Билет в 1812 (СИ) - Корьев Сергей Юрьевич - Страница 41

— Кажется, я могу, — вновь вклинился Мишель, моя бабушка Анриетт как-то обмолвилась, что существует некая книга судеб, которую прочитать не каждый может, а только тот, кому это дано. Найти книгу трудно, поскольку блуждает она по свету сама по себе, изредка попадая в руки избранных. По всей видимости, мы имеем дело с подобной. Также Анриетт упоминала, если уж попала книга кому в руки, то тот человек сможет в ней увидеть свою судьбу. Вот мы и прочитали о том, что должно случиться. Только не всё ясно.

— Мне кажется, что я начинаю понимать, — Женевьева указала рукой в потолок.

Все последовал взглядом за её жестом, но ничего там не заметили.

— Жэка, ты чего?

— Я вот тут подумала. На рисунке мы увидели перстень на руке женщины, несмотря на то, что это чисто мужское украшение. У меня дома хранится этот перстень или же точно такой. Его следует надеть мне на правую руку, так же как и на рисунке, а затем всем вместе отправиться в ту церковь. Возможно, тогда всё и прояснится. Все согласны со мной?

Других предложений не было, пришлось принять единственное имеющееся.

Мужчины удалились на кухню лечить Мишеля очередной порцией алкоголя.

Женевьева поехала за драгоценностью, а я решила взглянуть на дневник Поля. Вдруг там появились новые записи. Дневник спокойно почивал на кресле. Раскрыв его, увидела пару новых страниц.

«Мы в спешке покидали особняк мадам Головчиной. Та подошла ко мне и попросила позаботиться о Шарле и Настеньке. Затем протянула небольшой свёрток, сказав, что в нём находится подарок лично для меня. Настина тётушка вышла, и больше мы её не видели.

Степан, приносивший наливку в кабинет, вызвался нас проводить. Благодаря нему добрались до дома Львовых достаточно быстро. Доведя нас до места, он попрощался и поспешно исчез. Приближалась ночь, и следовало решить вопрос о том, что же делать с наследством Анастасии. Взять с собой драгоценности мы не решились, слишком опасно. Выход из положения подсказал Настин отец, который рассказал, что их дом был построен на фундаменте боярских палат шестнадцатого века. От старого дома сохранились мощные подвалы с трёхметровыми сводами. Вот там-то было и решено спрятать часть ценностей. Сказано, сделано.

Поздно ночью мы спустились в подвал, прошли в самую дальнюю и самую неисследованную часть помещения, где и нашли подходящее место для тайника. Шкатулку поместили в нишу, затем заложили её кирпичами и замуровали. Всё, дело сделано. Скоро придётся прощаться с Москвой и Россией, где я встретил настоящих и преданных друзей. Оставаться в российской столице не имело больше смысла. На каждом шагу нас подстерегали опасности. На следующий день мы решили подготовиться к отъезду и ближе к вечеру покинуть Москву, но сделать этого не удалось.

Прибежал взволнованный Шарль и чуть не плача сказал, что Настенька заболела, и отъезд придётся на время отложить. Я пошёл проведать девушку.

Она вся горела, и я испугался, уж не лихорадка ли это. Около девушки хлопотали дворовые девки, но ничем помочь ей не могли.

На следующее утро положение Насти стало угрожающим: девушка металась в бреду, никого не узнавая. Шарль осунулся, под глазами залегли тёмные круги. Он подошёл ко мне и, заглянув в глаза, спросил, верю ли я, что Настя поправится? Я лишь кивнул и отвернулся, чтобы друг не заметил моих слёз.

Мне казалось, что надо готовиться к худшему. От грустных мыслей меня оторвал один из слуг, сообщивший, что прибыла девушка, когда-то проживавшая в этом доме, и просит встречи со мной.

Я вышел во двор узнать, кто пришёл.

Увидев девушку, вспомнил, её звали Зинаидой, и видел её в компании Женевьевы.

— Что вам угодно сударыня? Сейчас не лучшее время для визитов, — я был не в настроении вести беседу.

Однако она не обиделась, а сказала, что видела странный сон, будто бы Настя захворала. Она так и выразилась — захворала. Я с удивлением взглянул на неё.

Ещё одна пророчица? Не похоже, слишком уж серьёзный был у неё взгляд.

— Что вы молчите, сударь или я ошиблась?

— Нет, — с трудом выдавил я, — она при смерти. Идите, взгляните, если не верите.

Зинаида поторопилась войти в дом и, нигде не задерживаясь, словно знала, где находится Анастасия, влетела к ней в комнату. Я попытался остановить её. Напрасно. Она подошла к кровати, пощупала лоб больной, покачала головой и велела принести тёплой воды.

— Идите же, Поль, поторопитесь. Дорога каждая минута.

Я ретировался на кухню. Когда вернулся, застал странную картину. Зинаида наклонилась над Настей и держала в руках какую-то странную прозрачную колбу. Затем похлопала девушку по руке и приложила эту колбу к локтевому сгибу. На кончике колбы виднелась металлическая игла, Зинаида ввела её в вену, нажала на поршень и жидкость, находившаяся в трубке, вошла внутрь.

Где-то я подобное уже видел. Да это было в моём странном сне, когда мне к руке присоединили какие-то трубочки, и по ним жидкость попадала в вену.

Неужели то был не сон? Вначале я хотел помешать Зинаиде, но потом ко мне пришло спокойствие и понимание того, что всё должно кончиться благополучно. Закончив, моя гостья поднялась, подошла ко мне и протянула нечто, похожее на белые пуговицы, только очень маленькие.

— Вот это, — она вложила мне в руку пуговки, — давайте Насте по одной штуке три раза в день. Вечером приготовьте ей чаю с малиновым вареньем, а там всё образумится.

Я не успел поблагодарить Зинаиду, поскольку Настя приоткрыла глаза и едва слышно спросила, где Шарль. Я был на седьмом небе от счастья: жена моего друга пришла в себя. Надо скорее найти его и сообщить эту радостную весть.

Я выбежал из комнаты, чтобы найти друга. Его обнаружил в беседке, где он впервые заговорил с Анастасией.

— Что, что случилось? — увидев меня, обеспокоенно вскрикнул он.

Я поспешил обрадовать Шарля:

— Настя пришла в себя и спросила о тебе.

Шарль, закрыв лицо руками, зарыдал. Я обнял его и стал успокаивать.

Наконец он пришёл в себя и поспешил к жене, а я, вспомнив о гостье, постарался найти женщину, но та исчезла.

Очень странно, впервые я увидел её с подругами в лесу, когда пытался спасти Шарля. Видел я её и с Женевьевой. Оставалась одна ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, но сегодня и эта хрупкая связь оборвалась: Зинаида пропала, и я не знаю, где она и где моя невеста.

С этого дня Настенька пошла на поправку, Шарль ходил сам не свой, радуясь жизни.

Наше пребывание в Москве становилось всё более небезопасным.

Участились набеги мародёров на усадьбу. Пока нам удавалось сдерживать эти дикие вылазки солдат некогда могучей и непобедимой армии.

Кремль был окружён целым морем пламени; оно угрожало всем воротам, ведущим в город, который был объят волнами огненного моря. Городские улицы невозможно было узнать, они исчезали в дыму и развалинах. Лишь в отдельных местах оставались островки былого благополучия. Удушливый воздух, горячий пепел и вырывавшееся отовсюду пламя спирали дыхание, короткое, сухое, стесненное и подавляемое дымом. Император пытался выйти из Кремля, но это ему не удавалось. Пламя подбиралось и к нашему мирному островку. Надо было срочно покидать город. В одну из ночей, была середина сентября, мы собрали самое необходимое. Нам удалось вывезти Настю с родителями в безопасное место. Сами же с остатками армии решили пробираться во Францию, чтобы завершить все свои дела, а затем вернуться в Россию и отыскать Анастасию. Та, как я уже знал, ждала ребёнка. Друг светился от счастья. Как же, скоро он должен стать отцом. Я надеялся, если не встречу Женевьеву на родине, вернусь в Россию и приложу все усилия, чтобы найти её там. Мы отправились в усадьбу и стали готовиться к отъезду, вернее, к позорному бегству. Не так я представлял свой поход в Россию.

Думал вернуться триумфатором, а вернусь жалким, беглецом».

На этом запись оборвалась, и я отложила дневник. Значит, Зинаида осталась там, в Москве. Смогла ли она выжить во время пожара? Думаю, да, если на выставке мы видели её портрет. Надо будет ещё раз съездить в музей и поподробнее расспросить о картине. Вскоре вернулась Женевьева и мы, позвав наших мужчин, приступили к составлению планов на будущее. Надо найти постер, заимствованный мной в Пушкинском. Он — наша надежда на конструктивный разговор с сотрудниками музея. Однако его нигде не было, словно кто-то специально спрятал картинку от нас.