Честь Белого Волка - Белянин Андрей Олегович - Страница 24

— Это тот же Метью? — на всякий случай уточнила дампир.

Я кивнул.

— Хм, вроде бы его признали королём, нет?

— Да, леди, — согласился тощий паж, вовремя успевший сменить и одежду и должность. — Однако жизнь во дворце оказалась вредна для моего здоровья, и благородный лорд Белхорст проявил воистину невероятное человеколюбие, позволив мне вернуться к исполнению прежних обязанностей. Так что я бывший король.

— Говорит, словно диктор на РЕН ТВ, — обернулась ко мне Дана. — Бывший король, бывший бог, бывший крестоносец, бывшая жена, у тебя так много бывших. Надеюсь, мне не придётся пополнить этот список?

Я хмыкнул, пытаясь ответить чем-то остроумным, но коридор поплыл перед глазами, и в себя я пришёл, уже лёжа под медвежьей шкурой на кровати в своих замковых покоях. Рядом, на дубовой табуретке, сидела, сложа ручки на коленях, моя послушная дочь.

Длинное голубое платье в пол, волосы заплетены в простую косу, на шее серебряное ожерелье с янтарными бусинами. Не помню, покупал я его или это какой-нибудь наш трофей. Главное, что Хельге очень шло, и можно быть уверенным, что она полностью адаптировалась в нашем заснеженном Пригра­ничье.

— Ты всё ещё болеешь, па...

— Похоже, что так, лапка. — Было бы глупо оспаривать очевидное. — Не волнуйся, у меня тут есть маленькая аптечка, в углу под кроватью. Достань парацетамол и ротокан.

— Это ты выпьешь на ночь, но доктор выписал антибиотики, а прерывать курс уколов нельзя, — авторитетно за­явила моя дочь. — За свой замок не волнуйся, мы все тут за всем присмотрим. Меня уже слушаются почти все твои наёмники.

— Кто-то против?

— Сегодня дам по мозгам одному нахалу, и точно будут все.

— Ты можешь просто сказать Седрику или дяде Эдику, они разберутся.

— Нет, па. Разберусь я сама. Дочери Белого Волка не пристало прятаться за чью-то спину. — Она уверенно встала, выпрямилась и шагнула ко мне. — А ты будь умничкой, потерпи один укольчик, ладно?

Хельга чмокнула меня в щёку, невзирая на мою небритость, и вышла из комнаты. Взамен ко мне тут же просочился белый цверг в шапочке с красным крестом.

— Мой господин, а я всё взял с собой! Не соизволите ли оголить филей? Вы даже не заметите, словно комарик укусил, ей-ей!

С тихим зубовным скрежетом я перевернулся на живот, приспустил джинсы и... едва не взвыл, когда этот ретивый коновал всадил мне иглу! Больно же, сволочь ушастая...

— Вот и всё! А вы герой, мой господин, — с уважением протянул Десигуаль, едва не обеззаразив ранку от укола языком, мне удалось увернуться. — Любой другой барон или лендлорд не вынес бы подобных пыток. Ну или как минимум захотел бы меня убить после такого.

— Я тоже хочу!

— Намёк понял.

Белого карлика унесло сквозняком, а в комнату осторожно сунулся взволнованный дядя Эдик.

— Ставр, дружище, какого бледного Хеймдалля ты вдруг решил заболеть? Весь замок в панике, парни собирают монетки тебе на лечение. Лично я никогда ничем не болел. От рождения! И тебе не советую. Но раз уж оно произошло, то лучшим лечением для мужчины является женщина. Хочешь, поговорю с толстой кухаркой Агатой?

— Эд, заткнись.

— А что, представь, что это одна большая грелка, в объятиях которой ты просто утонешь. Не нравится Агата? Давай назовём её по-другому. Аглая, Анюта, Алина?

— Дана.

— В смысле?

— Я говорю, Дана в замке. Ты, наверное, её видел. И Хельга тоже, поэтому любая попытка подсунуть мне женщину в постель кончится тем, что она будет кроваво убита. Кстати, ты тоже.

— А я-то за что? — искренне испугавшись, всплеснул руками кудрявый бог. — Всё-таки вы, люди, очень неблагодарны и не цените заботы и благорасположения. Тьфу на тебя, смертный! Лечись своими антибиотиками, а я пойду стенать о несовершенстве мира куда-нибудь поближе к винному погребу. Только Хельге не говори, ок?

Я устало кивнул головой в знак согласия.

После Эда в моих апартаментах возникла массивная фигура старого крестоносца. Седрик, как всегда, был немногословен, спокоен и бодр, разве что в голосе промелькнули неведомые доселе нотки:

— Вы в порядке, сир?

— Я слегка приболел. Жар, озноб, голова мокрая, и давит грудь, но в остальном ничего страшного.

— А что говорят лекари вашего мира?

— Да что они могут знать? Говорят, что нервное истощение, катастрофическое понижение иммунитета, резкое переохлаждение организма, ну и закономерные последствия в виде ОРЗ или даже инфлюэнцы.

— Последние слова — это чародейское заклинание? — на всякий случай уточнил он.

Я подумал и подтвердил: да, чародейство в стиле «злого медика» самое оно. Святой Ацикловир мне в помощь.

— Вы, наверное, хотели спросить про того большого зверя?

— Да, его видели близ замка?

— Сир, неужели я бы не доложил вам?!

— Седрик, идите в...

— Думаю, мне не стоит дожидаться уточнений куда? — задумчиво пробормотал участ­ник трёх Крестовых походов и, пятясь, вышел вон.

Взамен переходящее место у моей кровати тут же занял мой бывший (нынешний) паж. Метью был слегка взволнован, попеременно краснея и бледнея, но начал по существу и без лишней патетики.

— Мой лорд, вы спасли меня. Моя жизнь навеки принадлежит вам и миледи Хельге. Она дала мне воз­мож­ность искупить вину, заботясь о вашем доме в другом мире. Я... я, наверное, должен рассказать обо всём, что со мной произошло, стоило мне переехать в столицу?

— Сделай милость, — прикрыв глаза, попросил я. — Только максимально короче, нет настроения слушать сценарий очередной мыльной оперы.

— О, я знаю, что такое мыло! И шампунь, и зубная паста, и одеколон, и...

— Метью?

— Ах да, простите, — чуть смутился он, не решаясь присесть на край моей кровати. — Да, я расскажу. Если совсем коротко, то в королевском замке был мой двойник и почему-то слуги в чёрном предпочитали исполнять его приказы, а не мои. Он приходил с ними ночью прямо ко мне в спальню и смеялся, глядя мне в лицо, пока меня били. Я звал стражу, но напрасно. Трижды я вырывался и пробовал драться с ним, но он был так силён, что связывал меня двумя пальцами, словно беспомощного котёнка. Бил, но не убивал. Я зачем-то был нужен ему живым.

— Дурилка картонная на троне, — предположил я.

Метью правильно уловил суть и продолжил:

— Я не знаю, кто он, иногда мне вообще казалось, что он не человек. Вы были правы, мой лорд, моё королевское правление оказалось очень коротким. Я мог быть рождён для короны, но несколько дней, проведённых во дворце, когда ты не можешь доверять даже собственному отражению в зеркале, быстро меняют приоритеты. И пусть мой побег недостоин короля, но я просто захотел жить.

На минуточку мне показалось, что я разговариваю с другим человеком. Парень повзрослел, хлебнул лиха, нюхнул пороха, понял, что почём, и, возможно, получил шанс остаться здесь ещё на пару дней. Ну или, быть может, даже до весны.

Если, конечно, за ним опять не придёт какой-нибудь бурый совет баронов с объединёнными войсками всего королевства. Хотя, как выше отмечалось, дороги малопроходимы, замок практически неприступен, бояться нечего, переживать тоже.

— Только Фенрира это не остановит.

— Что, мой лорд? — дёрнулся Метью, касаясь рукой моего лба. — У вас жар!

— Не ори, — поморщился я. — Пойди уже займись делом. И это... сэра Эда позови ко мне.

Парень молча поклонился и безропотно вымелся прочь. Неужели действительно изменился? Нет, не верю, и вошедший Эд мгновенно подтвердил мои худшие опасения.

— Ставр, ты зачем отправил это королевское недоразумение помогать Хельге по хозяйству? Он же опять будет ночь напролёт читать под её дверью рыцарские баллады. Хельга уже два раза давала ему по башке, чтоб заткнулся. Один раз с нервами, так что юноша был в отключке до утра. Ты, конечно, не слышал, ты валялся в горячке и стонал, словно раненый лось.

— Эд...

— Но мы с племянницей взяли всё в свои руки. Кроме твоих смешных антикварных торгов, туда мы не лезли, хотя я был бы не против. Ты ведь продаешь оружие за бумажки. А надо брать золотом! Только золотом, уже поверь мне, я участвовал в стольких походах, я привозил в северные фьорды драккары, гружённые добычей так, что они едва не черпали морскую воду бортами! Мои воины носили по три перстня на каж­дом пальце рук и ног! Браслеты надевали аж до подмышек, серебро не считали достойным мужчины, а драгоценными камнями кидались в обнаглевших чаек!