Дауншифтер (СИ) - Денисов Вадим Владимирович - Страница 59

А ведь есть ещё и баруси, который в легендах является владетелем водоёмов, уж он-то точно не боится холодной воды. О других разновидностях, которых якобы уже кто-то видел издали, мне даже думать не хочется. Один леший знает, на что они способны…

Ввинчиваться на полной скорости в повороты реки, конечно, ништяк. Но и в малом ходу есть своя пасторальная прелесть. Особенно, если ты идёшь вторым, и тебе не надо постоянно думать о курсе и препятствиях. Пристроился в кильватер, и рассматривай проплывающие мимо берега. Промысловики вдвоём идут на «Оби».

Только встретившись возле зимовья, мужики начали шумно спорить и ругаться. Прямо на берегу. Собаке, молодому и весёлому кудлатому самоеду по кличке Шайтан слушать эту ругань было скучно, и он прибежал к нам с Гумозом, сразу облизав обоих. Здоровый зверь, даром, что ещё молод. Порода такая. Шайтан уже натаскан, встречался с медведем — держит, не даёт тому убежать. Но и сам под удар когтей не подставляется. Ценное приобретение. Позвав собаку с собой, я пошёл в зимовье за вкусненьким, а заодно установил в отправной точке крайнюю связь со Степаном, качество было на твёрдую четвёрку. Сообщил ему время выезда, напомнил, что в следующий раз выйду в эфир из зимовья Сарсембаева.

Тем временем спорщики, вытащив спутниковые навигаторы, принялись выяснить, какими именно речушками да протоками получиться быстрей добраться к таинственному объекту под названием Кривая Изба.

Суть предстоящего мероприятия заключалась, как по мне, в следующем: не было у Ильяса заботы, да купил Ильяс участок. Чем существенно увеличил не только уже имеющиеся охотничьи угодья, но и свои заботы. Вернее сказать, он перекупил землю у бывшего владельца, навсегда уехавшего в далёкий Питер. Как это часто бывает, старый промысловик на шумных проводах в посёлке с баяном и слезами клялся-божился, что в осенний сезон будет наезжать в Кресты для охоты, однако суровая жизнь в культурной столице быстро расставила всё по своим местам. Уехал, так уехал… Формально Ильяс переоформил землю в аренду, хотя всем известно, что без наличных денег такие дела у нас не делаются.

В наследство новоявленный питерец оставил на участке отъезжую избу, в которой промысловик накоротко жил в сезон, проверяя по графику огромное количество ловушек. У местных имеется до пяти отъезжих избушек, обычно эти хибары — чуть ли не домики Тыквы, маленькие, тесные срубы, в которых есть лишь самое необходимое для временного обитания. Оставил и сообщил, что сруб перекосился, надо бы поправить. Учитывая, что бывший владелец в последний раз навещал эту избушку года три назад, нетрудно предположить, что сама собой изба на место не встала, хорошо, если вообще не рухнула.

Документы Сарсембаев оформил перед самым отпуском, поэтому на новом месте побывать не успел, фронт и объём работ неясен. А если отъезжая изба развалится, то он получит страшный геморрой перед началом зимнего сезона. По сути, пушной промысел на новом участке не состоится. Так что дело-то действительно срочное.

С другой стороны, один он туда поехать в нынешних условиях не может. Сожрут и косточки выплюнут к чёртовой матери. Ильяс, как и все остальные профессиональные добытчики соболя и норки, живёт в посёлке, у родни. Приплясывая в Каменных Крестах от нетерпения, психуя в надежде на скорую расправу властей над нечистью, к сезону он готовится дистанционно, поставив свою центральную усадьбу на консервацию. Таёжники сейчас работают по мелочам: технику настраивают и ремонтируют, снаряжение чинят, зимовья проверяют — те, к которым можно подобраться водой.

В общем, Сомов, закинув в илимку нехитрые пожитки и оружие, включая любимую пальму, устроился на миделе, в самом широком месте корпуса, и было ему очень хорошо.

Плаванье проходило спокойно.

Экипаж головной лодки вёл себя смирно, без ругани. Похоже, наши лучшие специалисты уже обо всём договорились. По берегам Таймуры не было видно даже мелкого зверья, зато водоплавающей птицы на воде было очень много, как и рыбы. Утку охотники ещё не бьют, не сезон. Мало стало рыбаков, совсем обнаглела рыба Таймуры. Удивительно, как быстро оживает дикая природа, когда с неё снимают даже невеликий пресс охоты и рыбалки. В другие времена, конечно, можно было бы отвлечься на эту необычную вакханалию пляшущих в воде хвостов… У нас времени нет.

То и дело в воздух поднимались большие гагары, шумно взмывали селезни, реготали недовольные вторжением гуси.

Пш-ш…

«Обь» быстро замедляла ход.

— Прыгун по левому берегу, двести пятьдесят метров, на мысу у камней, — сообщил Новиков. — Вроде пока один. Сидит.

Гумоз полез за биноклем, а я начал тревожно вытягивать шею, стараясь побыстрей высмотреть тварь. И тут рация голосом Новикова буднично добавила:

— Никита, давай, вали его.

С чего это я, нашли снайпера, они это серьёзно? Сидят там, красавцы такие, оба с дальнобойными карабинами, а стрелять, значит, мне? Я вообще-то на румпеле. Возразить не успел, так как в эфире появился примкнувший к Димке Сарсембаев:

— Не спи, дауншифтер! Специально иду медленно. Не жди, убежит!

Собака, естественно, тоже заметила прыгуна и горела желанием прыгнуть в воду и отправиться на разборки. Поэтому Сарсембаев взял её на поводок.

— Сговорились вы, что ли? — наконец возмутился я.

— Нормально. У кого больше всего патронов? — парировал Дмитрий, еще раз являя рациональную житейскую хитрость, если не хитромудрость матерого таёжника. — Ты же целый цинк себе отмёл! А у нас патроны по счёту, значится. Начинай, давай, не надо его тут оставлять.

Ну да, зачищать лучше всех замеченных.

Тьфу ты! Кивнув Сомову на румпель, я дождался, когда он перехватит управление, взял автомат и полез на нос.

— Одиночными не стреляй, — посоветовал за спиной Михаил. — Так ты, ясно дело, его защекочешь. Ты короткими тренируйся, троечками. В ближнем бою потребуется именно это.

Послушавшись напарника, я переставил переводчик на автоматический огонь.

С открытого прицела стрелять было несколько непривычно, избаловал современного охотника ассортимент оптики. Заполучив АК-105, я сразу начал переживать, что на автомате не установлен коллиматорный прицел, добыть который в Каменных Крестах невозможно.

Ладно, погнали.

Первая очередь ушла в молоко. Вторая пошла лучше, получив пулю, прыгун сразу взъярился, заорав во всё горло. Ну, ты тупой! Это вам не мудрый медведь, который сызмальства знает опасность огнестрельного оружия и позу изготовившегося стрелка понимает сразу. Прыгун и не думал убегать. Что ж, тогда хватай.

Ствол уводило, но не сильно. Приспособившись, я начал компенсировать подброс наведением на мишень, первой пулей целясь чуть ниже. Тройки пошли по месту. Рассвирепев, нечисть эффектно прыгнула с берега на большой валун, оказавшись чуть ближе, а илимка уже подходила. Не промажешь. Ещё после двух очередей прыгун свалился в реку и, запоздало что-то всё-таки сообразив, попытался доползти до зарослей. Тут я его и добил, всадив пару пуль точно в голову.

— Ну, как тебе машинка? — поинтересовался Новиков по рации.

— Отлично! Высматривай следующего, — радостно откликнулся я. — Но коллиматор не помешал бы.

— Ух ты, коллиматор ему подавай… Молодой ещё, зрячий, и так всё увидишь! Дальше идём, скоро сворачивать. Конец связи, — отбился Димка, зато Сомов воспитательный процесс охотно продолжил:

— Сколь патронов сжёг?

— Штук двенадцать…

— Вылущи и пересчитай, — посоветовал Гумоз и замолчал.

Пожав плечами, я отсоединил магазин и вынул из него оставшиеся патроны.

— Ого, восемнадцать ушло!

— Во-во. А надо, чтобы ушёл всего пяток. Понял? Садись за румпель, Длинный Карабин Натти Бампо, сейчас нас в какие-нибудь дебри поведут.

Так и вышло, минут через десять «Обь» круто свернула направо, уходя в речушку Гудкэннэкон, то есть Щучью, на которой в глубине тайги и стоит центральная фазенда Сарсембаева.

Здесь было гораздо тесней. Низкие лесистые берега сблизились, порой лодки проходили всего в трёх метрах от густых зарослей ивняка, в которых запросто могла притаиться изготовившаяся к смертельному прыжку нечисть. Спокойное плавание закончилось, всем приходилось быть настороже. Расслабившийся было Сомов поменял барскую позу владельца белоснежной океанской яхты на актуальную сторожевую. Сидя с помповым ружьём, ствол которого был направлен в сторону береговой зелёнки, он был вынужден то и дело перепрыгивать с одного борта илимки на другой, в зависимости от того, откуда в эту минуту могла исходить опасность.