Актеры затонувшего театра - Островская Екатерина - Страница 2

Вера шла, стараясь держаться рядом с древними серыми зданиями. Они хоть немного прикрывали от ветра. Но потом пришлось опять свернуть к набережной, надо было перейти мост, по которому полз непрерывный поток автомобилей. За мостом виднелось здание гранд-отеля «Стокгольм». Идти недалеко – минут двадцать, не больше, но продираться сквозь порывы колючего ветра не хотелось.

Автомобилей на набережной почти не было. Но Вера не успела сделать и двух шагов, как рядом проехал большой черный автомобиль и тут же остановился. Задняя пассажирская дверь отворилась, из салона выглянул мужчина.

– Вера? – спросил он удивленно и тут же, узнав окончательно, широко улыбнулся. – Верочка! Какая встреча! Надеюсь, не забыли меня? А я еду, смотрю в окошко – девушка симпатичная. Даже удивился: откуда в Швеции такие? А потом как молнией пронзило. Вы что, забыли меня?

– Вспомнила, – улыбнулась Вера. – Мы как-то летели в одном самолете.

– Ну, конечно! Мы с Дезиком – в Давос, а вы – в Цюрих. Нас посадили в Мюнхене, и мы четыре часа просидели в баре. Так чудесно тогда пообщались! Дмитрий Захарович, если не ошибаюсь, тогда вам дал визитку. Мы с ним потом даже поспорили: позвоните или нет. Дима не сомневался, что не пройдет и пары дней, как вы объявитесь. Но спор выиграл все-таки я.

Мужчина вышел из машины и шел теперь к ней.

– На что хоть спорили? – поинтересовалась Вера.

– Да уж не помню.

Только теперь Вера вспомнила имя случайного знакомого – Борис Борисович. Он был заместителем министра. А Дезик, или Дмитрий Захарович Иноземцев, соответственно министром.

– А что вы пешком? – спросил Борис Борисович. – Сегодня такой ветер! А ведь с утра почти полный штиль.

– Мне недалеко, – ответила Вера и показала рукой. – В «Гранд-отель». Думала улететь с утра, а придется задержаться: билетов нет.

Широко улыбнулся, изображая радость и расположение, Борис Борисович проговорил:

– Ну, тогда меня вам бог послал. Своего самолета здесь у меня нет, но яхточка имеется и свободная каюта тоже найдется.

– Да я уж как-нибудь авиатранспортом доберусь.

Но чиновник уже выскочил из машины и подхватил ее под руку.

– Напрасно отказываетесь, Верочка. Вы же не видели мой кораблик! Кстати, вон он стоит…

Борис Борисович указал в направлении, в котором пару минут назад двигался его «Бентли».

– Видите. Только не этот уродец-паром, а сразу за ним. Вон она, моя яхточка. Можете, конечно, отказаться от комфортабельного путешествия, но осмотреть мое судно все же рекомендую. Три пассажирских палубы, каюты класса люкс, а главное – почти пустой корабль. Недавно прошли ходовые испытания, я его даже командой как следует не укомплектовал. Решил отправить в круиз актеров известного всей Москве театра «Тетрис», который давно спонсирую. Хельсинки – Стокгольм – Осло. Они как раз в Осло на Ибсеновском фестивале были, а теперь вот возвращаются с большим успехом. Сегодня выходим, а послезавтра с утра будем в Питере. В Хельсинки заходить не будем.

Вера задумалась. Задерживаться еще на два дня в Стокгольме ей не хотелось.

– Во сколько мне обойдется переход?

– Сплошная экономия получается, – ответил Борис Борисович. – Вы сколько за сутки в «Гранд-отеле» платите? Двести евро ведь, не меньше? Считайте сами: два дня проживания – уже четыреста, потом сто семьдесят евро стоит билет на самолет, до аэропорта еще надо добраться… Вот и считайте шесть сотен евро экономии. И возвращение вам предстояло без особого комфорта, как и здешнее проживание в отеле с громким названием. А у меня: каюта-люкс, прекрасный ресторан – и ни копейки платить не надо. К тому же гарантирую изысканное общество. Труппа популярного театра: актеры замечательные и гений-режиссер. Слышали небось про Гилберта Яновича Скаудера? Скучно не будет, я обещаю.

– Хорошо, – согласилась Вера. – Уговорили, только мне надо выселиться из отеля и забрать свои вещи.

– Никаких проблем! – улыбнулся Борис Борисович.

Он продолжал говорить и в машине рассказывал, как закончил с чиновничьей карьерой и стал владельцем шикарного круизного судна.

– Леша Курганов… Если помните, конечно… Слышали ведь наверняка? Ну, тот, который сбежал с деньгами вкладчиков своего банка: посчитал, что Англия его не выдаст. Она и не выдала, зато по запросу нашего правительства были арестованы его счета за рубежом и все недвижимое имущество – как-никак на полмиллиарда американских рублей он вкладчиков обул. А я случайно узнал, что Курганов заказал круизное судно на верфи «ДАМЕН» в Голландии. Предоплату сделал, а до конца не рассчитался. Вот я и подсуетился. За пятнадцать миллионов взял. Повезло. Это дешевле, чем стоимость внутренней отделки. Решил корабль на канарские круизы поставить. А портом приписки станет Майами…

Они остановились у главного входа в «Гранд-отель». Вера вышла, Борис Борисович остался внутри «Бентли». Когда она наклонилась закрыть дверь, он заметил ее кулон.

– Какая красота на вашей прекрасной шее! Это сапфир?

– Танзанит.

– Да вы что! Редкий камень и очень дорогой!

До каюты нетяжелый чемодан Веры помог донести вахтенный матрос. Отделка корабля поражала своим великолепием: никакого пластика – на стенах ореховые панели, дорогая ткань. Бронзовые бра с хрустальными подвесками.

Матрос шел впереди, за ним Вера, а следом Борис Борисович.

– Роскошно, как в «Титанике», – оценила Вера.

– Все так, – согласился бывший заместитель министра. – Будем надеяться, что айсберга на нашем курсе нет.

Каюту ей предоставили на третьей палубе, в том же самом отсеке, где была каюта судовладельца.

Борис Борисович лично проводил ее и предупредил, что ужин будет в семь вечера, но если Вера не хочет ждать, то ей прямо сейчас или чуть позже в каюту принесут все что угодно. Вера ответила, что потерпит.

– Моя каюта в конце коридоре, – напомнил Борис Борисович. – То есть в конце прохода. Ведь так, кажется, говорят на флоте.

– Точно так, – ответил матрос, ожидающий дальнейших указаний.

– А ты свободен, любезный, – отпустил его владелец яхты.

Чемодан стоял в каюте, Вера у порога, а Борис Борисович перед ней, явно не собираясь уходить и ожидая, что она пригласит его к себе. Но Вера молчала, а он не знал, как затянуть разговор.

– По делам приезжали? – поинтересовался он.

– По делам.

– Важные?

– Более чем.

Она понимала, что владелец яхты ждет предложения войти, но сейчас ей хотелось побыть одной, потому что день, который еще не закончился, принес одни разочарования.

– Давайте чуть позже пообщаемся, – предложила она. – Я бы хотела отдохнуть.

Борис Борисович кивнул, хотел уже идти, но еще раз посмотрел на кулон.

– Замечательный камень! Я только один раз такой видел. Не такой точно, просто танзанит. Но он был меньше и зеленоватый. В Нью-Йорке на ювелирке на Элизабет-стрит за него просили сотню тысяч. Бывшая жена так его хотела. Но все. Ухожу. Не буду мешать, отдыхайте. Но не забудьте, что ужин в семь.

Каюта была просторной и роскошной. Деревянных панелей на стенах, правда, не было, зато вместо обоев интерьер украшала шелковая ткань с рисунками. Изображались эпизоды из жизни черных рабов на плантациях. Картинки были сделаны в стиле мексиканского художника Диего Риверы. Скорее всего, именно его работы и стали основой для творчества обойных дел мастеров. Еще были зеркала на стенах и на потолке, большая двухместная кровать, два кожаных кресла и телевизор на стене…

Вера заглянула в туалетную комнату, но там ее ничего не удивило – разве что большая душевая кабина с парогенератором для создания эффекта турецкой бани.

До ужина оставалось ровно три часа. В каюте сидеть не хотелось, и потому Вера решила осмотреть судно.

Она вышла из каюты, прошла до конца коридора, хотела постучать в дверь Бориса Борисовича, но в последний момент передумала. Все вокруг было тихо.

Яхта оказалась огромной. Корабль. И с набережной, когда подъехали, судно смотрелось большим, но теперь Вере казалось, что она путешествует по пустому городу – пустому и незнакомому. Где-то далеко остался Стокгольм с переполненным народом центром, проспектами, заполненными автомобилями, с узкими улочками и старыми домами. А сейчас она бродила по коридорам, вдоль тихих дверей кают, никого не встречая.