Три в одном или внучка штатной яги (СИ) - "Юшка Н" - Страница 1

Октябрь решил подарить земле один из своих редких морозных деньков. По бледно-голубой чаше неба, как отара отъевшихся барашек, ползли курчавые белоснежные облака. Солнце нещадно выпаривало влагу из серой дороги, по которой прыгали тощие облезлые воробьи, выглядящие ещё плачевней из-за приударивших дождей.

Потрёпанная не менее, чем местные птицы, на автобусной остановке стояла озябшая девушка, клацая зубами. Её ржаво-рыжие волосы намокли и слиплись в огромный колтун, не поддающийся раздиранию и высушке. Толстый зелёный свитер по горло и драные джинсы «по моде» довершали образ «человека с большой дороги». На скамейке, под каменной крышей навеса, лежали её скромные пожитки, в виде рюкзака с пушистым брелком-кроликозавром (непонятное серое и, конечно, тоже мокрое чудо) и покоцаного чемодана.

— В-в-вот ж-жеж хр-р-раль косоглаз-зый! И какого ф-фига я пр-р-рипёрлась сюда т-так р-рано? С-сказали же в шес-сть… — добавив ещё пару крепких выражений, она устремила свой взгляд вдаль — туда, где как ей казалось, промелькнула столь вожделенная машина. Но то ли это был обман зрения, то ли водители понимали, что лишаться машины быстрее, чем проедут весь этот (отнюдь не лёгкий!) путь, но транспорт так и не показался на горизонте.

Один из воробьёв, набравшись смелости, подскакал поближе. Распушившиеся мокрые перья придавали ему вид миниатюрного шара перекати-поле. Где-то в ногах раздался его жалобный писклявый голосок.

— Дай красна девица, крошек хлебных немного, мы тебе век благодар…

— Кыш отсюда! Подкормишь вас раз — потом всю жизнь не отделаешься! Попрошайки-сталкеры… Знаю я вашу благодарность!

Воробьи, издав возмущённое «чииивк!», поспешили смыться. А все эта маг-радиация, будь она не ладна… Раньше ведь только вороны да сороки деньги на дорогах клянчили, а теперь и эта мелюзга житья не даёт. Собравшись было разразиться ещё одной тирадой из непечатного слова пополам с мольбой о машине, девушка была бессовестно прервана… младенческим плачем. Крики разносились из соседней рощи, распугивая местную живность в радиусе километра. Не веря своим ушам, изрядно обмороженным кстати, она двинулась к деревьям. Отсыревшие от воды ветви упорно не хотели расставаться друг с другом, сплетясь в огромный колючий и хлёсткий «куст». По мере продвижения плач становился всё громче.

— Да что же это… Ай! Чтоб тебя…Неужели не галюцинации?

Наконец ветки отцепились друг от друга, «выплюнув» девушку на круглую полянку, которую она пропорола лицом. Еле отлепив последнее от вязкого чернозёма и очистив его до приемлемого состояния (не свинья и ладно), она подняла голову от земли. Крик притих. На чужачку уставилась пара поразительно больших голубых глаз, из кучи аккуратно сложенных пелёнок. Свёрток с ребёнком был бережно уложен на кучу ветвей, лежащих ровной кучей прямо в центре, окружённом оголевшими деревьями. Кое- как поднявшись, она подошла ближе к неожиданной находке.

— Ребёнок… — констатировала факт девушка и взяла его на руки. — Ребёнок. — словно заклинившись повторила она.

Чуть в стороне треснула ветка. Но резко обернувшись, в её поле зрения успела попасть лишь смазанная тень, тут же исчезнувшая в гуще деревьев.

— Не нравится мне всё…это. — в изумлении закончила девушка, ведь развернув пелёнки, она увидела маленькую девочку с белым миниатюрным хвостиком, исчезающим прямо на глазах. Радостно улыбнувшись и вразнобой взмахнув крохотными ручками, девочка воскликнула:

— Мил! Мил-ра!

Как я тебя ненавижу… Мой самый страшный ночной кошмар во плоти, мой злейший враг, моё проклятье… Как мне иногда хочется разнести тебя вдребезги, чтоб мокрого места не осталось… Средоточие зла и источник хаоса… Но я не могу.

Отключив, наконец, мой многострадальный будильник, я, с горем пополам, переместила свою сонную тушку на пол. Теперь главная задача — поднять её в вертикальное положение! Сделать это неимоверное усилие над собой мне удалось минут за десять, и то, только после того, как с кухни раздалось недовольное ворчание: «если не поторопишься, то я съем твой заввтрак». Угроза подействовала, и спустя каких-то пять минут моя яичница занял своё законное место.

— А ты зубы чистить перед едой не пыталась? — недовольно пробурчала мама, глядя на мою блаженную улыбку. Она устало опёрлась о плиту, только что вытащив из неё огромный каравай с начинкой из всяких мухоморчиков — поганок — подарок на трёхсотлетие лешему. В отличие от меня она встала ни свет ни заря и начала собираться на работу — ведь мать моя будущая штатная Яга (станет где-то через век-другой — бабушка как раз на пенсию уйдёт)! Её глаза, цвета бутылок от шампанского, сердито буравили меня, а кончик медной косы подрагивал в недовльстве.

— Намёк понят! — резво подскочила со стула я.

— И убрать за собой не забудь! — кинула мне вслед родительница, с мученическим видом моя прибавившуюся в раковине посуду.

— Умгу-раздалось уже из ванной.

Уборка стола и комнаты, а также приведение себя любимой в порядок, заняли где-то полчаса. Рекорд, однако! Убедившись, что всё в норме, я критично глянула в зеркало — вдруг уши выросли (было бы неплохо)! Так волосы — тёмная платина- есть, глаза — оттенок кажись голубой, более чёткой идентификации всё никак не поддающийся — есть, бледная кожа (‘’нежно-поганочного оттенка'' ворчала мама выпихивая меня метлой на улицу, подальше от любимых видеоигр) — есть! Все вышеперечисленные достоинства меня несказанно радовали (кроме последнего). Как итог — пятнадцатилетняя Мирослава Сотникова, то бишь я!

— Иди уже, опаздываешь. — ласково поворчала мама и чмокнула меня в щёку.

— Я тоже тебя люблю. — ответный жест, и вот я на всех парах мчусь в школу.

НО! На подходе к храму знаний меня нагло затормозили. Нет, тормознули на всей моей не малой скорости, цапнув за руку так, что та аж хрустула! И конечно, это была…

— Мирочка- глаза шрекского кота, умильно на меня глядящие. — Дай домашку списать! — ко мне прилипла маленькая брюнеточка с лицом фарфоровой куклы.

— Шедевр индейской архитектуры — фиг вам называется! Может быть слышала? — я лихорадочно стала искать пути отступления, сразу приняв решение о позорном бегстве.

— Мир ну хотя бы разобраться помоги! — видя мои потуги, Марина поспешила ухватиться за меня покрепче. Мелкая, а силы как у тигра!

— Нет. — категоричный вам ответ и дуля с маком. Наши не сдаются! Князь Владимир одобряет!

— Прошу-у-у… — раздался жалобный скулёж. Мольба и слёзы, день чудесный… Как же меня это достало! Похоже, бегство с поля брани не поможет. Нужен откуп.

— Давай сюда свои бяки-моляки, кровосос несчастный — ты ж не отлепишься! — обречённо вздохнула я. У-у-у! Есть такое чёрное и приставучее, но подруг так обзывать не принято.

— Ага! — моя красноглазая одноклассница улыбнулась во всю свою клыкастую пасть. — Мирочка, ты лучше всех!

— Итак, сразу спрошу: кто готовил домашнее задание? — В воздух взметнулся лес рук.

— А если проверю? — по лесу прошёлся дровосек-маньяк.

— Логический вопрос: почему не готовили? — устало спросил учитель, снимая очки и потирая переносицу. Сейчас он выглядел как мини-босс бухгалтеров — куча макулатуры (наши доклады по предмету — просто уверенна, что над половиной вся учительская будет ржать!), связки перьев, чернильницы и загадошный ореол испарений от зелий…

— Так ничего не понятно! — раздалось из затенённых глубин класса (свет хоть и не вредил, но всё же нервировал вампирскую часть нашего дружного, и не очень, коллектива. Века фотофобии за столетие не искоренишь).

— Кому ничего не понятно, пусть выйдет на свет божий. — намётанный учительский глаз тут же стал блуждать по классу, выискивая недовольных, дабы покарать и наставить на путь истинный нерадивого учащегося.