Под небом Ривьеры: Не торопи любовь - Снежин Эдуард - Страница 6

Инцидент исчерпан.

Мы выпиваем еще по разу, прихватываем с собой бутылку и закуску и выходим прогуляться. На юге темнеет рано. Толпа уже направляется со двора к морю, и мы устремляемся вслед за ней. На пляже я, естественно, решаю искупаться: ночное купание — моя слабость. Южанин отказывается:

— Лэтом будем купаться!

Лена порывается тоже сбросить платье, но вспоминает, что без купальника.

По «пьяни» и от восторга я заплываю в море так далеко, как не решился бы заплыть даже днем. Я почувствовал это, когда вдруг исчезли все прибрежные шумы и слышался только шелест волн. Я оборачиваюсь. Там, где, по моему ощущению, должен быть берег, не светится ни единого огонька. В затуманенной коньяком голове нет ни малейшего представления, куда плыть, чтобы вернуться назад.

Чувство самосохранения подсказывает, я плыву наугад и наконец утыкаюсь в прибрежную гальку. Но на берегу не видно ни одного строения, которое напоминало бы санаторный пляж.

Я иду по берегу, иду долго, приблизительно с километр, пока не различаю на пляже фигуры Лены и Липарита. Они бредут мне навстречу. Лена всхлипывает, а Липарит, укрыв ее своим фирменным пиджаком и обняв за плечи, утешает. Меня они не видят, но до меня доносится его голос:

— Что ты, Лен? Успокойся, ты знала его всего один день!

«Козел! — думаю я про Липарита. — Ты был бы рад, если бы я утонул! Уже уводишь девушку утешать в злачное коньячное место!»

Я делаю ход конем. Выскакиваю с пляжа на набережную и пробегаю далеко вперед. Потом спускаюсь за пляжное ограждение и предстаю перед друзьями как из-под земли. Эффект — потрясающий. Лена сбрасывает с плеч руки Липарита вместе с его же пиджаком и, рыдая, бросается мне на грудь. Она в неистовстве обнимает меня и целует, совершенно забыв про Липарита, причитает:

— Милый мой, родной, единственный!

Липарит, опешив, замирает, его гримасу невозможно описать, в ней все: и удивление, и негодование по поводу моего внезапного воскрешения, и одновременно радость нового обретения друга, и сомнение по поводу искреннего страдания и радости девушки.

Позже он вспоминал:

— Я подумал, Дим, что ты, конечно, уже трахнул тогда эта девушка, зачем иначе она так страдала?

— Господи, затем, что это невинное, неиспорченное существо, а мы с тобой просто циники, — ответил ему я.

Мы выпиваем еще коньяку. Липарит идет домой, а я заворачиваю с Леной в парк «Ривьера», по направлению к гостинице «Кубань». Всю дорогу я пытаюсь своими поцелуями осушить ее слезы — целую глаза, каждое веко в отдельности, но молодая впечатлительная девушка, да еще подогретая коньяком, всхлипывает и всхлипывает.

Издалека слышится музыка — крутой рэп. Мы подходим к круглому зданию дискотеки, над входом бегущие огни: «Супер Диско!» Толпится молодежь.

— Лена! — слышим мы.

— Ой, девочки! Вы здесь?

— Парни привели. Знакомьтесь!

Девчонок на этот раз две, с ними двое парней, курят, девчонки тоже.

— Андрей! — представляется высокий худой чувак, лет двадцати пяти.

— Дима! — жму я ему руку.

— Джо! — говорит другой, помоложе. — Хочешь затянуться?

— У меня свои, — достаю я пачку «Честерфилда».

— У тебя не то!

— Очень то, Рейган раньше рекламировал.

— Попробуй наших! — И он достает из кармашка и сует мне целую сигарету. Я разминаю ее, Джо щелкает зажигалкой. С первой затяжки закашливаюсь.

— Крепкая? — спрашивает Андрей.

— Горькая! — отвечаю я и чувствую, что меня начинает шатать из стороны в сторону.

— Будь спок! Пройдет! — успокаивает Джо.

— Наркота? — спрашиваю я.

— Наркота — это героин. А это планчик, марихуана по-научному.

— Все равно наркота.

— Между прочим, с водки становятся алкашами за пару лет, а с плана никто еще не свихнулся, — встревает Андрей.

— Да, я где-то читал про это, — вспоминаю я и уже без опаски затягиваюсь второй раз.

Становится стремно: кругом стоят не люди, а великаны, сигарета в руках кажется бревном, я сам будто приподнимаюсь в воздухе и растворяюсь, вижу все кругом тысячью глаз и в радужном свете. Откуда-то издалека доносится Ленин голос:

— Не надо, Дима!

— Какая ты красивая! — восхищенно отвечаю я.

— Такой красавице грех кайф не ловить! — произносит Джо и сует Лене сигарету.

Девчонки в отрубе, глючат от сигарет и не замечают ничего вокруг. Я вижу сладострастную рожу соблазнителя и снова слышу Ленин крик:

— Не надо, Дима!

Смахнув наваждение, прихожу в себя и выбрасываю сигарету.

Джо криво улыбается:

— Ну ладно. На диско заглянете?

— Пойдем на диско, Дима! — тянет меня Лена за руку, стремясь увести от злачной компании.

— Жетончики можем предложить, билеты не придется покупать, — протягивает руку Андрей.

— Спасибо, парни! Сами возьмем, — на ходу успеваю ответить я. Лена на буксире оттянула меня шагов на десять.

Ошарашенные, мы останавливаемся у входа в зал. Гремит музыка.

— Ого! — произносит Лена восхищенно.

— У нас в губернском городе такой нет! — соглашаюсь я с ней.

В воздухе повисают и лопаются, разбегаясь тысячами брызг, разноцветные лазерные шары, полная иллюзия ракетного фейерверка.

От стенки на подиуме в такт музыке строчит в зал лазерный пулемет, девица, у которой, видимо, хирурги вытянули ноги до невообразимой длины, совокупляется с золотистым шестом. Кажется, что ее тело в невесомости, что ей совершенно все равно — в какой позиции оно по отношению к шесту: вверх, вниз, вбок вертятся ее голова и ноги.

Диск-жокеев двое: полуголый парень, с бантиком на шее и с ярко-красной сверкающей блямбой в промежности, и высокая девушка, в условном костюмчике с такой же красной, излучающей прической.

Время от времени они кричат в микрофоны:

— Рэп, рэп — это крэк!

— Юг, юг — это глюк!

— Сочи, Сочи — с кайфом ночи!

— Шевели помидорами!

— Поддай ему задницей!

Публика здесь тоже иная, чем на наших дискотеках. Во-первых, среди молодежи мелькает много зрелых мужиков, таких же полураздетых, как юнцы, во-вторых, девочки обнажены до неприличия, как не принято в нашем городе. Половина из них — топлес и в зауженных до предела плавках, другие в обтягивающих, почти прозрачных лайкровых трико и платьях. У многих на шее, на запястьях, на поясе болтаются светящиеся мерцающие амулеты — последний крик моды на светодиодах с микробатарейками.

— Сбацаем? — шутливо предлагаю я девушке, и мы вливаемся в общий водоворот. Одной рукой я придерживаю на плече Ленину сумочку, в которой недопитый коньяк.

Лена улыбается и понемногу расходится, быстрый танец она исполняет превосходно и скоро тоже начинает выкрикивать вместе со всеми:

— Юг, юг — это глюк!

Она, впрочем, не теряет головы — кругом просто обезумевшие юнцы с потными телами и пеной у рта. Тут к нам подскакивает Джо и пристраивается рядом с Леной, невообразимо вихляясь в сексуальных позах, не уступая стриптизерше на сцене:

— Хоп! Хоп! Ты просто королева диско!

— Что они такие сумасшедшие? — спрашивает Лена.

— Экстази наглотались. Сейчас нас будут охлаждать. От таблеток пить хочется.

Действительно, диск-жокеи стали со сцены поливать публику водой — девушка брызгает из какой-то бездонной бутылки, а парень включает настоящий брандспойт с распылителем. Толпа жадно подставляет рты под брызги, но они не утоляют, а только разжигают жажду, поэтому многие рвут к прилавкам по периметру зала, хватают «севен-ап» и прочие прохладительные напитки, которые, замечаю я по крупным табличкам, идут по цене бутылки хорошего вина.

— Дым! Дым! — заорала публика.

— Ого! Сегодня праздник — они дадут дым! — восклицает Джо.