Ева для Инквизитора (СИ) - Васина Екатерина - Страница 45

Кажется, во взгляде Вацлава мелькнуло нечто близкое к уважению. Он наверняка ожидал встретить рыдающую преступницу, а не каменно-спокойную женщину.

Знал бы, чего мне эта выдержка стоит.

— Люблю деловой подход, — обрадовался Магистр. — Тогда давайте сначала о деле, а потом уже выпьем чаю. Или вам лучше воды?

Я не выдержала и сглотнула. Хотя бы глоток.

— Можно и воды, — согласилась негромко.

В глубине души надеялась, что меня опять отправят в душ. Я готова потерпеть надсмотрщика, но согреться под горячей водой. И попить.

Увы, облегчать мне жизнь никто не собирался.

— Тогда идем, поговорим. А потом уже и все остальное.

Я задумчиво уставилась на него. Нет, выскажу.

— Интересно, — проговорила негромко, — как вам сегодня спалось?

Мог и не отвечать, я по цветущему виду понимала: Вацлава не мучила бессонница. Тогда как я, в мятом бесформенном платье, непричесанная и дрожащая от недосыпа, выглядела как самая настоящая ведьма.

— Отлично, — последовал ответ. — Идемте, Ева. Хорошее у вас имя, кстати. Кто назвал?

— Папа, — выдавила с трудом, выходя из комнаты.

И едва не попятилась, так как в коридоре обнаружила Алдо, а с ним еще одного мужчину. Тоже высокий и сильный, как и большинство в Ордене. Короткая стрижка и стальной блеск глаз. На меня он взглянул почти с жалостью и проговорил:

— Прошу за мной.

— И за мной, — широко улыбнулся Алдо.

— Не обращай на них внимания, Ева, — перешел вдруг на «ты» Вацлав. — Они на тот случай, если ты откажешься говорить правду. Сегодня тебя не казнят.

— Тогда что вам надо?

— Просто информацию, вот и все.

— Сейчас двадцать первый век, — мрачно сообщила я, чувствуя, как опять бьет мелкая дрожь, — есть масса препаратов, что развяжут мне язык. Я молчу об этике по отношению к беременным, вам плевать. Зачем такие сложности в виде запугивания меня двумя мордоворотами.

Хлесткий удар по пятой точке заставил взвизгнуть.

— Алдо, — прикрикнул Вацлав, — не трожь ее… пока. Ева у нас женщина умная, она понимает, что ни к чему омрачать последний день жизни разными трудностями. Мы же можем цивилизованно поговорить, а потом дать ей возможность в последний раз насладиться благами жизни.

Почему-то мне не понравилась его речь.

И снова широкие светлые коридоры, одни мужские лица и… равнодушие. По сути, злости я не встречала. И от этого становилось лишь страшнее. Орден относился ко мне как к неизбежной рутине. Как к мусору, который надо перебрать, а затем выбросить.

При виде следующей комнаты мне стало плохо. Довольно большое помещение с серыми стенами и темным полом. А вокруг множество приспособлений, от которых кровь внутри превратилась в лед.

— Нет, — я не выдержала, — нет, нет!

И рванулась назад в отчаянной попытке удрать. Забилась в руках двух Палачей, завизжала, понимая, что вот это вот — последняя капля. Я не могу, я не хочу заходить туда! Туда, где стоит деревянное кресло, сплошь утыканное мелкими острыми гвоздями. Туда, где с потолка свешиваются цепи, а на длинном столике разложены острые инструменты.

Я знаю, что если зайду туда, то уже не выйду.

Поэтому и кусалась и царапалась, как бешеная. Пока не получила удар по лицу, от которого звездочки запрыгали перед глазами. Всхлипнула и повисла в руках мужчин, позволяя себя утащить в комнату. Почувствовала, как руки поднимают, как их обхватывают стальные наручники, и снова забарахталась.

— Вот дай мне повод, — услышала шепот Алдо над ухом, — дай повод ударить тебя сюда.

И рукой провел по моему животу.

Это отрезвило в мгновение ока. Я сжалась и замерла, боясь даже вдохнуть поглубже.

— Отойди от нее, — проговорил второй Палач, — она тебя боится. Не сможет отвечать связно.

Он отодвинул явно разочарованного Алдо плечом, поправил на мне платье и сообщил:

— Лучше привстань на цыпочки, иначе запястья к концу допроса опухнут.

Какая забота, аж до слез. Я сморгнула мокрыми ресницами и послушалась совета.

Напротив меня, метрах в двух, стена оказалась полностью стеклянной. По ту сторону стояли Вацлав и еще пара человек. Тоже в годах, но крепкие и подтянутые. Смотрю, они тут все за собой следят.

— Ева, ну что за истерики? — Голос Вацлава звучал так укоризненно, словно он отчитывал нерадивую дочь.

И тут я вспомнила, где могла слышать это имя.

Ирен!

Ирен говорила, что так зовут ее отца. Вряд ли в Ордене два человека с таким именем.

Я внимательно всмотрелась в жесткое мужское лицо, теперь понимая, что в чем-то Ирен похожа на него.

— Смотрю, ты настроена на беседу, — сообщил Вацлав в ответ на мое внимание. — Итак, скажи мне, для чего ты собирала вещи?

Ну, конечно, бегу и падаю.

— Собирала?

— У тебя шесть вещей, ты же не хочешь сказать, что все они попали в руки совершенно случайно?

А вот сейчас надо соврать так, чтобы это было почти правдой.

— Врать вам бесполезно? — спросила, придав голосу испуг.

— А ты попробуй, — тут же раздался сзади голос Алдо, от которого меня передернуло. Звякнули цепи, что поднимали мои руки над головой.

— Я скажу правду, — заверила, глядя на Вацлава круглыми глазами, — только пусть он меня не трогает!

— Конечно, Ева, — кивнул он. — За правду не наказывают. Так зачем тебе вещи?

— Не знаю.

— Я думал, мы договорились.

— Это правда! — закричала я. — Первой была юбка. Я заказала ее для викторианского костюма.

Это была игра «вопрос-ответ», танец над бездной. Малейшая неточность, неверная интонация — и все бы рухнуло. Я лишь надеялась, что допрос пройдет спокойно. И продолжала скользить между ложью и правдой. Чтобы ни звука, ни намека на Хана, на свою цель.

Да, вещи собирала, да, по миру ездила. Я фрилансер, могу работать из любой страны. Вещи? Они сами находили меня. После третьего раза я стала экспериментировать и сама находила владелиц. Да, вещи меня звали. Но я просто их собирала и не планировала применять. Это коллекция. Что плохого в коллекциях?

— Когда так много вещей, то после их утери сильная ломка.

Я бы пожала плечами, но не могла.

— Я не чувствую ничего подобного.

— Я заметил, — проговорил Вацлав задумчиво. — Ты слишком адекватно вела разговор и даже не вспоминала про вещи Дамаль.

— Вот видите, от меня никакого вреда. Вам нужны вещи? Да забирайте их, пожалуйста. Я с их помощью никому не навредила, ничего не натворила. Они просто у меня валялись. Как… как открытки! И я не Хищница!

Я уже почти кричала это в лицо Вацлаву. А тот внимательно слушал, кивал, а потом ответил с сочувствующим видом:

— Да, Ева, согласен, ты не Хищница. Ты гораздо опаснее. Знаешь почему? В тебе нет их одержимости, ты мыслишь трезво и расчетливо. Таких противников нельзя оставлять в живых. Тем более вещи сами льнут к тебе. Беспрецедентный случай, дорогая. Мне очень жаль.

— Что? — прошептала вмиг онемевшими губами.

— Мы казним тебя завтра. Таковы правила, ничего личного. Но перед этим ты можешь отдохнуть, принять душ, хорошо поесть и провести время с мужчиной… — Тут он перевел взгляд с меня на Палачей. — С мужчинами. Думаю, вы найдете чем заняться в ближайшее время.

Воздух вдруг стал звонким и ломким, с трудом проходил в горло. Перед глазами завихрился рой черных мушек. И непонятно, как я ухитрилась сохранить сознание более-менее ясным. Лишь проговорила негромко, но так, что услышали все:

— Как у такого чудовища, как вы, могла родиться такая дочь, как Ирен.

Взгляд Вацлава окаменел, как и сам Магистр. Пару секунд он просто стоял, а затем буквально рявкнул:

— Делайте с этой дрянью что хотите! Главное, чтобы до завтра дожила!

И в этот момент погас свет. Разом. Словно мир вокруг рухнул в темноту. Не успела я испугаться, что ослепла, как пространство за стеклом осветилось тусклым красным светом. Там уже никого не было. А Палачи рядом со мной переговаривались и ругали техников, у которых руки из задницы.

В дверь постучали. Спокойно, по-деловому.