Шах и Мат (СИ) - Ардмир Мари - Страница 22

— Вот так уже лучше! — наградив увесистым шлепком, предложил не отвлекаться от работы.

Высокая стройная блондинка заняла свое место и принялась далее сортировать документы и проверять почтовые ящики Романа. Руки дрожали, сердце мчалось галопом, а в голове эхом проносятся слова покровителя: «Помнишь?»

Она помнит, кто после истязаний вернул ей лицо и восстановил тело. Помнит, кто заплатил за операции. Забыть это невозможно, если тебе непрестанно напоминают. Помнит и о выматывающих душу сеансах психолога. Определенный результат был достигнут и воспоминания не доставляли больше боли и всепоглощающего чувства отвращения к самой себе.

Но ощущение грязи, с которой ее смешивали пять недель морально и физически, осталось с ней навсегда. Она не смывалась, сколько не три и не сдиралась, сколько не соскребывай, въелась под кожу, напоминая о том, что прошедшая через подобные унижения не достойна хорошего обращения, семьи, любви. Она кусок красивого мяса, чье дело молчать и не рыпаться, если жизнь дорога и есть желание сохранить целой шкурку. Хотя кому такая нужна после всего?

И все же ее взяли. И на ее изрядно подпорченную шкурку не безвозмездно нашелся покровитель, не дающий позабыть, кому она обязана Она и «благодарила» каждый раз когда он того намекал или же требовал. Еще не полный извращенец, еще не стопроцентный садист, он сам преподал ей уроки постельной игры, вышколив до автоматизма вне зависимости от ее настроения и желания. А затем бросил на баррикады собственного бизнеса, закрывать амбразуры грудью и не только.

Без семьи и без какой-либо защиты она легко поддалась новой ломке. Ведь черная склизкая грязь, с которой ее смешивали, въелась не столько в кожу, сколько засела в сознании. Людмила, считая оскверненной себя, не чуралась людских извращений и допускала их все, всегда, везде по указке.

Промышленным шпионажем ее функции не назовешь. Развеселить, ублажить прибывших в столицу гостей, пообещать золотые горы и новые приключения возможным партнерам Акчурина, действуя всегда в интересах покровителя, периодически преступала закон, опаивая указанных им. Благодарная за спасение, менее насыщенные ночи и относительную доброту она неукоснительно исполняла все возложенные на нее обязанности. Вплоть до одного вечера чуть более полугода назад, когда взглянув на фото человека чье расположение нужно было заполучить, она проявила свое негодование.

Пробыв под крылом Алексея более двух с половиной лет, она не ожидала следующей реакции…

Неожиданная, непредвиденная, иррациональная, непредсказуемая…

Да, лежа на койке в реанимационном отделении Людмила успела придумать много эпитетов определяющих его реакцию. Годы беспрекословного служения не смогли затмить маленький протест преданной подопечной.

Он не пожалел.

Нет. Как кусок бездушного мяса, как провинившуюся чернь Акчурин в течение часа избивал ее до полусмерти, заставляя в перерывах между побоями выкрикивать имя благородного господина разбитыми в кровь губами.

И она кричала, она просила, молила его… вначале… после сил хватало лишь на шепот, а под конец только на стон. И тогда память прорвалась сквозь с трудом созданный психологический барьер, услужливо подсказала, что происходящее ей знакомо. И мордуют ее с тем же садистским наслаждением, как и в сыром подвале пятиэтажки где ее держали с парой таких же невезучих дурех, надеявшихся на спасение. Через пять недель насилия и избиений в живых осталась только Люда. И как самая стойкая и живучая была оставлена в живых, чтобы служить одному из мучителей.

Она не забудет первых минут, когда попала в машину похитителей. Ине забудет мгновений, когда поняла, что среди ее насильников был благодетель Алексей Акчурин.

Через месяц после побоев он впервые пришел в палату, не подсылая помощников. Принес букет любимых хризантем, апельсины и абрикосовый йогурт — еще одну слабость Людмилы. Ласково погладил по оставшимся на голове волосам, называя своей девочкой. Пристально вглядываясь во все еще опухшее и синеватое от синяков лицо, сожалел о своей горячности. Ведь она имела право не согласиться на женский эскорт. Конечно, имела! Признался так же, что был не прав и пообещал более руку не поднимать. Конечно лишь в том случае, если его девочка будет благоразумной.

Девочка пообещала быть таковой. Мило улыбаясь ему, она точно знала, что уничтожит своего «покровителя». Правозащитникам желающим знать, кто и почему ее так нежно «ублажал», не сказала ничего. Людмила поняла, что ей нужна сила, безоговорочно преданная сила, которая защитит ее. И мысли о мести помогли сдержаться тогда.

А потом пара месяцев ушла на реабилитацию и восстановление внешности, еще две недели на так называемый отпуск от дел. А потом она попала в свою квартиру. В «свою» потому что Акчурин предусмотрительно переселил ее из личных хором в новоприобретенную трехкомнатную. И дал официальную работу в офисе Шевченко в качестве секретаря.

Не получив распоряжения на интим, с Романом она держалась холодно. Первое экономическое и второе юридическое позволяли с легкостью справляться с обязанностями и вызывать восхищение среди коллег. Однако Людмила ни с кем не подружилась и беседы по душам дальше рабочих вопросов не шли. Впервые чувствуя себя нужной профессионально, искренне радовалась каждому дню. И каждый день с опаской просматривала почту, на которую Алексей обещал скидывать новое задание. Так прошел месяц, затем еще один, затем три, прежде чем она обнаружила в почтовом ящике письмо и прикрепленное к нему фото. Ее заданием оказался коренастый мужчина славянской внешности, лет тридцати пяти, выше 180 см. Его отличали немного искривленный нос, тату на шее, короткий ежик светлых волос и холодный взгляд зеленых глаз. Кличка Варяг ему соответствовала.

Их встреча в баре «Milltnnium» как и требовалось, перешла в роман.

Настоящее имя Варяга Иван, рожденный в Одесской области, и проживший в Москве более тридцати лет, он особенно нежно откликается на обращение Ванечка, после которого заключает ее колени в объятия и утыкается в них головой. Он не любит грязь в отношении с женщинами. Большинство современных разнообразий секса называет извращениями, и без них дарит много больше, чем получает. Он каждый раз раздевается так, словно снимает с себя латы, а приближаясь к ней, становился нежным, внимательным, заботливым Ванечкой.

В прошлую ночь с понедельника на вторник Люда не знала, что он будет принимать участие в подставном шоу. Отработала с наигранным энтузиазмом всю программу утех для пьяного Шевченко и вовремя удалилась за дверь. Чувство омерзения к себе стойко отравляющее ее существование весь день поднялось с двойной силой, когда она увидела Варяга.

В начале не на шутку испугалась, он ранив Шевченко, провалил заказанное дело. А затем обрадовалась, ведь он был первым, кто заступился. Первым кто в ярости не преступил своих правил и распалил ее до предела, не причиняя боли, и не оставляя следов. Приехав к ней тем же вечером, не устроил разбора полетов и вел себя, как прежде. С одним исключением, извиняясь за грубость в гостинице, всю ночь не тронул и в то же время не отпустил, нежно поглаживая, и легко целуя, так и убаюкал на своем плече. Первый и единственный, возле которого она не чувствует себя грязной или оскверненной и он знает об этом.

Проснувшись под горячим боком Ванечки, она тут же продумала — каким будет их следующий день. Он обязательно будет у них, мучительно долгий и мучительно нежный. Ведь, если у некогда грязной бродяжки есть заколдованный принц сказку можно создать самостоятельно. А он у нее есть, и разрыв отношений в их планы не входит. Она нашла свою безоговорочно преданную силу, она будет бороться.

Среда утро. Просматривая материалы нашей группы, с удивлением отметила, что внимательно слушать меня трио креативщиков все же не соизволило. Марго предложила прототип японской рекламы «Содочка». Чтобы удостовериться в своей догадке специально нашла ролик на ютубе. Так и есть, я оказалась права, но теперь в голове еще полдня будет крутиться незамысловатый слоган: «Содочка! Буль-буль-буль!»