Алракцитовое сердце. Том II (СИ) - Годвер Екатерина - Страница 42

Нужная палатка оказалась всего в двух десятках шагов: такая же серая, как и дарвенские офицерские укрытия, размером она была меньше большинства из них. Марагар, очевидно, занимал ее один и мало заботился об удобстве; внутри размещался маленький столик, табурет и лежанка. Деян попытался рассмотреть лежащие на столик книги, но Хансек грубо усадил его на табурет:

– Нечего тут глазеть! Не твоего ума дело.

– Не моего, – согласился Деян. Сесть было большим облегчением: он чувствовал себя так, будто шел без продыху три дня кряду. Обрубок, спасибо лекарям, почти не болел, но от снадобий голова была как ватой набита; он по-прежнему словно наблюдал за всем со стороны. Мысль о том, что Марагар, возможно, вскоре покончит с ним – и смерть эта не будет легкой – не трогала его. Никогда прежде он не чувствовал такого равнодушия к жизни, как теперь.

– Какой Самому в тебе интерес? А? – спросил Хансек уже более миролюбиво: ему скучно было стоять просто так.

– Знать не знаю, – соврал Деян.

Наверняка он не знал – но догадывался.

– V –

Облокотившись на стол, Деян упер голову в ладони и, должно быть, задремал ненадолго, потому как следующим, что он услышал, был хрипловатый голос лекаря:

– Вольно, Хансек. Возвращайся в охранение. Я позову, если будешь нужен.

– Как прикажете, Ивэр-абан, – отозвался Хансек.

Хлопнул полог палатки.

Деян открыл глаза и посмотрел на Марагара. Без окровавленного фартука и колпака хавбагский лекарь выглядел уже не так устрашающе; не более устрашающе, чем любой головорез. Уродливый шрам на лбу притягивал взгляд.

Лекарь заметил интерес:

– Тебя оскорбляет ваш амблигон на лице еретика-иноверца? – спросил он, тронув пальцем шрам.

Деян растерялся от такого предположения:

– Нет, конечно, – выпалил он. – Просто… Я знаю, что это. Встречал того, кто сделал это с вами. Он…

– Не надо! – Лекарь предостерегающе поднял руку. – Что бы ты ни хотел сказать – не надо. Присутствие Берама Шантруна в моей жизни и так достаточно заметно. – Он закрыл ладонью шрам. – Поэтому больше я ничего не желаю знать о Бераме Шантруне

– Но разве не за этим вы здесь? – растерянно спросил Деян.

– Когда-то был за этим. А потом понял, что в моей жизни и без того слишком много Берама Шантрума. – Хавбагский лекарь усмехнулся, но как-то криво, на одну сторону лица. В этот миг он стал неуловимо похож на Голема, хотя невозможно было представить двух более различных внешне людей. – Ты понимаешь, почему я велел тебя привести?

– Из-за моей «раны»?

– И поэтому тоже; но не только. Меня здесь называют Марагаром: по-вашему это значит «Меченный судьбой». Тебе – если не будешь осмотрителен – в будущем тоже не избежать подобного прозвища. – Лекарь подался вперед и прежде, чем Деян отпрянул, ухватил его за предплечье: из-под задравшегося рукава рубахи стал виден на запястье ясный след пятерни. – Ослу – и то было понятно, что это не обычный ожог. Если не думать, конечно, что какой-нибудь ваш «бес» выбрался из преисподней и осалил тебя раскаленной латной рукавицей… Как это случилось?

Деян выдернул руку.

– Нечаянно, – коротко ответил он, разглядывая лекаря. Ему хотелось понять, что тому известно и чего тот добивается, но догадаться об этом было не проще, чем станцевать на одной ноге. – Так что вы хотите? Боюсь, я не тот, за кого вы меня принимаете.

– А за кого я тебя принимаю? – с любопытством спросил Марагар.

– Вам лучше знать.

Марагар, чуть заметно усмехнувшись, сунул руку куда-то под стол и вытащил небольшой серебристый предмет.

– Перво-наперво я хотел бы вернуть тебе кое-что. – Он выложил предмет на стол и подтолкнул к Деяну. – И услышать, что это значит. Ни один род, отпрыски которого состоят в Малом Круге Алракьера, не имеет такого герба.

Деян взял фляжку, о которой успел совершенно забыть; на ощупь она была холодной и тяжелой – внутри плескались остатки браги капитана Альбута.

– Это шутка, – сказал Деян. – Подарок на память.

– Как твое имя?

– Вам оно ничего не скажет.

Марагар неодобрительно покачал головой:

– Так мы с тобой ни к чему не придем… Хорошо. – Он навалился на стол, упершись в него локтями и опустив подбородок на сцепленные ладони – Раз ты не настроен говорить – начну я: хочется надеяться, это прояснит ситуацию… Два дня назад неизвестный чародей применил на поле боя необычные и поразительно мощные чары: таким образом он силой вынудил барона Бергича прекратить преследование отступавшей королевской армии. Затем этот неизвестный использовал именную печать Старожского Голема, три столетия как считавшегося умершим, – Марагар пристально взглянул на Деяна, – и потребовал перемирия до – представь себе! – первого за полтора века созыва Большого Круга чародеев Алракьера для наведения порядка. Как член Малого Круга князь Старожский когда-то имел такое право, и чародеи в войсках подчинились выдвинутому от его имени требованию прекратить бой. Не могу сказать, что послужило тому главной причиной – громкое имя, впечатляющее могущество или то, что всем хотелось передышки… На моей родине имя Старожского Голема – имя Хранителя: все отряды хавбагов опустили штыки и отступили от переправы. Трое членов Малого Круга, присутствовавшие поблизости – и среди них гроссмейстер ен’Гарбдад, – вынуждены были поддержать его требования, чтобы не потерять лицо. Поэтому теперь Бергича и ен’Гарбдада разделяет река: идут переговоры о переговорах. А в войсках множатся слухи о том, что же на самом деле произошло на берегу… Со дня сражения неизвестного никто не видел: кое-кто считает даже, что он умер. Другие – что его не было вовсе, а все случившееся – хитрый трюк гроссмейстера ен’Гарбдада; третьи дрожат от страха, а четвертые – и среди них некоторые мои единоверцы – ежечасно возносят ему хвалу: ведь он, Абсхар Дамар, воплотил в реальность их молитвы. – Взгляд Марагара сделался еще более суровым, чем прежде. – В спешке форсируя реку и преследуя дарвенцев на другом берегу – без поддержки орудий, без достаточного количества припасов, – погибли бы тысячи наших людей, и втрое большее число умерло бы от ран и болезней. Притом, что безжалостное уничтожение разбитой и готовой капитулировать дарвенской армии ни один порядочный хроникер не назвал бы подвигом… Скоропалительное решение Бергича продолжить наступление с самого начала было ошибочным. Кем бы ни был неизвестный чародей – самозванцем или князем, простым смертным или Хранителем, – он не допустил бессмысленной бойни, и я благодарен ему за это. Если он самозванец, то вряд ли перемирие продлится долго, но и короткая передышка здесь нам на руку: сейчас у нас на исходе даже нити – нечем штопать раны; а через день-другой, обещали, подойдет обоз.

Суровость во взгляде Марагара сменилась снисходительной задумчивостью: так смотрел, случалось, старик Киан, разъясняя молодым правильные ухватки.

– Нам платят щедро: но дело не в золоте. Пока одни убивают – другие лечат: так уж заведено, – сказал он после короткого молчания. – Мы здесь хотим делать наше дело хорошо, даже если усилия часто напрасны; все же, несмотря ни на что, мы здесь хотим сохранять жизни, насколько это в наших силах… Тебе кажется это странным?

Хавбагский лекарь источал вокруг себя странное спокойствие; оно совсем не вязалось с его изрезанным лбом и угрожающим видом.

Деян пожал плечами:

– Вся жизнь состоит из нелепиц.

– Когда взбесилась река и загорелись знаки в небе, я был уверен – старик-гроссмейстер сумел-таки извернуться и подготовить Бергичу сюрприз, – сказал Марагар. – Но затем меня позвали взглянуть на дарвенского солдата с необычной раной: это оказался ты… И мне пришлось переменить мнение насчет случившегося у реки. А теперь я хочу узнать все, что известно тебе. Каков из себя Абсхар Даммар; что движет им, почему он вернулся? Почему сейчас? Намерен ли он обратиться к армиям? К моему народу? Многие ждут его слов.