Одуванчик в тёмном саду (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 102

— Ты идиот, — выдохнул Ил, скорее сочувственно, чем осуждающе. — Знаешь, тебе надо чаще влюбляться. Вырабатывать иммунитет на женщин… А то опять на чаше весов с одной стороны целый мир, а с другой…

— Можно подумать, ты повел бы себя иначе ради Клариссы, — буркнул я, устало падая на стул и гипнотизируя лежащую у меня на коленях гитару.

Все на кухне напоминало о Дине, казалось, что она просто вышла на пару минут и сейчас войдет, улыбнется… Даже эта чертова гитара напоминала. Я словно видел ее в руках у Диндэниэль. Видел, как ее пальцы перебирают струны, слышал ту странную мелодию…

— И у тебя не получается связаться с Рремшшургом? — мой вопрос Илуватор предпочел проигнорировать, тоже уставившись взглядом на струны гитары.

Правильно, потому что ответить нечего. Такой же идиот…

Мы понимающе переглянулись и оба довольно хмыкнули.

Струны…

— Морра арргросс! Возле замка обнаружена подозрительная активность. Эльфы и люди. Прибывают через портал неподалеку и стараются бесшумно рассредоточиться в лесу, — совсем молоденький седешшергерр, похоже, впервые вышел со мной на связь лично.

Я просто чувствую, как он перебирает всеми восемью лапами от волнения и нетерпения. Того гляди и будет возможность проявить себя в бою, в первом бою. В первом настоящем бою… Мальчишка!

— Нас собираются атаковать, — объявил я Илу и уже привычно сцепил наши разумы. Теперь если что-то докладывали мне — слышал он, и наоборот.

— Уверен, они рассчитывают на помощь изнутри, иначе эта затея обречена на провал, — мы понимающе переглянулись.

Во дворе мелькали арахниды и аррархи. Ррашшарда уже унесли в лазарет. Тела трех убитых вампов, приставленных следить за Рремшшургом, притащили к крыльцу. Когда все закончится — их сожгут, этой или следующей ночью.

— Прими мои извинения, Виланд, — отец Клариссы возник из темноты, как всегда бесшумно. — Мои люди не справились с заданием. Клан признает свою вину.

— Твои люди не сбежали, а погибли, сражаясь. За ними нет вины. Но виру я возьму. Быть тебе тестем эльфа, — я хлопнул старого вампа по плечу. — А теперь давай аккуратно вычистим замок.

— Предателей по возможности брать живыми! — это я уже отдал приказ всем союзникам и арахнидам.

Я по-прежнему надеялся, что нам удастся вычислить не только исполнителей, но и верхушку заговора. Поэтому часть арахнидов и вампиров растворилась в лесу, чтобы тихо и незаметно вылавливать прибывающих. Это явно было пушечное мясо, отвлекающий фактор. Но у них в головах могла быть важная информация. Сигнал к действию, например.

А люди Ила, привыкшие не выделяться и не привлекать к себе внимания, одновременно являясь действительно просто людьми, начали тоже тихо и незаметно перемещать из комнат замка в подземные казематы некоторых моих самых подозрительных гостей. В их головах тоже могла быть важная информация…

Очень хотелось обойтись малой кровью, при этом поймав не только тех, кто плавает на поверхности, но и тех, кто всем заправляет. И, возможно… возможно, знает, где прячется Рруззиана.

Это так удобно, когда все заговорщики собраны в одном месте и ни о чем не подозревают, уверенные, что победа уже почти у них в руках. А все менталисты в замке на моей стороне.

Но какова тварь, черт! Внутри меня на секунду полыхнула такая ненависть, что мне показалось, будто я вижу эту… чертову самку! В какой-то пещере… напротив нее на полу валяется тело… женщина… моя женщина!

Нет, я вижу все глазами Рремшшурга… Реми… Почему ты предал меня, брат?! Ты, с кем вместе я вырос? Как ты мог?!..

Меня швырнуло о стену. Я ударилась о неровные острые камни, рассадила локоть, колено, и по виску тоже потекло что-то горячее. В первые секунды мозг, вообще, отказывался воспринимать реальность. Особенно, когда кто-то очень больно впился в лодыжку и за ногу потащил меня по неровному каменному полу дальше в темноту.

В голове смутно всплыло книжное и не совсем ясное “сгруппироваться”, я еще успела подумать, что понятия не имею, как делать это правильно. Но тело само сообразило, что голова нам еще понадобится. Свернулось насколько могло в комочек и прикрылось руками.

К счастью, пол был не только неровным, но еще и очень мокрым. Липкая, пахнущая затхлостью грязь смягчила рытвины и кочки, благодаря ей я не набила себе слишком много новых шишек и не ободрала бока.

Постепенно темнота отступила. Или эльфийские глаза привыкли, или в той пещере, куда меня приволокли, действительно было светлее. Лицо было залеплено грязью, я вся в ней перемазалась, но все равно старалась оглядеться, чтобы понять, откуда может грозить опасность. А то, пока глаза зажмурены — кажется, что со всех сторон. И очень страшно.

Безжалостные клешни, терзавшие лодыжку, наконец, разжались. Да, второй советник… Рремшшург… это он забросил меня в портал и прыгнул следом. Стоит надо мной окровавленный, панцирь проломлен, и половина ног либо неестественно вывернута, либо болезненно подергивается. Ррашшард успел его приложить напоследок… ох. Только бы сам жив остался, спасатель… Он ведь закрыл собой Ришшику.

Прежде, чем я успела как следует осмотреться, пришло четкое ощущение — здесь есть кто-то еще. Этот кто-то опасен. Очень опасен, гораздо… гораздо опаснее покалеченного Рремшшурга.

Паучиха выступила из темноты бесшумно, даже красиво, а мне впервые за все время в этом мире пришлось зажимать рот руками, чтобы не визжать, как трусливая девчонка при виде таракана. Не знаю… было в этой арахнидке что-то жуткое и одновременно мерзкое.

Все, что в Ришшике вызывало умиление, все, что в Ррашшарде казалось мне красивым и интересным, а в Рраушшане величественным, в этой… даме… выглядело угрожающим, хищным и безжалостным. Страшнее всего было ее лицо — холодное, надменное, равнодушно-брезгливое.

Она не только на меня так смотрела. Покалеченный арахнид, опустившийся перед… своей матерью в традиционном поклоне, удостоился не менее презрительного взгляда и едва заметного кивка.

А потом чудовище обратило внимание на меня. Да, именно чудовище — впервые мне показалось жутко неестественным это сочетание красивого, правильного лица, совершенной, женственной фигуры и хищно-уродливого паучьего тела.

Дыхание перехватило, в голове взорвался пузырь с ледяной водой.

Это… эта… это уже было! Я знаю этот взгляд! И этот резкий, безжалостный ментальный удар.

Тварь! Это она копалась в моей голове перед покушением, это она заставила меня выбраться из безопасной комнаты в коридор!

Слава тебе, благословенная злость. Даже не злость — ярость! Она не позволила мне сдаться сразу.

Я никогда не лезла воевать первой. Терпеть не могла конфликты, ссоры, дрязги. И уж точно никогда не опускалась до безобразных бабских драк. Но сейчас это была не бабская драка. Сейчас меня пытались не просто убить — хуже. Меня пытались сломать. Подчинить.

Чтобы с моей помощью уничтожить Виланда.

Да, моей противнице уже несколько сотен лет, она сильна и опытна, я ей — не соперница. Эта тварь умеет и любит ломать чужие души, коверкать, вскрывать, потрошить мысли. Разве девчонка с едва проснувшимся даром, пусть даже сто раз инопланетная и непонятная, сможет ей противостоять?

Нет.

Паучиха была уверена в этом. Она привычно и легко прятала собственное сознание за ментальными щитами, но для того, чтобы ударить, эту защиту надо опустить. Всего на мгновение…

Мне хватило. Я не играла чужими жизнями, не искала выгоды, не получала удовольствия от власти… я защищала свою жизнь.

Поэтому ударила в ответ. Изо всей силы, сама до конца не понимая, что и как я делаю. Но зато в этот удар вложила все свое отчаяние, весь страх, всю ярость…

На секунду наше сознание стало общим. Время замедлилось, перемешалось с образами, звуками, запахами… чужая память стала своей, и пока многоногая хищница переживала мои родовые схватки и нежную радость материнства, я полной чашей пила ядовитое наслаждение властью, извращенную сладость умирающего в паучьих объятьях самца, его последний оргазм и последний ужас… Хладнокровная жительница подземелий захлебывалась в незнакомых, непонятных маленьких радостях моей семьи, а я глотала ее неуемную жажду убивать и повелевать, вместе с продуманными планами и искусно сплетенными интригами.