Песнь о наместнике Лита. Тревожное время (СИ) - Канра Дана - Страница 5

- Каррр! - оглушительно подтвердил пролетавший мимо ворон.

- Кыш! - суеверный дядя подскочил от ужаса, когда большое черное крыло едва не хлестнуло его по щеке. - Ну и погода...

- И не говорите, - несчастным голосом подтвердил Ричард.

- Хорошо, что вы до весны будете вдали от ненастий.

Попытка подбодрить заставила Ричарда тихо заскрипеть зубами. Четыре месяца безвылазно сидеть в школе оруженосцев - хуже не придумаешь, но в какой-то степени дядюшка прав. По крайней мере появится достаточно времени для заострения внимания, вживания в роль и обучению полезным навкам. Фехтовать, например. Капитан Рут, конечно, научил основам, но Ричард подозревал, что прежде Ворона умрет со смеху капитан Арамона, полюбовавшись на его плохонькие выпады.

От ворот, где они с дядей задержались, показывая стражникам в кирасах и шлемах свои бумаги, и далее, Ричард ехал с тем же тоскливым и кислым видом, что и прежде. Дяде Эйвону вряд ли пока следовало знать о том, что внучатый племянник - взрослый и вполне разумный человек, потому что тогда настанет конец еженедельным посещениям Надорского замка и обедам за чужой счет. Некого будет контролировать и донимать чтениями нотаций на пару с отцом Маттео. И тогда дядя непременно будет воздействовать на племянника, чего свободолюбивому Ричарду очень не хотелось бы.

А потому Ричард грустил и скорбел по прежней беззаботно-бедной жизни в Надоре, слушал приглушенные дядины слова о том, что для всех они приехали в столицу не сегодня вечером, а завтра утром. Как будто их кто-то будет спрашивать... У Дика зачесался нос и он потер его рукой в мокрой перчатке. На подбородок упали несколько ледяных капель.

- Вас ждет хороший вечер и знакомство с другом. Тайно принимая сына Эгмонта, он рискует больше нашего.

Предположение относительно интриг оказалось необыкновенно верным. Ричард начал догадываться еще когда пару дней назад дядюшке взбрело в голову переодеться в чужие плащи и оставить свиту позади, но он утешал себя мыслью о том, что такие меры для предотвращения покушения на герцога Окделла. Вещи тоже остались у свиты - интересно, как дядя собирается разбираться с этой неприятностью?

Друга звали Август Штанцлер и служил он кансилльером Талига. Друга ли? С каждой минутой, пока ехали, затея о знакомстве казалась юноше все менее привлекательной, ибо согреться и поесть хотелось гораздо сильнее, чем вести правильные и умные беседы о высоком.

Если верить материнским словам, кансилльер заступился за опальную семью Окделлов, но если вспомнить слова отцовские, произнесенные ранее, Август Штанцлер - не тот человек, на которого можно полагаться. "Что же, посмотрим", - решил Ричард, направляя коня к Воротам Роз.

Проходящий мимо монах выпросил суан, как пожертвование для эсператистской церкви, Ричард, думая о своем, бросил звонкую монету в темную глиняную кружку. Монах умело выразился, одновременно почтив Святую Октавию и поблагодарив подавшего.

- Поезжайте вдоль городской стены. Там будет гостиница "Мерин и кобыла", спросите себе две комнаты окнами во двор и ждите.

Едва он отошел в сторону, дядя выругал Ричарда за неумение владеть собой. Вполне справедливо, особенно из уст человека, не имеющего ни малейшего представления о том, как на самом деле прекрасно племянник преуспел в мастерстве таить настоящий характер.

В гостинице Ричард успел отдать слугам мокрую верхнюю одежду и перчатки, чтобы те их высушили, согреться, поесть бараньего жаркого с тушеными овощами, выпить дешевого красного вина, и хорошенько подумать. В итоге было решено повременить с доверием к другу семьи и понаблюдать за его поведением.

Результат оказался неутешительным.

Кансилльер Талига вел себя излишне навязчиво, без обиняков переходя от сюсюканья с Диконом, словно тому пять лет, к некрасивому пафосу. И расспрашивал о способностях Ричарда так, словно уже собирался сделать из него достойное пушечное мясо. Что до советов кансилльера, то Ричард счел приемлемыми лишь некоторые из них, например не вести ни с кем откровенных разговоров. Это и впрямь может сильно навредить.

В остальном Ричард уже разобрался. Толку в ненависти к Лучшим Людям немного, но если он сойдется с кем-нибудь из сильных мира сего, а их иначе не назвать, это может пойти на пользу. А становиться волчонком на псарне - последнее дело, причем неинтересное и опасное.

- Так и будет, - восторженно улыбнулся Ричард, - выслушав от старика новую порцию первосортного бреда про Великую Талигойю.

Глава 3. Предательство клятвой

Одно дело, когда человек мокрый и замерзший дрожит под дождем, пытается не выронить из ставших скользкими пальцев поводья, и совершенно иное - ехать следующим утром по тихим маленьким улочкам городских предместий, удаляясь все дальше от городской стены и медленно приближаясь к "загону". Надеявшийся, что Лаик находится все-таки в самом городе, Ричард Окделл подумал, что такое уединенное место и каменный большой дом - все-таки довольно опасное для унаров место. Особенно, если капитан Арамона - именно настолько невыносим, как про него рассказывал кансилльер, и чем думали люди, финансировавшие Лаик и его же проверяющие, юноша точно знать или судить не мог.

Волнение, которое вчера слепили холод, голод и усталость, сегодня растворилось в сыром и прохладном осеннем воздухе, и теперь Ричард не испытывал ровным счетом ничего. Все шло по плану - он должен оставаться спокойным в душе, демонстрируя при этом спокойствие принужденное, и он так поступит. А пока нужно было предъявить бумаги гвардейцам и ехать через узенький ров.

- Зачем здесь вода? - спросил Ричард, глядя на темневшую под мостом муть со сгустками зеленоватой поросли, которой обычно зарастают стоячие реки. - На Лаик готовится нападение?

- Создатель с вами! - возмутился Эйвон.

- Пережиток прошлого? Посмотрите сами, дядя, его совсем не чистят. Так зачем?

- Если в Надоре ров давно не заполняли водой, это не значит, что так во всех поместьях, - важно произнес пожилой любитель всего старинного и забытого, внушивший герцогине Окделльской ту же мысль. - Жаль, что Эгмонт не брал вас в гости к Приддам.

- Боюсь представить, какие меры предосторожности у них, - вздрогнул Ричард.

Эйвон поджал губы и это явно было плохим знаком, поэтому юноша счел за лучшее промолчать. Едва сошли с моста, под копытами знакомо захлюпала жидкая грязь, а Баловник с беспокойным недовольством заржал. Но когда земля под копытами стала немного тверже, жеребец успокоился, хоть и радости особо не проявил. И на том спасибо. Так подумал юноша, внимательно рассматривая унылую аллею парка, с его высокими голыми деревьями, омелой, густых колючих кустах, облепленных гроздьями крупных белесых ягод. Ведьминские слезы - так называл их капитан Рут во время совместной прогулки в лес с ним и Эйвоном, года три назад, и умудрился при этом скорчить такую физиономию, будто ему предложили на пару дней пожить в Закате или подзаработать в доме Ворона.

Олларианская каплица осталась позади, и только тогда Дик вспомнил, что кансилльер советовал притворяться олларианцем. Не выйдет ли это боком? Старая Нэн говорила: лучше не определиться с верой вовсе, чем притворяться. Ричард же пока определиться не успел. На ум приходили только бесконечные россказни-пугалки в материнском исполнении - о звонящем в церковные праздники и перед большими бедами невидимом колоколе. Призраки давно умерших монахов, согласно этим сказкам, от которых Эдит и Дейдри боялись засыпать без старших и звали спать в детскую Айрис, собирались на полуночную мессу. Только тут, как здраво рассуждал Дикон, нужно знать точно, грядет ли большое бедствие или постоит в сторонке, набирая бедственные силы, и если не церковный праздник, стало быть бедствие. Трудность заключалась в том, что эсператистских церковных праздников настолько много, что иные несложно перепутать с бедствиями. Особенно когда празднуют день святого избавителя от какого-нибудь действия или день навлекателя бедствия на чужие головы, по причине излишней святости. Алана, например.