Режим бога. Восход Красной Звезды (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 40

Тут Андропов замялся, вздохнул - Давите на родственные чувства. Мы обязаны защитить главу государства, даже если он сам против. Вы же видите, насколько опасен Селезнев. И да, ставим под наблюдение Веверса. Его то нам никто не запрещал разрабатывать... Давно пора закрыть этот должок. Кузнецову вынести выговор с занесением. За провал оперативной работы по студии МВД. На этом, товарищи, все, спасибо.

Генералы встали, начали собирать документы.

- Кстати, Селезневу пора присвоить оперативный псевдоним - постучал пальцем по толстой папке Цвигун

- Вундеркинд - припечатал Андропов - И тайну этого чуда-ребенка мы обязаны разгадать.

---

- Виктор, вы - настоящий вундеркинд !

Мы с Клаймичем сидим в кабинете директора Мелодии и слушаем дифирамбы. Возвышенные. Кабинет располагается под самыми сводами англиканской церкви, которая превращена коммунистами-атеистами во "Всесоюзную студию грамзаписи". Помещение захватывает часть витражного окна, которое смотрит на улицу Станкевича. В будущем улице возвратят традиционное название Вознесенского переулка, а церковь вернут верующим. Но сейчас под крышей собора звучит вовсе не духовная музыка.

Директор Мелодии, Василий Иванович Пахомов, полноватый, лысоватый мужчина лет пятидесяти являет собой классический тип непотопляемого советского бюрократа. Успел побывать заместителем министра культуры СССР, заместителем председателя Гостелерадио, директором Большого театра. Пик его карьеры пришелся на времена Фурцевой. Но даже после "падения" всесильного министра, Пахомов не утонул, а пристроил себя в большое теплое кресло генерального директора фирмы "Мелодия".

Кроме Василия Ивановича в кабинете присутствует тот самый звукорежиссер Рафик "Микроавтобус" Нишанович, который "писал" меня с Лещенко и Кобзоном. Мужчина восточной внешности и восточного же темперамента также источает улыбки и комплименты. Я и талант. Я и надежда отечественной эстрады. Работать со мной, оказывается, большое удовольствие и даже честь. Чего это они так любезны? Прошлый раз атмосфера в студии Мелодии была совсем иная. Впрочем, это не бином Ньютона. История с Бубой широко разошлась в среде советской творческой интеллигенции. Чем кончается попытка перейти мне дорогу - теперь хорошо известно. А раз так, то и не грех воспользоваться своей репутацией. Тем более этот грех аннулируется присутствием в церкви. Пусть и бывшей.

- Василий Иванович - начинаю я свою партию - Нам с Григорием Давыдовичем совершенно не нравится концепция первого диска Красных звезд. Ну, кто, скажите, придумал записывать дебютный альбом в таком формате? Одновременно любовную лирику и Ленин, Партия, Комсомол?

Получаю под столом тычок от Клаймича, но игнорирую испуг директора.

- Э.. Виктор, видите ли... - Пахомов потеет, мнется, но все-таки решает не брать на себя ответственность - В министерстве культуры есть мнение...

- Выпустить все песни одной пластинкой - приходит на помощь своему начальнику Нишанович

- Ну так это плохое мнение, вредное - я сама категоричность - Предлагаю официальные песни, Ленин, Партия, Комсомол, Ноль два, Боевым награждается орденом и Мы - армия страны в исполнении хора Александрова выпустить миньоном. По две композиции с каждой стороны. А любовные песни - оформим как диск-гигант.

Мужчины тяжело вздыхают. С одной стороны - есть "мнение" профильного министерства. С другой стороны, ну как пойдешь против протеже самого Щелокова? Так можно и отправиться в места не столь отдаленные. Найдут при обыске валютные ценности и здравствуй Мордовия. А ценности у них точно есть. На одном Нишановиче золотая цепочка толщиной в палец, перстень с черным камнем. Скорее всего агат или сапфир. Пахомов, судя по воспоминаниям современников из айфона, так вообще набит импортными товарами. Дорогой иностранный костюм, Ролекс на запястье, стильный кнопочный ретро-телефон на столе... Игорь Кио рассказывал, что в каждой загранке директор Мелодии не вылезал из магазинов. Очень любил получать подарки от иностранцев, особенно от импресарио и устроителей концертов. При этом в искусстве он человек был весьма дремучий. После того, как Пахомова назначили директором Большого, театр сразу выехал на несколько дней на гастроли в Англию. Тур по магазинам затянулся и Василий Иванович появился в зале только на генеральной репетиции. На сцене танцует Плисецкая, дирижирует Файер. И вдруг новый директор хлопает в ладоши и останавливает репетицию. Все смотрят на него с огромным недоумением. А он, обращаясь к Файеру, говорит: "Юрий Федорович, не тот темп!"

Пока я размышляю о "качестве" советской элиты, благодаря которой навернулся Союз, Клаймич берет разговор в свои руки. Выясняет детали прохождения Худсовета Мелодии (тут проблем нет, все члены знают, чью музыку им принимать). После худосовета идет тиражная комиссия из представителей Минкульта, Союза композиторов и даже Министерства торговли. Ведь пластинки Мелодии поставляются в 90 стран мира! Миллионными тиражами. Я представляю личный самолет Фалькон, дом на Канарских островах и... губозакатывающую машинку. Ведь всех гонораров от тиражей мне полагается рублей 150, 200.... После тиражной комиссии происходит запись. У Мелодии весьма современное оборудование. Рафик живописует нам прелести 24-дорожечного магнитофона "Штудер", рассказывает про звукорежиссерский пульт "Амек" и немецкие микрофоны "Ньюман". Делаем соответствующие лица. Прониклись.

Далее запись отправляется на Апрелевский завод грампластинок, где собственно и происходит "таинство винила". Финальная стадия - магазины. Куда пластинки попадают... через полгода после начала процесса. С трудом удерживаю челюсть на месте.

Составив расписание записи двух пластинок (продавили таки!), возвращаемся обратно в студию. По дороге Леха расспрашивает нас о встрече, но я раздумываю, как заставить советскую плановую машину двигаться чуть быстрее и солировать приходится Клаймичу. Григорий Давыдович доволен. Ехали за одной пластинкой, а получили две. Плюс Мелодия обещает подумать над выпуском магнитоальбома, с которыми экспериментирует студия и Апрелевский завод. Та же популярность Высоцкого держится вовсе не виниле - а на перезаписанных кассетах. Все 80-е в Союзе будет бум магнитофонов. И нам в нем надо участвовать.

На Селезневской продолжает кипеть работа. Музыканты занимаются аранжировкой новых песен, Вера и Альдона распеваются под руководством Татьяны Николаевны. А вот Лада... сидит на телефоне. Подхожу к девушке, дожидаюсь пока она закончит разговаривать. Выясняется, что Лада попала под вал звонков в студию. Виктор Селезнев нужен всем. Звонят малоизвестные исполнители с просьбами о песнях, представители профкомов заводов и фабрик в попытке организовать концерты, просто фанаты неведомо откуда нашедшие номер телефона. И главный удар на себя приняла ответственная Лада. Как оказывается не зря. Среди всех звонков есть и важные. Так меня приглашают на запись в программу Утренняя почта. С Юрием Николаевым. Эх... Лучше, конечно, с Татьяной Веденеевой познакомиться, но и Николаев тоже неплохой ведущий, а главное полезный контакт. Еще одна моя ступенька в светлое будущее. Кроме телевизионщиков, интерес к группе проявила пишущая братия. Интервью со мной и звездочками хотят взять и Правда, и Московской комсомолец, и даже журнал Работница, кстати, одни из самых читаемых в Союзе. Больше всего из списка меня интересует МК, "Московском комсомольце", в котором есть очень популярный среди молодежи раздел "Звуковая дорожка".

Обсуждаем с Клаймичем организацию пресс-конференции (у директора есть знакомый в ТАССе), а также необходимость найма двух секретарей и выделения для них специального помещения. Григорий Давидович обещает подкорректировать штатное расписание и решить нашу телефонную проблему. А ведь впереди еще почтовый вал, который накрыл нас с мамой.