Ночь Охотника - Сальваторе Роберт Энтони - Страница 19

Афафренфер говорил, не поднимая головы, покрытой шерстяным капюшоном, поэтому не заметил, как нахмурилась женщина, сидевшая на коне позади Энтрери.

– Еще десять дней, и больше монстров проснутся после зимней спячки и будут рыскать вокруг в поисках добычи, – возразил Энтрери, и все поняли, что он сказал это, только чтобы успокоить Далию. Женщина пребывала в дурном настроении после того, как дней двенадцать тому назад они оставили Дзирта До’Урдена на склонах Пирамиды Кельвина. Разумеется, на самом деле никто из закаленных искателей приключений не боялся монстров; напротив, всем далее хотелось поучаствовать в каком-нибудь сражении.

Они очнулись в зачарованном лесу после сна, который длился восемнадцать лет, хотя им самим показалось, будто они провели там всего одну ночь. Сначала путники были потрясены этим открытием, но потом смирились и попытались взглянуть на волшебное событие с другой стороны. Как сразу заметила Амбра, уснули они, будучи беглецами, спасавшимися от многих могущественных врагов, а проснулись свободными, даже забытыми всеми, и могли выбрать себе новые имена; впервые за многие десятилетия они ощущали себя в относительной безопасности.

Но с той ночи на Пирамиде Кельвина настроение у всех испортилось, особенно у Далии, и пока они шлепали по бесконечной грязи Долины Ледяного Ветра, гнетущая, мрачная атмосфера царила в отряде.

– Мы пока не добрались до цивилизованных земель, – предупредил Эффрон, пятый член отряда, невысокий, худощавый колдун-тифлинг с чудовищно искалеченным телом: шея и плечи его были искривлены так, что бесполезная правая рука болталась за спиной.

Все взгляды обратились к нему. Это были практически первые слова, которые он произнес с того дня, как они покинули гору.

– Значит, ты их видел? – спросил Энтрери.

– Разумеется они следуют за нами, и меня несколько пугает то обстоятельство, что мои спутники не заметили явных признаков их появления.

– А тебе не кажется, что пора бы перестать говорить загадками? – фыркнула Амбра.

– За нами следуют какие-то существа, – вмешался Афафренфер. – Уже больше суток. Огромные фигуры, крупнее гоблинов, даже хобгоблинов.

– Великаны? – сверкнув глазами, спросила дворф.

– Йети, – сказал Афафренфер.

– Расскажи подробнее. – Энтрери оперся руками о шею своего магического адского жеребца и наклонился вперед; очевидно, слова монаха забавляли его.

– Вааса кишит этими тварями, – объяснил монах. – Они весьма жестокие, и известно, что даже царапина когтя йети приводит к болезни и мучительной смерти – в случае, если тебе повезет и он не сожрет тебя живьем.

– Никогда о таких не слышала, – заметила дворф.

– Я тоже, – добавила Далия.

– Тогда давайте надеяться, что это просто призрак, примерещившийся усталому монаху на грязной троне, – проворчал Афафренфер и двинулся вперед.

– Ну что ж, поскольку вы двое сидите высоко, а не ползете по грязи, как остальные, советую внимательно оглядывать горизонт, – сказал Эффрон. В его голосе ясно слышалось пренебрежение – следствие общего недовольства, царившего в отряде с тех пор, как они покинули Десять Городов. Особенно резкие противоречия возникли между калекой-тифлингом и его матерью, Далией.

Далия в ответ на эти слова окинула колдуна жестким, злым взглядом, но Энтрери, по-прежнему склонившись к гриве лошади, насмешливо улыбался.

Тропа сужалась, они начали подниматься в гору среди лабиринта покосившихся валунов, и поэтому все нервничали: огромные камни могли служить прекрасным укрытием для хищников. Вскоре тропа выровнялась, затем начала спускаться в ущелье, окруженное высокими горами. Любой путешественник, проходивший через перевал, невольно воображал, что высоко над головой притаились враги, готовые обрушить на него дождь смертоносных стрел или град камней.

Энтрери и Далия ехали во главе отряда на адском жеребце, и этот выбор оказался удачным. Едва отряд успел выйти на ровную дорогу, которая хотя и стала шире, но была усеяна камнями, как земля разверзлась у них под ногами. Из своей засады – озерца грязи – выскочило огромное волосатое мускулистое существо.

Тварь походила на помесь высокого мужчины и могучего медведя, и в мгновение ока она выпрямилась во весь рост, высоко подняла над головой мощные руки с грязными когтями и приготовилась к нападению.

Адский жеребец встал на дыбы, выпустил из широких ноздрей облачка черного дыма, но не испугался, как испугалась бы на его месте обычная лошадь. Адские жеребцы не ведают страха – только ярость.

Далия ловким движением скатилась с крупа животного, когда то подняло над землей передние копыта. Она приземлилась на ноги, но едва не поскользнулась на размякшей земле и быстро отскочила в сторону, чтобы ее не затоптал приготовившийся к бою адский жеребец. Она хотела было обойти лошадь и Энтрери, чтобы напасть, и уже приготовила свой магический посох, состоявший из четырех секций, но в этот миг услышала сзади оклик Амбры. Машинально обернувшись, Далия увидела, что йети вышел на охоту не один.

Тундровое чудовище сумело так искусно замаскироваться, что никто не заметил его. Однако, несмотря на неожиданное нападение, Энтрери удалось удержаться в седле, хотя и в последнюю минуту; он крепко ухватился за поводья и изо всех сил прижал их к груди.

Йети опустил на адского жеребца когтистые лапы, а тот, в свою очередь, пнул неприятеля передними копытами. Чудовище заворчало, отброшенное этим ударом назад, а адский жеребец испустил потусторонний пронзительный вопль, в котором, возможно, звучала и боль, но прежде всего – гнев.

Конь опустился на четыре ноги и попятился так резко, что Энтрери едва не перелетел через его голову; впрочем, он лишь сильно ударился лбом о шею скакуна. Ассасин почувствовал, как горячая кровь струится из разбитого носа, ощутил резкую боль; затем конь прыгнул вперед, чтобы сразиться с врагом, и наездник отчаянно вцепился в поводья.

Энтрери помотал головой, чтобы разогнать пелену перед глазами, и, не желая быть затоптанным двумя монстрами, бросился вниз за мгновение до того, как могучие противники столкнулись. Рухнув на землю, он перекатился среди луж и вязкой грязи и едва успел подняться на одно колено, как за спиной у него в воздух взметнулся фонтан сырой земли и камней, и из засады выбрался второй йети. Монстр возвышался, словно гора, над человеком, стоявшим на одном колене и казавшимся совершенно беспомощным.

Эффрон, замыкавший группу, резко развернулся и увидел, как очередной йети выскочил из-за высокого валуна и взобрался на камень. Тварь выпятила могучую грудь и оглушительно взревела.

– Вопи громче, – невозмутимо вымолвил Эффрон и направил на врага свой костяной посох; из посоха, точнее, из глазниц небольшого черепа, венчающего заколдованное оружие, вырвался поток темной магической энергии.

Луч ударил йети в брюхо, его бурая шкура зашипела; и действительно, монстр взревел еще громче, пошатнулся и едва не свалился с камня.

Эффрон, не дожидаясь, пока существо придет в себя, сотворил свое излюбленное заклинание, и тело его стало плоским, двумерным, похожим скорее на тень, чем на живое существо. Колдун-калека просочился сквозь камни и ушел под землю, а йети заревел еще громче – на сей раз от злобы.

– Вы куда все собрались?! – заорала Амбра в тот момент, когда исчез Эффрон. Афафренфер присоединился к Далии, и они со всех сил бросились прочь от йети, атакованного полутифлингом, по направлению к новой твари, возникшей между двумя плоскими камнями, каждый из которых высотой был монаху по пояс.

– Погодите-ка, а мне куда? – окликнула дворф, прыгая вокруг в поисках пропавшего Эффрона, затем повернулась к разъяренному обожженному йети, глянула на Далию и Афафренфера и рванула вслед за ними. «Трое против одного, – подумала она. – Неплохое соотношение».

Но в следующую минуту появились еще два йети – они прятались за камнями, между которыми стояла предполагаемая жертва.