Императорский воспитанник (СИ) - "Девлин Джэйд" - Страница 72

Светлые волосы разметались и спутались, падая на лоб неровными прядями, грудь мерно вздымалась от ровного/ спокойного дыхания, белая повязка на раненом плече выделялась ярким пятном на загорелой коже.

«Из-за меня…»

Даниэль вздрогнул от последней мысли. Беззвучно шагнул к кровати. Помедлил, потом тихо опустился на колени рядом. Бережно притронулся к ее руке. Каро не проснулась. Впервые с того времени, как она спасла его от Трюфо, он видел ее так близко.

Даниэль заметил теперь, какая она измученная и бледная. Осторожно, чтобы не разбудить, он накрыл ее руку своей и в тот же миг забыл обо всем: о том, что хотел попросить за мальчишек, о том, что в любой момент может кто-то зайти в комнату, о том, что в конце концов, она может проснуться!

Все его чувства в этот момент сводились примерно к следующим: «Она удивительная, она прекрасна, она самое лучшее, что случилось в моей жизни, и наверняка лучшее, что вообще могло со мной случиться.»

Конечно же, мысли Даниэля не были столь четкими. Его просто подняло, закрутило бурей нахлынувших эмоций.

Каро чуть шевельнулась во сне и тихо-тихо застонала. Голова все еще сильно болела, а плечо не позволяло заснуть в любимой позе калачиком на правом боку.

Сердце у Даниэля сжалось и он мог поклясться, что этот тихий стон сделал ему больнее, чем все удары стека в тот день, когда Каро получила свою рану. По его милости получила…

Он смотрел на Каролину, не отрываясь и чувствуя неожиданный прилив странной, острой нежности и отчаянного желания поменяться с ней местами — забрать ее боль.

А еще… неожиданную, но всепоглощающую решимость. Не отдам! Она МОЯ!

Он сам не знал, сколько просидел около принцессы. Время исчезло. Осталось только Каро, ее неожиданная хрупкость, беззащитность… ее боль. Обметанные жаром губы, круги под глазами.

В какой-то момент Каро стало хуже, она застонала громче, голова перекатилась по подушке, но принцесса так и не проснулась, только болезненно сжала губы. На висках и на лбу выступила испарина.

Дан в отчаянье оглянулся, не зная, что сделать раньше — кинуться за подмогой, или спасать Каро самому. Но отходить от девушки дальше, чем на полшага побоялся. Оглядевшись, он заметил на прикроватной тумбочке стакан с водой и таз с влажными полотенцами. Бережно придерживая Каро за плечи, он прижал к ее губам стакан с прохладным питьем, и девушка, не просыпаясь, сделала несколько глотков.

Еще минуту назад Дан про себя негодовал. Когда не надо, этот чертов кай Секретарь отирается здесь часами, а сейчас его и близко нет!

Но теперь он снова пожелал Ланире обедать до самого ужина. А лучше — дольше. Он и сам оказался способен осторожно, буквально тая от нежности, промокнуть влажным полотенцем покрытый испариной лоб Каролины.

И ей действительно стало лучше — личико уже не казалось таким бледным, разгладилось и теперь девушка снова дышала ровно.

— «Спи, любовь моя…» — впервые он осмелился произнести эти слова, даже мысленно.

Постоял у кровати еще пару минут, и усилием вои заставил себя отвернуться. Надо уходить. Надо. Уходить. Его ждут. Да! Точно! Черт, как бы их не заметили!

Но мальчишки появились в комнате Даниэля только ближе к вечеру. Раньше надоедать ему они не решились, а с утра побоялись не успеть спрятаться. Чинно и скромненько вся троица просочилась в приоткрытую дверь и послушно уселась там, куда посадили.

Собственно, Пит там и остался надолго — он принес книгу с собой и поверх нее предвкушающее поглядывал на стопку томов, приготовленных Даном. Ким тоже что-то читал в своем углу, а Эрику это дело быстро надоело. Сначала он просто посидел… поболтал ногой… осмотрел со своего места все углы…поскрипел стулом и наконец получил пинок в лодыжку от Пита.

— Слушай, а давай я тебе приемчик покажу??? — взмолился он наконец, обращаясь к Даниэлю.

Бедный Дан не знал, на что он согласился, приняв у себя гостей. Только Эрик с его непосредственностью и буйным темпераментом мог подбить парня, изо всех сил старающегося выглядеть взрослым, скакать на своей же кровати с целью выяснить — кто прыгнет выше.

Даниэль и сам не понял как невинное «покажу приемчик» перешло в такое неистовое соревнование. Зато он точно знал, что уже сто лет ему не было так весело. Очень скоро к ним присоединились и болельщики — Питер с Кимом. Так что веселье стало всеобщим.

Ну и закончилось все это безобразие не в пользу балдахина, который уже два раза предупреждающе трещал перед тем, как оборваться.

Веселье сразу прекратилось. Даниэль в упор уставился на Эрика, который растерянно сжимал в руках тяжелую бархатную ткань. Должно быть лицо у бывшего правителя здешних мест было внушительным, потому что Эрик уже открыл было рот, чтобы оправдаться или извиниться… Как вдруг павший балдахин был внезапно нахлобучен ему на голову, под торжествующие вопли хозяина комнаты.

Бедный балдахин из камосского бархата тихо-мирно провисел над этой кроватью без малого пятнадцать лет. И никак не ожидал, что будет в один далеко не прекрасный день использован для того, чтобы объединившаяся банда трех обезьян превратила хозяина комнаты в неряшливый сверток. С одной стороны которого торчала одна рука и голова Дана, а с другой ноги и почему-то вторая рука…

А потом они дружно вешали балдахин и по очереди чихали. Возились часа полтора, устали насмерть, извозились в пыли как чертята, а проклятая тряпка злостно отказывалась висеть на своем месте. Даже если и не падала на голову, все равно больше напоминала не величественный и изящный аксессуар герцогской спальни, а сумасшедшее приведение в полете.

В конце концов, на него просто махнули рукой, свалили в угол и разошлись по местам спать. Мальчишки устроились в спальных мешках прямо на полу, ни за что не соглашаясь поменяться с Даном местами. Уснули все быстро.

Утром Дану пришлось встать пораньше. Чтобы раздобыть завтрак на четверых. И не просто раздобыть, но еще и доставить по назначению мимо слуг и гвардейцев. Нда… не думал он, что пребывание в его комнате троих визитеров повлечет за собой столько хлопот.

После завтрака, напомнив этим троим, что в их же интересах вести себя тихо, Дан отлучился. Первым делом он узнал, как обстоят дела с караваном. Отбыть планировали часам к одиннадцати. Но о том, чтобы мальчишек выпустить раньше вечера не стоило и мечтать. Пока караван не отошел далеко его можно догнать и с эскортом.

Затем Дан отправился к Каро, надеясь, что опять удастся пробраться к ней хоть ненадолго, но Лан уже торчал там, как пришитый, и никуда не собирался выходить. Раздосадованному Даниэлю ничего не оставалось, как вернуться в комнату.

Когда он вошел…было ОЧЕНЬ тихо. И мирно. И невинно. Все трое послушно сидели именно там, куда он их рассадил. И старательно делали вид, что ужасно, просто страшно заняты, каждый своим делом.

Питер читал. Только книгу держал вверх ногами. Ким рисовал синих чертиков на полях своей тетрадки по арифметике. А Эрик старательно запихивал в разборную игрушку какую-то деталь, которая там явно была лишней.

Дана встретили три невинных взгляда, прозрачных, как горный ручеек. И что-то Даниэлю не понравилось. Слишком уж они были… идеальными. Еще не понимая в чем дело, но уже чувствуя, что не все ладно, Даниэль обвел троицу пристальным взглядом.

— Что… — не успел он спросить, как из шкафа раздался странный звук.

Там сдавленно мычали. Затем шкаф стал сотрясаться и подпрыгивать от ударов изнутри. Даниэль приподнял бровь, посмотрел еще раз на страшно увлеченных делом мальчишек и решительно направился к источнику странных звуков.

Из открытой дверцы на него вывалился подозрительно знакомый пыльный сверток. Бархатный. Из которого торчало красное от злости лицо Карла — того самого младшего лакея, которому уже раз «повезло» общаться с троицей на предмет магических чернил и способа их выведения. Рот рыжего «счастливчика» был заткнут аккуратно свернутым руликом чистых носков Дана, и для верности это сооружение сверху обмотали его…кажется зимними подштанниками.