Найденыш (СИ) - Бэйн Екатерина - Страница 15

Оливетт использовала совет Ромейн на всю катушку. Когда Меор пришел к ней, она беседовала с ним очень вежливо и учтиво, что являлось полной противоположностью ее мыслям. Там не было места не то, что вежливости, а самому элементарному чувству меры. Лишь на миг ощутив чужое присутствие в своей голове, королева принялась осуществлять совет воспитанницы на практике и поразила бы самого искушенного в брани человека глубиной содержания и изобретательности. Оливетт обладала сверхчутьем в вопросах чужого настроения, и заметила, как переменился Меор. Он, несомненно пытался читать ее мысли. Так же несомненно и то, что эти мысли не вызвали в нем восторга. Одно лишь желание уйти поскорее. Но свое черное дело маг все-таки сделал. Он наотрез отказался отпустить Ромейн на службу королеве и никакие уговоры на него не действовали.

Когда он ушел, Оливетт была в ярости. Некоторое время сна сидела в кресле неподвижно и смотрела на дверь остановившимся взглядом. Потом сильно сжала кулаки да так, что ногти впились в кожу, А в следующее мгновение с размаху ударила ими по подлокотникам кресла.

- Сволочь! - выкрикнула она с каким-то горловым рыком, - сволочь, мразь, ублюдок!

Каждое слово сопровождалось ударом. Выкрикнув еще несколько ругательств, которые была куда более неприличны, чем предыдущие, королева, сделала глубокий вдох.

Все ее планы рушились. Ничего не выходило. Ничего. Как будто все злые силы сговорились и сообща принялись мешать ей. Злые силы редко объединяются, но уж если объединятся... Тут только держись.

С трудом разжав кулаки, Оливетт опустила взгляд вниз и посмотрела, на костяшки пальцев. Они были разбиты, а на подлокотниках была кровь.

- Боже, - прошептала она.

До сих пор женщина не чувствовала боли, не чувствовала ничего, кроме всепоглощающей ярости. Но теперь, придя в себя, Оливетт ощутила яркую вспышку боли и поморщилась, встряхнув руками, а, потом негромко застонала, закусив губу.

Что с ней происходит? Она всегда могла, держать себя в руках и никогда еще не теряла контроль над собой до такой степени. Неужели мерзкий маг сумел довести ее до такого состояния? Неужели он и на сей раз одержал верх?

Королева встала и все еще морщась от боли, прошла через комнату к столику, на котором стояла заветная шкатулка. Снадобья находящиеся в ней, не раз помигали ей, помогут и теперь. Жаль только, что все нужные вещи имеют свойство не вовремя заканчиваться.

Обрабатывая раны, нанесенные потерей самоконтроля, Оливетт напряжённо думала. Маг. Все упиралось в мага. Все ее планы строились лишь на одной основе: его отсутствии. Меор ей мешает, сильно мешает, к тому же, он способен навредить ей. Причем, навредить так, что на собственном благополучии можно поставить крест. Значит, от Меора следовало избавиться, и тогда все пойдет как по маслу. Избавиться от Меора - ничего себе задачка! Она сродни той глобальной задаче о спасении мира в одиночку. То есть, абсолютно невозможная и невыполнимая вещь. Но Оливетт знала также и другое. Невыполнимых вещей не бывает. От Меора можно избавиться, главное - знать, как. Как ей избавиться от мага, наделенного большой силой, от мага, читающего ее мысли с той же легкостью, с какой она читает книгу, написанную аршинными буквами. Задумать против него что-нибудь плохое все равно, что повесить себе на шею огромный камень и прыгнуть с моста.

Оливетт вернулась в кресло и откинулась на его спинку. Итак, для начала следовало продумать способ, а уж потом стараться скрыть от мага собственные мысли. Ромейн подсказала ей неплохой выход из положения Неудивительно, что именно Ромейн, Бедная девочка должно быть уже достаточно натерпелась от этого тирана и самодура. В этом они поразительно похожи с Эдуардом. Одного поля ягоды. Недаром столь дружны.

И каким образом при таком скверном положении вещей она сумеет сделать то, что ей необходимо?

- Думай, Ливви, думай, - пробормотала Оливетт.

Она не сознавала, что называет себя так, как когда-то называла ее мать. Полузабытое детское прозвище. С тех пор никто и никогда не называл ее так.

Избавившись от Меора она убьет сразу двух зайцев: заполучит Филиппа и Ромейн в качестве наперсницы. Не нужно также забывать и о том, что исчезнет невыносимое давление, которое королева ощущала в присутствии мага и которое было более, чем неприятно. Плохо, когда посягают на твою свободу, сажают за решетку и вынуждают делать то, чего ты не хочешь. Но стократ хуже, когда ты не можешь быть свободной даже в своих мыслях, когда каждое неосознанное движение в мозгу просматривается и анализируется. Вот, что ужаснее всего.

Король Эдуард вернулся через три дня. Его встречали радостными улыбками и приветственными возгласами. Очаровательная жена тоже вышла ему навстречу и произнесла приличествующие отучаю слова. Правда, внимательный наблюдатель мог бы заметить, что именно она была наименее довольным человеком во всем замке. Но центром внимания был король и именно к нему были прикованы всеобщие взгляды.

Ромейн занималась чтением, когда в комнату вошла, служанка Тэлли, единственная из всех, кто осмеливался убирать помещения, предоставленные королевскому магу. В остальных эта возможность вызывала нескрываемый страх. Но Тэлли это делала не потому, что была храбра до безрассудства. Просто она страдала от неумеренного любопытства, которое не мог приглушить даже сильный страх.

Ромейн подняла голову и окинула Тэлли незаинтересованным взглядом и тут же заметила некоторую странность. Служанка всегда была серьезна и деловита, но сейчас ее глаза горели от возбуждения.

- Госпожа, - прошептала она, оглядываясь, - вы даже не представляете, что там творится!

- И что там творится? - Ромейн приподняла брови.

- Вернулся его величество, госпожа.

- Еще вчера, - уточнила девушка, - вы до сих пор не можете прийти в себя от счастья?

- Не в этом дело, госпожа. Он вернулся вчера, а сегодня... сегодня... о-о-о!

Ромейн досадливо поморщилась. Тэлли, как обычно, излагала свои мысли путано и несвязно. К тому же, уловить и понять их тоже было весьма трудно. Девушка сосредоточилась и увидела мелькающие в сознании служанки картинки. Король с лицом, перекошенным от гнева, Оливетт, олицетворяющая собой оскорбленную добродетель и Меор, который стоял с совершенно безучастным видом.

- Что его так рассердило? - спросила Ромейн и тут же спохватилась.

Она поспешно замолчала, крепко сжав губы и приготовившись сочинить какую угодно историю, объясняющую свою осведомленность, лишь бы отвлечь служанку от главного. Но Тэлли была столь взбудоражена, что не заметила этого.

- Он прогнал мага, - свистящим шепотом сообщила она, - он обвинял его в таких вещах... я даже не знаю, как это сказать.

- Скажи, как есть.

- Ох, госпожа, он говорил, что никто не смеет покушаться на его собственность.

- Что? - изумилась Ромейн, - маг присвоил себе какую-то вещь, принадлежащую его величеству? Не может быть!

- Это не вещь, это..., - Тэлли не договорила и обернулась.

У нее при этом было такое выражение лица, словно ее застали за каким-нибудь неблаговидным делом.

Впрочем, Ромейн обернулась тоже. Распахнулась дверь и в комнату вошел Меор. Он кивнул на Тэлли и кратко скомандовал:

- Вон.

Служанка вылетела в корридор с похвальной скоростью. Дверь за ее спиной захлопнулась.

Ромейн не нужно было повторять дважды. Она уже видела Меора в подобном состоянии и знала, что следует делать в таких случаях. Поэтому девушка встала и закрыв книгу, сунула ее подмышку.

- Сядь, - коротко взглянул на нее маг.

- Я ничего не сделала, - вырвалось у девушки почти непроизвольно.

Меор снова посмотрел на нее, на сей раз более внимательно и пристально.

- Ты почему-то думаешь, что если я зол, то виной этому лишь твое поведение. Поумерь свой эгоцентризм. Сегодня я зол не на тебя.

- Это редко, но приятно, - съязвила Ромейн.

Помотав, Меор указал ей на стул.

- Сядь, - повторил он, - я хочу с тобой поговорить. И потерпи еще немного.