Нижние Земли (СИ) - Храбрых Римма - Страница 14

– Когда это случилось? – спросил Свен, нисколько не сомневаясь, что его поймут правильно.

И раздавшийся голос – не забытый даже спустя пятнадцать лет – его не разочаровал.

– Мистер Джеймисон умер на пути домой из экспедиции, – негромко ответил инспектор МакСуини.

Свен кивнул и кинул очередной камешек вниз.

– Мы похоронили его с почестями прошлым летом, – сказал МакСуини.

Как раз в то время, когда Свен шатался по Сараево.

– Я не успел, – глухо сказал Свен, высыпая камешки из ладони на землю рядом с собой.

– А вам-то что за печаль, мистер?

Свен дернул головой, как от удара, и поднял голову, впервые за их недолгий разговор посмотрев на инспектора. Тот стоял, крепко упершись ногами в скалу, и глядел на Свена сверху вниз. За пятнадцать лет МакСуини почти не изменился, разве что под его носом теперь красовались рыжие, тронутые заметной сединой усы.

– Я был другом Магнусу, – наконец подобрав, как ему казалось, нужные слова, мягко ответил Свен.

– Нет, мистер, вы не поняли.

МакСуини шагнул ближе и наклонился к Свену.

– Вас никак не касаются людские дела, – выговорил он ясно и четко, следя за тем, чтобы Свен услышал и понял каждое его слово. – И не должны касаться. Вы все еще сидите здесь только потому, что мистер Джеймисон хорошо к вам относился, а мы чтим его память. Но терпеть здесь нелюдь мы не станем.

Может, тому был виной смурной свет зимнего солнца, может, Свену просто почудилось, но на самом донышке глаз МакСуини он увидел отблеск того самого пожара, от которого бежал, укрытие от которого надеялся обрести здесь.

– Ты мне угрожаешь? – тихо спросил Свен.

МакСуини улыбнулся – под усами на миг показались мелкие зубы.

– Мы не хотим видеть здесь всяких... – он неопределенно махнул рукой. – Так что вам лучше поскорее убраться с острова. Уж что-что, а справляться с нечистью мы умеем.

Свен стремительно поднялся и шагнул ближе к еле успевшему выпрямиться инспектору. Тот смотрел – как и пятнадцать лет назад – без испуга, явно чувствуя себя в полном праве так говорить с тем, кто мог свернуть ему шею одним движением руки.

И Свен отступил, чувствуя где-то глубоко внутри себя слабый отголосок того, что можно было бы назвать страхом, если бы Свен вообще был способен чувствовать страх.

– Я бы хотел перед отъездом побывать на могиле Магнуса, – следя за голосом, сказал он.

– Только потому, что мистер Джеймисон к вам хорошо относился, – повторил МакСуини. – Его могила на заднем дворе замка. А потом сразу уезжайте, иначе...

Не договорив, он развернулся и ушел, давя ногами успевший схватиться коркой снег на своих следах.

Вопреки предостережениям полицейского, Свен не только посидел немного возле небольшого бугорка с добротным деревянным крестом без таблички – видимо, не было нужды обозначать того, кто покоится под ним, – но и в прошелся по опустевшему замку, прислушиваясь больше к самому себе, чем к тому, что его окружало. Да и что бы привлекло его внимание в пустых комнатах, пронизанных затхлостью, которую не мог перебить даже мороз?

Перед тем как окончательно – и уже навсегда – покинуть замок, Свен задержался в гостиной, где они с Магнусом проводили вечера в то, давно прошедшее время. Посидел немного в еще крепком, хотя и отчаянно скрипучем кресле, глядя на пустой камин. И уже поднимаясь, действуя больше машинально, чем осознанно, прихватил со столика покрытое толстым слоем пыли Евангелие, обложку которого сразу узнал. Именно его Магнус неизменно брал во все свои путешествия, утверждая, что оно хранит его от любых опасностей.

Не уберегло только от старости.

Книгу Свен баюкал в ладонях, сидя в небольшой каюте усердно пыхтящего парома, на котором он покинул так негостеприимно встретивший его остров. Где-то на середине пути он все же решился открыть Евангелие, прошедшее вместе с его другом многие годы и мили, – и почти не удивился, когда книга раскрылась сама, подставляя сложенный в несколько раз листок, по цвету почти не отличающийся от страниц.

Любезный мой друг, – начиналось это послание, – здесь я должен был бы написать какую-нибудь чушь, начинающуюся со слов «если ты читаешь эти строки», но мы с тобой достаточно долго и хорошо знаем друг друга, чтобы опустить эти ненужные банальности.

Свен невидящим взглядом уставился на стенку каюты перед собой, машинально поглаживая большим пальцем строчки, написанные знакомым до последней черточки почерком. Буквы словно ожили под его руками, отзываясь в ушах голосом, которого Свену больше никогда не доведется услышать. Он сглотнул и прокашлялся, пытаясь очистить горло от внезапно образовавшегося там кома – кома, которого не должно было быть.

Силы оставляют меня, и я вынужден торопиться, потому, думаю, ты простишь меня за то, что я перехожу сразу к делу, хотя мне и хотелось бы сказать тебе еще очень многое.

Когда мы виделись с тобой в последний раз, я собирался отправиться в очередную экспедицию, если помнишь. Должен сказать, я был уверен, что после нее уже окончательно обоснуюсь на Фланнане, но судьба благоволила ко мне настолько, что мне посчастливилось побывать в том месте дважды. Хотел бы я верить, что успею своими глазами увидеть и окончание начатых нами раскопок, но, боюсь, милость Господня все же имеет границы.

Европейские коллеги, прослышав о моем, смею заметить, немалом опыте, пригласили меня в свою экспедицию – и я принял их приглашение с радостью, о чем ты тоже, думаю, прекрасно помнишь. Нам предстояла большая работа – мы замахнулись на грандиозное предприятие. Ты наверняка слышал о Пергаме – городе, бывшем столицей язычества в Малой Азии в дохристовы времена и чуть позже. Именно о нем говорил Иоанн в своем Откровении, называя его Престолом Сатаны. Конечно, исследовательская деятельность научила меня относиться к Писанию с долей любопытства, которое многие из священников могли бы назвать богохульством, но то, что нам открылось, заставило меня во многом пересмотреть свои взгляды.

Первая экспедиция принесла нам множество удивительных открытий, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что мы обнаружили во время второй. Той самой, из которой я сейчас возвращаюсь и боюсь не успеть добраться живым до места, где хотел бы упокоиться навечно. Друг мой, прошу тебя сейчас, читая эти строки, не печалиться чрезмерно – я давно был готов к переходу в мир иной и не страшусь его ныне. Я не знаю, что меня ждет, но чувствую, что здесь я сделал уже практически все, что должен был. Осталось только одно дело, наверное, самое важное в моей жизни, и помощником мне в этом деле можешь стать только ты.

Мне тяжело писать эти строки, и даже не потому, что слабость мешает мне ясно формулировать мысли, но потому, что я сам, кажется, до сих пор не до конца верю в то, что увидел. Но если дошедшие до меня вести о том, что творится сейчас в Европе, не просто слухи, мне стоит пересилить свою извечную скептичность естествоиспытателя и как можно более точно рассказать тебе о том, что же нам удалось обнаружить.

Друг мой, мы обнаружили истинный Престол Сатаны. Тот самый, о котором говорил Иоанн, тот самый, на котором должен будет восседать Антихрист, когда всему сущему придет конец. Это звучит странно и неправдоподобно, я знаю, но если бы ты видел то, что видел я, ты бы пришел к тем же самым выводам.

Во время второй экспедиции наши усилия были направлены на то, чтобы освободить от толщи веков храм Зевса, стоящий в самом сердце Пергама. И когда мы крупица за крупицей восстановили его внешнее и внутреннее убранство, обнаруженное повергло меня в ужас.

Ты помнишь те убийства на маяке? Я не писал тебе более о них, но сейчас с уверенностью могу сказать, что ответ на вопрос, какую цель они преследовали, я обнаружил за многие тысячи миль от Фланнана – в Пергаме.

Расскажу тебе сначала о том, что открылось нашим глазам, а потом уже о своих выводах.