Очаг - Лукьяненко Сергей - Страница 7

А еще через миг густая мгла рассеялась, и мне в лицо ударил холодный ветер Центрума.

– Придурок!

Лора даже не пыталась сдерживать свои эмоции.

– Идиот! Вот чего тебе стоило просто не лезть на рожон?

– Не люблю, когда со мной так обращаются, – сказал я.

– Не любит он… – Лора в сердцах сплюнула сквозь зубы и пнула подвернувшийся под ногу камень. – Зато теперь все наши шмотки там остались, в багаже. Деньги, теплая одежда, спальник…

– Куртка замшевая, три, – в тон ей добавил я.

Лора непонимающе уставилась на меня, а потом в сердцах выругалась.

– Ты вообще можешь думать хоть на пару шагов вперед? Или тебя только собственные амбиции беспокоят? Что отвернулся? Я с тобой разговариваю!

Я с ненавистью посмотрел на нее, но она спокойно выдержала мой взгляд.

– Из-за тебя вся наша затея может накрыться медным тазом! Мы тут остались с голой жопой, понимаешь ты это? А тебе насрать!

– Угомонись, не истери, – раздраженно проворчал я. Эта излишне эмоциональная отповедь жутко действовала мне на нервы, и потому я принялся с независимым видом оглядывать окрестности.

Перед нами, докуда хватало глаз, расстилалась холмистая заснеженная равнина. Меж холмов петляла узкая дорога с укатанной колеей, укрытая рыхлым снежным покрывалом. Далеко на севере в сгущающихся сумерках тускло мерцали огни – по всей видимости, там располагалась столица. Воздух был холодным, красновато-розовый закат золотил последними отблесками заходящего солнца вершины гор у самого горизонта. Краймар – северная страна, и климат здесь куда прохладнее, чем в континентальном Клондале или Сургане. Потому несколько свитеров, надетых друг на друга еще в московском аэропорту, пришлись сейчас как нельзя кстати. Насмерть точно не замерзнем. Осталось только решить, как теперь быть со средствами к существованию – небольшой кожаный бумажник с некоторым количеством имеющих хождение в Центруме серебряных монет и вправду остался в багаже. А бесплатно тут, как и в любом другом относительно цивилизованном мире, можно получить разве что в морду, да и то не везде. По крайней мере столица Краймара – город Венальд считался среди выходцев с Земли местом не только культурным, но по совместительству – весьма дорогим.

– Блин, как я теперь назад-то попаду? – продолжала тем временем бушевать Лора.

Вопрос был отнюдь не риторическим: любому проводнику доподлинно известно, что открыть портал из Центрума можно только в то же самое место, откуда ты покинул Землю. Следовательно, если ей вдруг захочется домой, она непременно окажется посреди калининградского летного поля, на охраняемой территории, куда посторонним вход воспрещен.

– Вернешься с другим проводником, только и всего, – пожал плечами я.

– А если срочно драпать придется?

– Скажешь охране, что ходила пописать и заблудилась. Ну или спрячешься в багаже и перелезешь через забор, дело нехитрое. У нас сейчас другая проблема.

– И я даже знаю, как ее зовут, – фыркнула вздорная девица.

– Видишь огни? – протянул я руку, стараясь не обращать внимания на ее ехидные реплики. – По моим прикидкам, до Венальда отсюда километров пять, не меньше. То есть примерно час ходу. Если поспешим, успеем до темноты.

– А дальше?

– Будем искать убежище. Лично я в сугробе ночевать не собираюсь, а ты как хочешь.

С этими словами я развернулся и захрустел снегом по направлению к далекому городу, стараясь держаться колеи. Чуть помявшись, Лора поспешила за мной. Сняв повязанный вокруг шеи платок, она намотала его на голову на манер банданы, прикрыв разноцветную шевелюру, а высокий воротник и длинные рукава джемпера удачно маскировали татуировки. В результате этих нехитрых манипуляций девушка стала выглядеть почти как среднестатистический ничем не примечательный иномирец, коих в Центруме обитало во множестве и к которым все уже давным-давно привыкли. Появилась робкая надежда, что ее экзотическая внешность не будет привлекать к себе излишнего внимания.

К окраинам Венальда мы подошли уже после заката, когда на иссиня-черном небе высыпали крупные и колкие звезды. Предместья выглядели совсем не по-столичному: невысокие одноэтажные дома, стыдливо прячущиеся за каменными оградами, узкие улочки под скользкой коркой плотно утоптанного наста и почти полное отсутствие фонарей. Спрятавшееся за горизонт светило унесло с собой последние остатки тепла: резкие порывы ветра обжигали кожу ледяным дыханием и время от времени бросали в лицо пригоршни ледяного крошева. Я начал замерзать даже под двумя свитерами и теплой паркой, а пальцы ног в устойчивых к условиям Центрума кожаных башмаках так и вовсе превратились в сосульки.

В окнах некоторых домов теплился свет, но попроситься на ночлег казалось мне не слишком удачной идеей: к незнакомым путникам, да еще явившимся в Центрум откуда-то издалека, обитатели хижин наверняка отнесутся с опаской, а поскольку на дворе ночь – так и вовсе не откроют дверь. Нужно искать убежище, только вот в густеющей тьме разглядеть что-то совсем непросто. Немного помогал снег: его белое покрывало отражало скудные отблески света, чуть рассеивая мглу.

– Сюда, – прохрипел я севшим от мороза голосом и, шагнув в сторону от дороги, чуть не провалился в сугроб по пояс. Лора сопела где-то позади, стараясь ступать по моим следам.

Невысокие, занесенные снегом холмики, которые я заприметил еще с дорожной насыпи, оказались продуктовыми погребами, как я и рассчитывал. Сколоченные из грубых досок двери ближайших двух были заперты на ржавые амбарные замки, у соседнего рухнул свод, обнажив неровную каменную кладку, а вот дальний оказался открыт, хоть и выглядел совершенно заброшенным. Чтобы отворить покосившуюся дверцу, пришлось сгрести в сторону целую груду снега, завалившего вход. В черное чрево погреба вела узкая каменная лестница, упиравшаяся в другую полуоткрытую дверь. Пошарив среди груды тряпья, что валялась на прибитой к стене кривой полке, я обнаружил огарок свечи в надтреснутой глиняной плошке и полупустой короб с фосфорными спичками. Запалить фитиль удалось далеко не сразу: спички отсырели и ломались в замерзших пальцах. Получилось только с третьей попытки. Освещая себе путь потрескивающим и дрожащим пламенем свечи, мы спустились вниз.

За второй дверью обнаружился тесный тамбур и еще одна калитка, обитая чем-то вроде древнего стеганого одеяла или полуистлевшего ватника – впотьмах не разберешь. Она вела в основную камеру погреба, пол которой покрывали потемневшие от времени доски. Никаких продуктов тут, конечно, не обнаружилось, зато в отгородке возле стены нашелся целый стог ароматного сена, а рядом валялось дырявое ведро. В нем я тут же развел небольшой костерок, воспользовавшись в качестве топлива подобранным под ногами деревянным хламом. Здесь, под землей, было относительно тепло – гораздо теплее, чем на улице, однако при дыхании изо рта все равно вырывались облачка студеного пара. Плотно прикрыв входную дверь, я поводил свечой под потолком и вскоре по трепыханию пламени обнаружил заткнутую соломой отдушину, откуда тут же вытащил импровизированную пробку, чтобы не угореть. В тамбуре я заприметил сломанные деревянные черенки от сельскохозяйственного инструмента и, кажется, еще останки древнего колченогого стула. Дров пока хватит, через часик натопим. Хорошо бы вскипятить немного талого снега да попить горяченького, чтобы не простудиться, только вот не в чем – хозяева заброшенного погреба не оставили нам никакой подходящей посудины. Костерок мирно потрескивал, распространяя вокруг вонь тлеющей сырой древесины, от которой у меня понемногу начали слезиться глаза. Самое время пожалеть о потерянном в аэропорту алюминиевом котелке и бездымной спиртовке.

– Как чуть прогорит, брось в угли пару вон тех булыжников, – посоветовала Лора, – тогда тепла на подольше хватит.

У входа действительно виднелась груда увесистых камней: по видимости, крестьяне использовали их в качестве гнета, когда квасили здесь капусту или какой-то другой провиант.