Синий цвет надежды (СИ) - Корнилова Веда - Страница 30

Конечно, этих двоих следовало бы послать куда подальше вместе с их извинениями, но раскаяние молодых людей было непритворным, а желание загладить свою вину таким искренним, что я их поневоле простила – что ни говори, но в этом имении, и верно, люди давно отвыкли доверять на слово. А еще я была рада ощутить подле себя людей родом из моей страны, ведь это очень тяжело – находиться одной на чужбине.

О себе братья рассказывали немного, впрочем, я тоже старалась не говорить лишнего – просто не собиралась раскрывать малознакомым людям все подробности своей жизни. Сказала лишь, что меня зовут Лиз, и что я оказалась в этой стране стараниями любовницы своего мужа – она, дескать, приложила немалые усилия, чтоб избавиться от меня, и это, в конечном счете, у нее получилось. Что касается моих новых знакомых, то светловолосый представился как Вин, а темноволосый – Дор. Имена явно сокращенные, но сейчас это не имеет особого значения, потому как у меня тоже не было желания представляться своим полным именем: здесь не время и не место расшаркиваниям и долгим церемониям, сообщили о себе то немногое, что сочли нужным – и хватит. Еще молодые люди рассказали, как оказались в неволе: по их словам, они возвращались на корабле из некой далекой страны, куда ездили по делам. К несчастью, на их пути оказались пираты... Все остальное было предсказуемо – плен и рынок рабов...

Я прекрасно понимала, что братья рассказывают мне далеко не все, но я и не задавала лишних вопросов. Надо – расскажут, а если нет – переживу. А еще я рассматривала моих новых знакомых, и не находила в их внешности ни малейшего сходства друг с другом. Наверняка у них разные матери или отцы, а может, они просто сводные братья, тем более что возраст у них был совершенно одинаковый – каждому не так давно исполнилось по двадцать семь лет. Слушая то, как и что они говорят, я все же сделала кое-какие выводы: главным в этой паре был Вин, а Дор его обычно слушался, хотя, в случае необходимости, не стеснялся высказывать свое мнение. То, что оба не относятся к простым работягам – это было ясно по их разговорам и манерам. Возможно, я имею дело с аристократами, или же с детьми разбогатевших лавочников, у которых хватило денег, чтоб обучить детей в приличном учебном заведении. Пожалуй, второе предположение более верно. Почему я так считаю? Дело в том, что иногда хорошо поставленная речь молодых людей сменялась самыми простонародными (а иногда и просто-таки уличными выражениями), которые могли бы удивить или же шокировать многих аристократов. Так поневоле и вспомнишь бабусю Вогана, которая то и дело высказывалась более чем бестактно... Эх, молодые люди, тети Фелисии на вас нет! Она бы вам живо объяснила, как нужно выражаться в присутствии дам, а вместе с тем жестко дала б понять, что даже в самых простых разговорах не следует позволять себе ничего лишнего, дабы не производить на окружающих дурного впечатления... Увы, тетушка слишком далеко отсюда, а братья, несмотря ни на что, по-настоящему привязаны друг к другу, и столь сильным родственным чувствам можно только позавидовать.

Теперь мы каждый вечер собирались вместе, и, сидя на небольшом отдалении от костра, негромко разговаривали. Такие вот беседы – это настоящая отдушина в моей нынешней, более чем непростой жизни. Конечно, сейчас я выглядела как чучело – грязная, лохматая, в рваной одежде, но зато чувствовала себя куда более уверено. Впрочем, братцев в их нынешнем положении тоже нельзя было назвать образцами для подражания – они вряд ли выглядели лучше меня, так что мы как-то уравновешивали друг друга.

О чем разговаривали? Да о многом, в том числе и о здешних порядках, хотя всеобщее недоверие, царящее в этом доме, теперь заставляло сдерживаться и меня. Конечно, мне очень хотелось расспросить моих новых знакомых о том, нельзя ли отсюда сбежать, но пока что я помалкивала, а они на эту тему разговоры не заводили, хотя наверняка должны были не раз подумать о том, как бы покинуть это неуютное место, причем так, чтоб впоследствии их не поймали. К этому времени я уже знала о том, что все ближайший земли принадлежат хозяйке этого дома, и каждый человек, из живущих в окрестностях, будет рад отловить беглых – ведь за подобное полагалось хорошее вознаграждение. Кстати, именно так и поймали того мужчину, которого забили кнутом в тот день, когда нас привели сюда – говорят, местные жители устроили на него настоящую охоту...

Сегодня вновь наступило то недолгое время для отдыха невольников, когда на землю опускается темнота и все работы закончены. У людей есть около часа свободного времени, а потом рабам следует идти в свои бараки, и ложиться спать. Пока же кто-то сидел у костра, парочки прятались по темным углам, некоторые из очень уставших людей заранее отправились на боковую... Я же со своими новыми знакомыми снова устроилась на небольшом отдалении от костра, подальше от остальных.

– Надо же, хозяйка на нас смотрит... – буркнул Дор, едва мы уселись на землю. – Вон, глядит с того небольшого балкончика, что справа... Интересно, чем мы ее так заинтересовали?

А ведь Дор прав – хозяйка, и верно, наблюдает именно за нами. По счастью, она почти сразу же удалилась, чем доставила мне немалое облегчение – не знаю, что думают о ней другие, но мне видеть эту женщину отчего-то было очень неприятно.

– Спасибо за то Пресветлым Небесам, убралась... – как я успела заметить, Вин тоже не выносил хозяйку. – Как ее вижу, так сразу настроение падает, хотя оно в этом доме и без того не на высоте.

Тут я полностью согласна с молодым человеком – присутствие этой женщины просто давит, и видеть ее ну никак не хочется! А еще я не раз замечала, что здешняя хозяйка наблюдает за мной издали, и, должна признаться, мне это очень не нравилось. Казалось бы – в этом нет ничего необычного, владелица просто следит за своими невольниками, но я никогда не замечала, чтоб она держала остальных под своим надзором.

Само собой получилось, что разговор зашел об этой неприятной женщине, и, как оказалось, мои новые знакомые знают про нее не так и мало. Как правило, слугам много известно о своих хозяевах, и они не прочь втихую поделиться этими сведениями с другими – риск, конечно, велик, но сплетни и пересуды о своих хозяевах еще некто не отменял. Кроме того, перемыть кости господам – это так приятно!

Я с великим удивлением услышала о том, что владелица здешних мест была старшей сестрой бывшего Владетеля этой страны, и считалась одной из самых красивых женщин мира. Более того – ее называли «Звездой Востока», и в свое время у ног этой красавицы без счета лежали богатые и влиятельные мужчины едва ли не со всего мира, которые осыпали драгоценностями предмет своего восхищения. Говорят, воздыхателей у прекрасной дамы имелось без счета, да и в придворных интригах она неплохо поднаторела – утверждают, что сам Владетель частенько прислушивался к словам сестры, и дозволял ей то, что не спустил бы никому другому, так что власти и влияния у красавицы было немало. Конечно, имелось множество претендентов на ее руку и сердце, только вот замуж она не торопилась – в этом случае она должна была покинуть дворец, и уйти в дом мужа, а этого красавица никак не желала. То ли дело дворцовая жизнь, где бытие кипит, словно вода в кухонном котле!

Однако время безжалостно, возраст берет свое, и постепенно «Звезда Востока» становилась уже не столь прекрасной (что ее невероятно угнетало), а потом и Владетель скончался. Трон занял его сын, который едва ли не первым делом выставил дорогую родственницу из своего дворца, запретив возвращаться назад без высочайшего на то дозволения. Более того: всем придворным было приказано не поддерживать никаких отношений с этой женщиной и не получать от нее никаких посланий. Поговаривают, что у Владетеля для подобного решения имелись все основания, потому как все еще довольно красивая сестра отца вовсю плела интриги, пытаясь посадить на трон другого претендента, и едва в этом не преуспела.

Оказавшись здесь, эта слишком деятельная особа, попавшая в опалу, стала тосковать, мечтая вернуться назад, во дворец, и в чем-то ее можно понять: после кипящей и насыщенной дворцовой жизни здешнее унылое существование казалось ей просто невыносимым, едва ли не самым настоящим тюремным заключением.