Виртуоз боевой стали - Чешко Федор Федорович - Страница 53
- Предыдущая
- 53/56
- Следующая
В голове парня мельтешили обрывки смутных воспоминаний – о вопросах, с которыми он приставал к Нурду в разоренной бешеными Сырой Луговине, о похожем на виольный лучок оружии, о звериных клыках, привязанных к летучим палкам, – но ему было некогда копаться в изувеченной Мглою памяти. Парень мчался, кидаясь из стороны в сторону; над ухом пронзительно вскрикивала Ларда; под ноги то и дело подворачивались камни; глаза и губы немилосердно разъедал пот – шуточное ли дело бежать с этакой прытью да с этакой тяжестью! А страшные копья вспарывали воздух над головой, лязгали о валуны, высекая из них яркие веселые искры… Хвала Бездонной, покуда мимо, и опять мимо, и снова… Только бы не упасть. Только бы не угодило в Ларду, ведь Торкова дочь у него сейчас вроде живого щита… В этом не было его вины – не волоком же тащить девушку! – и все равно мысль о том, что он, хоть и невольно, прикрывает спину Лардиным телом, доводила Лефа до слез. На миг ему даже захотелось остановиться, снять панцирь и надеть его на Ларду, но… Невидимый метатель, поди, только и дожидается такой остановки.
Парень стал задыхаться. Шлем он потерял, скатываясь по склону вслед за упавшей девушкой, и теперь ему даже не от чего было избавиться, чтобы хоть как-то уменьшить пригибающую к земле тяжесть. Разве что меч… Но нет, бросить клинок было бы так же немыслимо, как и бросить ради собственного спасения Ларду. Да и невозможно отстегнуть его от пояса увечной левой рукой, а правая занята. И пояс скинуть невозможно, и из панциря на ходу не выскользнешь, и дубинка болтается не в лад – уже, наверное, здоровенный синяк на бедре набила, а пробовать отделаться от нее опасно: можно уронить девушку…
Далеко, ох как еще далеко до берега спасительного (спасительного ли?) Тумана, лижущего подножие утесоподобного обиталища Истовых! Там, на вершине огромного древнего строения, маячит что-то, трудно различимое на этаком расстоянии. Не человечьи ли головы? Услышали собачий переполох, все поняли и готовы встречать… И ведь если повезет добежать, то не миновать оказаться возле самого подножия Первой Заимки! Там, наверху, не понадобятся ни диковинные копья, ни даже пращи – им хватит пары булыжников…
Да, Леф прекрасно понимал, что не удастся ему спасти Ларду и самого себя, но одно дело понять и совсем другое – смириться. Он не замечал, что уже не бежит, а бредет, еле переставляя одеревеневшие ноги; что настырный метатель наконец оставил его в покое; что лай сторожевых псов звучит теперь как-то не так, как прежде… Потом девушка отчаянно завопила, забарабанила кулаками по его панцирной жесткой спине, и Леф остановился, судорожно хватая воздух перекошенным ртом. А когда он наконец сумел заставить себя вслушаться в Лардины крики и оглянуться, то даже порадовался, что больше не надо бежать, не надо вымучивать душу несбыточными надеждами.
Не только тревожного лая ради послушники Мглы кормили своих зверюг – кормили, видать, нескупо, потому что по сравнению с каждым из пятерых кудлатых широкогрудых псов, сотрясавших землю размашистым скоком, Торков Цо-цо показался бы щенком-недомерком. Пожалуй, Черное исчадие – и то не намного крупнее…
Псы не слишком торопились, они понимали: добыча уже загнана и деться ей некуда. Леф тоже понимал это и тоже перестал торопиться. Осторожно опустив Ларду на землю, он тщательно вытер мокрую ладонь о полу накидки, крепко обхватил пальцами рукоять меча… Приподнявшаяся на локте девчонка снова принялась уговаривать, чтобы оставил ее и спасался сам, – он только улыбнулся. Единственно, чего ему хотелось теперь, так это уйти на Вечную Дорогу под смертный хрип двух-трех послушнических зверюг. Конечно, хрип самих послушников был бы куда приятнее, но уж что не судьба, то не судьба.
Рассвет набирал силу, небо стремительно голубело. Леф отчетливо видел приближающиеся клыкастые пасти, крепкие шипастые ошейники и попонки, обшитые бронзовыми пластинами. А еще он успел заметить, что у подножия заимочного частокола появились отблескивающие железом людские фигурки с чем-то непонятным в руках. Похоже, у носящих серое прочно вошло в обычай присваивать проклятое вооружение. Ну и пускай себе творят что хотят – в последние мгновения неохота думать о дряни.
Что-то сильно рвануло за полу накидки, потом за плечо. Это Ларда. Прекратила наконец свои глупые уговоры, умудрилась встать, цепляясь за Лефа. Конечно же, она не осталась висеть на парне никчемной помехой, а сорвала с его пояса дубинку и отпрыгнула на шаг. Зашаталась, ойкнула пронзительно, но не упала, кое-как утвердилась на одной ноге. Утвердилась… Дунь – опрокинешь… Но, может, повезет ей хоть одним ударом напоследок потешиться?
А одетые в бронзу послушнические псы – вот они, совсем рядом. Еще шаг, и ощеренные хрипящие пасти можно будет достать клинком. Только псы не собирались делать этот последний шаг. Рыча, взлаивая, роняя с оскаленных клыков тягучие капли слюны, они рассыпались полукольцом, причем крайние явно норовили потихоньку прокрасться за спины Лефу и Ларде, в то время как прочие всем своим видом показывали, будто через миг набросятся, разорвут. Подлая повадка, достойная привыкших к битью шавок, а не зверюг, способных в прыжке сшибить с ног дюжего мужика.
Парень завертел головой, стараясь не упустить из виду ни одну из рычащих тварей, и вдруг запнулся взглядом о Лардино лицо – бледное, мокрое, ждущее неминуемого… Неминуемого? Да как же ты посмел примириться с мыслью о гибели, Нынешний Витязь Леф?! Отдать Ларду на растерзание трусливой слюнявой дряни?! А вот вам!.. Прыжок, взблеск клинка, тупой удар тяжко отдается в ладони… Еще хрипит, дергается пес, подбиравшийся к девчоночьей спине, а меч уже снова вскидывается, и новый удар – почти наугад по смутному шевелению за левым плечом. Достал. Нет, не до смерти, но под клинком отчетливо хрястнуло твердое, и послушническая животина с истошным визгом отпрянула, затрясла окровавленной мордой. А прочие твари сорвались злобным лаем, но ни одна из них не решилась приблизиться хоть на шаг.
Леф тоже замер. За песьим брехом примерещился ему отдаленный человечий галдеж. Вроде бы покрикивали где-то сзади (небось, Истовые вылезли на верхушку своего строения и пытаются уськать оробевших зверюг), да и впереди не молчали. Вылезшие из заимки послушники сбились в кучку, потом внезапно рассыпались по дну ущелья полукольцом – точь-в-точь как их псы несколько мгновений назад… Да нет, не так. Полукольцо сломалось на две половинки, серые фигуры торопливо полезли на склоны… Собираются подобраться ближе и метать сверху, наверняка. Плохо дело.
Предостерегающе вскрикнула Ларда, но Леф и без ее крика успел уловить мгновение, когда кудлатые твари отважились наконец напасть. Уловить-то уловил, а вот сделать ничего не успел. Невесть кем брошенное копье впилось в разинутую пасть одного из псов; вывернувшийся из-за Лефовой спины приземистый мужик лихим взмахом голубого клинка снес голову другой твари – даже ошейник зверюгу не выручил… Оставшиеся в живых псы кинулись наутек, а приземистый мужик обернулся и оказался Хоном.
– Не торчи шестом! – выкрикнул он. – Помоги Торку с дочкой управиться и бежим отсюда! Ну, кому сказано?!
Нет, все-таки древние мастера наверняка знали какие-то тайны, неведомые обычным людям. Леф никак не соглашался поверить, что можно было собрать в дальнее ущелье кучу народу (примерно столько, сколько живет во всех обитаемых долинах, да еще и черноземельцев понаприхватывать); собрать и заставить тесать камень, складывать непомерные стены… А кто и, главное, чем кормил этих работников? Кто ухаживал за их огородами, кто делал другую работу, от которой оторвали столько рук? Но главное даже не в этом. Какая ведовская сила удерживает вверху каменные глыбы, из которых сделаны здешние кровли? Леф уже видел такое в Гнезде Отважных, где обучался витязному искусству, но тогда парню было не до раздумий о древнем мастерстве. И там имелась только одна кровля, а тут их много; если подниматься от подножия строения, то каждая из них оказывается полом, а если спускаться от вершины, то каждый пол ниже оказывается кровлей. И ни одна из этих кровель не думает осыпаться, даже если кто-либо ходит по полу, который у нее с другой стороны… даже если там ходит двое или трое людей… Хотя уж какие там люди, что значит человечья тяжесть по сравнению с тяжестью держащихся ни на чем грубо обтесанных огромных камней? Нет, здесь точно не без ведовства. Тем более что Гуфа не стала ничего объяснять, только отмахнулась и буркнула: «Отстань, нынче не до ерунды». Оно и понятно: умельцы всегда дрожат над тайнами своего мастерства. Хотя нет, это плохая мысль, которую ни в коем случае нельзя отпускать с языка. Гуфа нынче совсем не та, какой была до Лефова ухода во Мглу, и о ведовстве с ней лучше не заговаривать.
- Предыдущая
- 53/56
- Следующая
