Угасающее солнце: Кутат - Черри Кэролайн Дженис - Страница 23

• Предыдущая
• 23/50
• Следующая

– Дым поможет ему, – сказал Сэйрас.

Это было маслянистое дерево, которое они использовали для освещения, как топливо для ламп. К нему были подмешаны какие-то ароматные смолы и травы. Ньюн хотел оттолкнуть руку с сосудом, хотя ему было стыдно, что приходится отвергать попытку помощи. Он положил руку на плечо Дункана, а другой сделал жест, отвергающий дальнейшее вмешательство кел'ейнов.

– Кел'ант, – холодно сказал Хлил, – мы знаем то, чего не знаешь ты, ведь мы родились здесь.

Дункан потянулся к сосуду. Тэйз пододвинул его ближе, и Дункан стал с удовольствием вдыхать дым. Ньюн тоже почувствовал, что жжение у него в горле прекращается. Дусу дым не понравился, и зверь с негодующим фырканьем отвернул косматую голову. И вдруг Ньюн почувствовал, что мысленные импульсы дуса связали воедино мри Кутат и мри Кесрит.

– Яй! – резко сказал Ньюн и лица кел'ейнов отвернулись в замешательстве. Ньюн посмотрел на Дункана, вдыхающего дым и затем устремил взгляд на Хлила, пока тот не поднял глаз.

– С'сочил, – спокойно сказал Ньюн. – Я благодарю тебя. Забудь, что я говорил раньше.

– Ай, – пробормотал Хлил.

В дверях возник дус Ньюна. Он наконец решил зайти в палатку из тьмы. Кел'ейны пропустили его, и дус тяжелой поступью прошел к Ньюну и лег рядом с дусом Дункана.

Ньюн положил руку на ухо дуса, боясь, что тот своим мысленным излучением свяжет вместе его и Хлила. Он долго смотрел в лицо Хлила, покрытое шрамами, а рядом лежал Дункан, вдыхая дым, отгоняющий боль.

Ньюн снял один из своих Знаков Чести и протянул его Хлилу. Он был уверен, что тот отвергнет его, сочтя это оскорблением и нанеся оскорбление Ньюну. Но Хлил не отверг.

– За какую службу? – спросил он.

– За то, что ты хорошо охранял племя в мое отсутствие. Ты и Сэйрас.

Сэйрас тоже принял Знак Чести. Оба эти Знака в свое время принадлежали Мирею, по которому они все еще скорбели.

– Мы выставили часовых, – сказал Хлил. – Мы знаем, что ты не искал столкновения с хао'нат. Это не было твоей целью.

– Нет, – согласился Ньюн.

Глаза Хлила коротко взглянули на Дункана.

– Они преследовали его, – подтвердил Ньюн.

Хлил кивнул, еще раз взглянул на Дункана, поднялся, показывая, что ему больше нечего сказать, и отошел. За ним – остальные. Тэйз задержался. Он достал из складок мантии несколько кореньев и пучок травы и положил это рядом с сосудом.

– Я могу найти еще, если понадобится, – сказал он. После этого он тоже удалился. Ньюн хотел спросить у Дункана, как тот себя чувствует, но увидел, что глаза Дункана закрыты и дыхание стало ровным.

Ньюн прислонился к теплому боку дуса и стал смотреть, как келы укладываются на ночь. Они ложились на циновки, расстеленные на полу. Все лампы, кроме одной, были погашены. Из сосуда, стоящего возле Дункана, исходило красноватое сияние, и над ним клубился дым.

Лишь Рас по-прежнему сидела на своем месте, но вот и она шевельнулась. Ньюн подумал, что Рас ищет свою циновку, чтобы лечь. Но та поднялась и, как тень, подошла к Ньюну, и положила что-то рядом с ним. Это был длинный сверток.

– Что это? – спросил он. – Кел Рас?

Она ничего не ответила… растаяла в полумраке; немного погодя тоже улеглась спать.

Ньюн развернул сверток и увидел чо-шелк – то были ножны от его меча, которые он оставил в Ан-ихоне и был уверен, что потерял их навсегда. Он нежно коснулся их пальцами, вложил меч, с удовольствием слушая тихий шелест.

Наконец Ньюн положил меч возле себя и прислушался к дыханию Дункана. У того все еще клокотало в груди, и он кашлял, но все-таки землянин спал. В наступившей тишине особенно отчетливо слышались хрипы и, когда они прекратились, Ньюн встревожено поднялся – но грудь Дункана поднималась и опускалась ритмично, и на губах больше не пузырилась кровь.

Ньюн некоторое время сидел возле Дункана, но вскоре к нему подошел Тэйз.

– Я посмотрю за ним, – сказал он.

Ньюн был тронут. Он еще раз посмотрел на спокойно спящего Дункана, затем голова его опустилась на плечо дуса, он посмотрел на спящих Келов и закрыл глаза.

Лампа давала слишком мало света для чтения. Мелеин положила золотистый хрупкий листок на колени и развернула второй. Замысловатые письмена тянулись вдоль листка, как будто начертанные огненным тонким пером. Она читала написанные много сотен лет назад описания путешествий Народа. Это были неполные описания, многое пропало, а эти спасли она, Ньюн и Дункан. Скоро придет время, когда она нанесет на тонкие золотистые листы рассказ о последнем Путешествии Народа.

И она вздрогнула, подумав об этом.

Руки ее опустились на колени. Она думала о Настоящем, глядя на мерцающий свет лампы.

«Куда ей идти?» – это уже решено.

«Что ей делать?» – это она тоже знала.

Но ответов на многие другие вопросы она не знала. Некоторые из этих вопросов касались землян, регулов и мертвых миров, другие – самой Кутат… и, тем не менее, все это был один, главный вопрос, на который у нее не было ответа.

Кто-то коснулся ее плеча. Она вздрогнула и, повернувшись, увидела мягкое лицо Кэйлис, юной сен'е'ен, что прислуживала ей. Ее руки одевали и раздевали Мелеин, ее глаза видели всю ее жизнь.

– Госпожа… Совет Сенов ждет. Ты посылала за ними, госпожа.

Она улыбнулась.

– Я жду их, – сказала она, и осторожно собрала золотистые листки, и уложила их в футляр.

Шевельнулся занавес и вошли члены Совета – сены первого и второго рангов – вошли и стали размещаться на циновках. Большинство из них были очень стары, со впалыми щеками, лбы были изрезаны морщинами. Жили они гораздо дольше, чем кел'ейны. Но была среди них и Тэйнас, которая, как и она, прежде была кел'е'ен, и на лице ее виднелись шрамы касты Келов. Шрамы были и на лице Сатаса, сен'анта; он всегда был угрюмым, но сегодня хмурился больше, чем обычно.

– Сены хотят что-то спросить?

– Мы видим нависшую над нами опасность, – сказал Сатас. – Об этом мы и хотим предупредить тебя, госпожа.

– Да.

– Это тебя не волнует?

– Волнует. Хотела бы я, чтобы это было не так. Но выбирать не нам. Это и есть ваш вопрос?

– Госпожа знает наши вопросы. Они касаются ци'мри.

– У нас есть выбор, сен'ейны, и принес его нам кел Дункан.

– Ты посылала его за этим?

Она взглянула в глаза Сатаса, где таился тщательно скрываемый вызов и слегка улыбнулась, подняв руку ладонью вверх.

– Он пошел сам. Но я позволила ему идти.

Глаза сверкнули затаенной страстью.

– Ты серьезно рассматриваешь их предложение?

– Мы рассмотрим его… и отберем нужное нам. Но о присутствии Дункана здесь можешь не думать. Он принес нам возможность выбора и понимание того, что висит над нашими головами. Он служит Народу. Его жизнь нужна нам. Ты меня понимаешь?

– Понимаю.

– Но тебе это не подходит?

– Мы всего лишь твое оружие, госпожа. А ты – наше оружие. Ты свернула в сторону?

– От нашего курса? Нет. Нет, поверьте мне, сен'ейны. Я ПОКА ЕЩЕ НЕ СВЕРНУЛА.

Все молчали. В глазах светилось ожидание. «Верь мне», – так говорила Интель, прежняя госпожа, которая могла убедить Совет во всем, в чем только хотела, опутывая членов Совета словами, мягкими, как шелковые нити, но крепкими, как канаты. Мелеин училась у госпожи этому, и, судя по всему, постигла немало.

Может, все Матери знают это и обладают этим даром. Мелеин не знала. Ведь Матери никогда не встречаются, только в тот момент, когда старая госпожа умирает, а на ее место становится молодая.

Интель и в самом деле умела сдерживать своих детей, когда те пытались бунтовать, она умела переубеждать старейшин, которые и сами обладали немалой властью в племени. В ее глазах светилась такая сила, которая вызывала мурашки на теле, заставляя непокорных отводить глаза… а потом они следовали за ней… и сила эта была такова, что даже в ее отсутствие никто не мог найти аргументов, которые смогли бы поставить под сомнение правильность ее решения.

Интель все еще властвовала над Мелеин, а Мелеин… властвовала над племенем.

• Предыдущая
• 23/50
• Следующая