Жестокий принц - Блэк Холли - Страница 65

У меня многое под контролем, но здесь я бессильна.

Лицо у Северина невозмутимое.

— Я не стану оскорблять тебя, выспрашивая, кого ты представляешь. Есть только один вариант — молодой принц Кардан, о котором я слыхал разное. Но я не самый лучший кандидат на роль помощника, хотя условия, которые ты предлагаешь, весьма заманчивы. Мой Двор почти не имеет влияния. И более того, я сын изменника, поэтому моя честь вряд ли добавит вам веса.

— Ты все равно собираешься на торжество к Балекину. Все, что мне от тебя требуется, — помощь в критический момент. — Он колеблется, но признает, что мое предложение заманчиво. Быть может, мне следует быть более убедительной. — Что бы ты ни слыхал про принца Кардана, он будет лучшим королем, чем его брат.

По крайней мере сейчас я не лгу.

Северин окидывает взглядом шатер, словно проверяет, кто его слышит.

— Я помогу тебе, если увижу, что не одинок. И выдвигаю это условие скорее ради тебя, чем заботясь о себе, — с этими словами он встает. — Желаю тебе и твоему принцу удачи. Если я вам понадоблюсь, сделаю, что смогу.

Вставая с табурета, я еще раз кланяюсь.

— Ты очень великодушен.

Когда покидаю стоянку, голова идет кругом. С одной стороны, я это сделала. Сумела переговорить с одним из правителей Волшебной страны и в грязь лицом не ударила. Вроде даже убедила его действовать в соответствии с моим планом. Но мне нужно согласие еще одного монарха, гораздо более могущественного.

Это то самое место, которого я старалась избегать. Самая большая стоянка, разбитая Двором термитов Ройбена. Известный своей кровожадностью, он захватил обе свои короны в сражениях, поэтому у него нет причин возражать против кровавого переворота, устроенного Балекином. И все-таки, похоже, Ройбен придерживается того же мнения, что и Аннета из Двора Бабочек: Балекин без короны — пустое место.

Возможно, он тоже не захочет видеть одну из служанок Балекина. А учитывая размеры его палаточного городка, мне даже трудно представить себе, сколько караулов придется миновать, чтобы поговорить с ним.

Но, возможно, я сумею проскользнуть. В конце концов, вокруг столько народа, что значит одна-единственная девушка?

Я набираю охапку хвороста — достаточно большую, чтобы сошла за хорошую вязанку для костра, и, опустив голову, двигаюсь в сторону лагеря Термитов. По его периметру расставлены рыцари, но они и в самом деле почти не обращают на меня внимания.

От радости слегка кружится голова. Когда я была ребенком, Мадок иногда на середине останавливал игру «Девять пляшущих мужчин». Доска оставалась нетронутой и ждала, пока мы к ней вернемся. Весь день и всю ночь я воображала собственные ходы и ответные действия, и потом, когда мы снова усаживались за доску, игра уже шла совсем по-другому. Чаще всего у меня не получалось предугадать следующий ход Мадока. Я была захвачена собственными замыслами и не замечала, как складывается игра.

Вот и сейчас, входя в лагерь, я чувствую то же самое. Я веду игру против Мадока, прокручиваю в голове планы и схемы, но, если не сумею правильно угадать его намерения, мне конец.

Бросаю охапку хвороста возле костра. Женщина с синей кожей и черными зубами мгновение смотрит на меня, потом возвращается к разговору с козлоногим мужчиной. Отряхивая одежду от коры, бреду к самому большому шатру. Стараюсь переставлять ноги неспешно, легко и свободно. Нахожу участок, на который падает густая тень, и ныряю под натянутую ткань. На минуту замираю, так и лежу — половина тела в шатре, половина снаружи, ни там, ни здесь полностью не спряталась.

Внутреннее пространство шатра освещается лампами, горящими зеленым алхимическим огнем, и все залито каким-то болезненным светом. Но в остальном интерьер просто роскошный. Повсюду в несколько слоев разложены ковры. На них установлены тяжелые деревянные столы, стулья и кровать, заваленная мехами и покрытая парчовыми одеялами с вышитыми на них гранатами.

А на столе, к моему удивлению, стоят картонные коробки с едой. Зеленокожая пикси, которая присутствовала на коронации вместе с Ройбеном, палочками отправляет еду в рот. Сам он сидит рядом, аккуратно разламывая печенье с предсказанием.

— Что это значит? — спрашивает девушка. — Как насчет «путешествия, про которое ты говорила своей подруге, что оно будет веселым, но закончится кровопролитием, как обычно»?

— Это значит, что «твои туфли сегодня сделают тебя счастливой», — отвечает он сухо и подает через стол маленькую карточку, чтобы она удостоверилась.

Она смотрит вниз на свои кожаные башмаки. Пожимает плечами, по ее губам скользит слабая улыбка.

Потом меня грубо вытаскивают из моего укрытия. Я перекатываюсь на спину и вижу перед собой женщину в доспехах и с обнаженным мечом. Кроме самой себя винить некого. Надо было лезть дальше и прятаться в шатре. Не следовало останавливаться и слушать их разговор, каким бы поразительным он ни был.

— Поднимайся, — приказывает женщина-рыцарь. Это Дулкамара. Однако на лице ее написано, что она меня не признает.

Встаю, она ведет меня в шатер и, когда заходим, делает подсечку, так что я валюсь на ковры. Хорошо, что мягко. Лежу и не двигаюсь. Она ставит ступню мне на спину, словно я ее добыча.

— Я поймала шпионку, — объявляет она. — Сломать ей шею?

Есть возможность перекатиться на спину, захватить ее колено и бросить на пол. Тогда у меня будет достаточно времени, чтобы спокойно подняться. А если вывихнуть ей колено и броситься бежать, то я вполне сумею уйти. В самом худшем случае, будучи на ногах, схвачу оружие и смогу сражаться.

Но я пришла сюда для аудиенции с лордом Ройбеном и уже достигла этого. Поэтому продолжаю лежать — пусть Дулкамара и дальше недооценивает меня.

Лорд Ройбен выходит из-за стола и склоняется надо мной. Его белые волосы свисают ему на лицо, серебряные глаза смотрят безжалостно.

— И к какому же Двору ты принадлежишь?

— Ко Двору Верховного Короля. Настоящего Верховного Короля, Элдреда, убитого собственным сыном.

— Кажется, я тебе не верю. — Он удивляет меня и мягкостью своих слов, и предположением, что я лгу. — Иди сядь с нами и поешь. Я хочу послушать продолжение твоей истории. Дулкамара, можешь оставить нас.

— Ты собираешься это кормить? — сердито спрашивает она.

Лорд Ройбен не отвечает, и в шатре повисает мертвая тишина. Мгновением позже, опомнившись, Дулкамара кланяется и уходит.

Я подхожу к столу. Пикси рассматривает меня своими чернильно-черными, как у Таттерфелл, глазами. Потом тянет руку за яичным рулетом, и я замечаю, что у нее на пальцах суставов больше, чем у меня.

— Угощайся, — предлагает она. — Здесь много. Правда, пакетики с горчицей я почти все использовала.

Ройбен ждет, наблюдает за мной.

— Еда смертных, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.

— Мы ведь живем рядом со смертными, не так ли? — произносит лорд.

— Я думаю, она не только живет рядом с ними, — замечает пикси, продолжая разглядывать меня.

— Прошу прощения, — говорит Ройбен и снова замолкает. Я наконец понимаю, что они действительно ждут, когда я что-нибудь съем. Накалываю на палочку китайский дамплинг и отправляю его в рот.

— Вкусно.

Пикси снова принимается за лапшу.

Ройбен делает жест рукой в ее сторону.

— Это Кайе. Полагаю, ты знаешь, кто я, раз проникла в мой лагерь. Каким именем можно называть тебя?

Я не привыкла, чтобы ко мне обращались с такой изысканной вежливостью: он поступает весьма учтиво, не спрашивая моего настоящего имени.

— Джуд, — просто отвечаю я, потому что имена не властны над смертными. — Я пришла увидеться с вами, так как могу посадить на трон вместо Балекина кое-кого другого, но чтобы совершить это, мне нужна ваша помощь.

— Кое-кого получше Балекина или просто кое-кого? — интересуется он.

Как ответить на этот вопрос, я не знаю, поэтому хмурюсь.

— Того, кто не убивал почти всю свою семью у всех на виду. Разве такой претендент автоматически не становится лучше?