки, но не позволит этому существу и дальше насмехаться над ним.

Он шагнул вперед, запустил клинок и поднял его над головой. Вокруг него бойня почти закончилась. Большинство давинитов лежали мертвыми. Некоторые, среди них была и Ске Врис, попадали на пол и укрылись за истерзанными трупами. Они больше не пели, но это не имело значения. Песнь продолжалась. Ее подхватила сама ложа, эхом отражая от пропитавшихся кровью бревен и сплетая с гулкими вибрациями лучей, которые, как теперь понял Гальба, только казались светом.

Нос Тси Рекха исчез. Непонятные черные сгустки и серое мозговое вещество сочились из пустоты в середине его лица. Но красные, пламенеющие глаза его были живыми. Они взирали на Гальбу с тошнотворным триумфом. Цепной меч замер на мгновение, взревев, а затем по смертельной дуге опустился, жрец широко раскрыл рот. Один из предшествующих выстрелов снес ему половину челюсти. От зубов на сохранившейся половине остались лишь обломанные пеньки. Снаряды разворотили грудную клетку. Легкие превратились в кашу. Но все равно харкающее шипение вырывалось из обезображенного рта человека. Антон слышал его даже сквозь рев меча, сквозь грохот пушек его братьев, сквозь отвратительную песню. Жрец смеялся.

Гальба опустил меч на череп Тси Рекха. Жужжащее лезвие вгрызлось глубоко в кость. Оно перемололо мозг в кровавую кашу. Сержант рассек голову жреца надвое. Удар был быстрым и жестоким. Тело давинита никак не могло сопротивляться силе воина и его оружия. Смертельный удар прошел молниеносно.

Но само время растянулось, словно захваченное невидимой силой. Гальба словно двигался против мощного густого потока, и единственное действие обернулось галереей застывших гололитов. Меч опускался, казалось, целую вечность. Каждое мгновение уничтожения становилось скульптурой из металла и плоти. Но даже когда череп развалился на две части, глаза не умерли. Они торжествующе пылали, глядя прямо на десантника. Момент все тянулся и тянулся, словно ожидая, пока Гальба все осознает.

И тогда воин увидел всю картину отчаяния. Его заманили в ложу. Сержанта и его отделение хитростью заставили перебить культистов. И теперь он ужасающе ясно понял, что удар, который он сейчас наносит, возымеет последствия столь же кошмарные, как и лэнс-залп с «Веритас феррум».

Кровь повсюду. Изобилие крови. Торжество крови. Сладострастное ликование в храме. Перед алтарем. Напитывающее икону, созданную рукой первого из предателей.

Подношение.

И в этот момент гибели иллюзий Гальба узрел гибель реального. Глаза вспыхнули, и время возобновило свой смертоносный бег. Багровый свет провозгласил смерть от цепного меча. Он вырвался из глаз, охватил череп, и затем, когда труп усмехнулся в последний раз, поглотил изуродованные останки тела. То был старый свет, прогнивший, слабый, словно умирающая звезда, но пылающий звездной мощью. Гальба рывком выдернул меч и отступил на шаг. Свет распускался изнутри жреца, но это не был свет в полной мере. Это было то, что сочилось в мир сквозь узор паутины. Энергия, нематерия, безумие. Ярость варпа.

Внутри храма разразилась буря. Антон слышал громогласный треск разрываемого дерева. Ложа разлеталась на части, но он не видел ее разрушения. Он вообще не видел ничего, кроме безумия воющей крови. Шлем не распознавал вспышки как свет и не закрывал зрение воина от ослепляющей ярости. Песня зазвучала еще громче, оглушающе. Вокс разрывался от скрипов и треска, но Гальба не мог разобрать ни единого слова. Он оступился, ошеломленный яростью чудовищного события.

Он стоял в считанных метрах от разрыва в ткани вселенной. Рана на реальности раскрылась еще шире, и Гальба присел, отказываясь падать, но не в силах устоять в полный рост. Буря хлестала по нему, впилась когтями в глаза, уши и разум. Истязаемый мир трепетал на грани распада.

Но произошло обратное — нечто другое материализовалось. Вырастало внутри шторма. Оно похитило стабильность физического плана бытия, искажая грубую ткань реальности для своих целей. Оно собиралось в оке бури, используя все еще стоящие останки Тси Рекха как ядро, вокруг которого образовывалось нечто огромное. Тьма корчилась, обретала очертания, что сливались в новый силуэт. Получив форму и массу, тень перестала изменяться, но на ней начали проступать зловещие круги и изогнутые шипы.

Не-свет погас, затянутый внутрь создания, что приняло подношение и вышло из кошмара в реальный мир. К Гальбе вернулась способность видеть. И он увидел врага, которого Железные Руки так долго искали.

— Демон! — закричал кто-то. Каншель. Он свернулся клубком на полу, напрочь забыв о своей лазерной винтовке, и прятал лицо в ладонях. — Демон!

Существо на мгновение слегка наклонило голову в сторону Каншеля. Оно издало звук, который, как знал Антон, был смехом, хотя наполнил его голову истошными визгами умирающих младенцев. А затем оно шагнуло к десантнику, и последние нити света варпа потянулись за ним, как пламя за свечой.

«Демон». Гальба не отрицал это слово. Все заповеди истины, которые он знал, пошли прахом. Он помнил кое-что о суевериях минувших времен. Знал о монстрах, призванных из тьмы человеческого невежества. Один из этих монстров сейчас стоял прямо перед ним. И рядом с этой тварью самые страшные мифы показались бы детскими сказками.

Демон был огромен. Он возвышался над Гальбой. Головой он проломил бы крышу ложи, если бы здание еще стояло. В двуногом отродье варпа едва угадывались некогда человеческие черты. Его гротескно длинные конечности бугрились туго натянутыми мышцами. Прямо над костлявым тазом угнездился расколотый череп Тси Рекха. Грудь твари походила на широкий панцирь, усеянный глазами с узкими, словно щелочки, зрачками. Они в точности напоминали те, что украшали доспех треклятого предателя Хоруса, но были живыми. Они моргали, вращались и пристально глядели на Гальбу.

Голова демона казалась одной сплошной клыкастой пастью, окруженной ореолом гигантских, асимметрично изогнутых рогов, что торчали изо лба и основания черепа. Два особо массивных искривлялись вниз, словно бивни, практически достигая груди существа. Раздвоенный язык уродливой твари, длинный, словно змея, хлестал по воздуху и закручивался в поисках добычи, а его движения странным образом повторяли движения суставчатого хвоста. Глаза под тяжелым лбом были такими же пустыми и бездушными, как у Тси Рекха, и пламенели, подобно огненной буре. Гальба подумал, что они ослеплены яростью, потому что рогатая голова всегда поворачивалась именно туда, куда смотрели глаза на груди.

В правой руке демон сжимал посох, увенчанный набором жуткого вида клинков. Внешне он напоминал трезубец, но в его строении угадывалось нечто церемониальное. В углах металла, выкованного в кузницах обманчивых заблуждений, застыла искусная выразительность. В них крылся смысл. Гальба припомнил, что Тси Рекх держал свой посох так же, как сейчас свой держит демон. Оружие служило символом положения. Выводы из этой идеи ужасали ничуть не меньше самого существования этого отродья.