Госпожа поневоле или раб на халяву (СИ) - Смирнова Ирина "cobras" - Страница 36

Но тело тоскливо заныло, напоминая, что за правду придется страдать именно ему. Так что, уткнувшись в подушку буркнул:

— Живой, только горло болит.

— Сильно болит? — продолжала с участием докапываться мышь.

Я кивнул.

— Блин! Не нравится мне твой кашель! — мышь залезла ко мне на диван и снова потянулась трогать лоб.

— Мне он тоже не нравится, — хмыкнул я в диван. Не удержав этот самый кашель, Светлым его всем на недельку, когда они мне мои грехи зачитывали.

— Ну вот, этого я и боялась, — мрачно подытожила мышь. — Заболел.

— Да ты спятила?! Бред какой! С чего бы? Да я ни разу, никогда, даже у Светлых! А там дубак у них и я голый… — тут я заткнулся, удачно закашляв. — Короче, я не могу болеть, я же Высший!

— То есть кашляешь ты для собственного удовольствия? — ходячее олицетворение ехидства хмыкнуло, но как-то не весело. — И температура у тебя повышается тоже исключительно по собственному желанию… — мышь откинула липнущую к моему лбу челку, чтобы еще раз приложить руку.

И уже откровенно нахмурилась.

— Видимо, местные микробы не знают, что высших есть невежливо. Дикие они.

Я предпочел молчать, пока душу опять вразнос не понесло. А то мне есть что сказать, и про удовольствие от этого бесового кашля и про диких микробов!

— Давай лечиться, что делать, — мышь сегодня просто рекорды бьет по тяжким вздохам. — Не снимай шарф, чертенок, я понимаю, что он колючий и дурацкий, но это для горла, а не для того, чтобы посмеяться. — Это она заметила, как я потихоньку оттягиваю проклятые колючие лохмы от шеи, а то достали уже! — Ложись удобно, я тебе принесу лекарства и поесть. Или пойдешь на кухню?

Я прислушался к задней части своего организма и отрицательно помотал головой.

— Нет, на кухню не хочу. Раз уж я тяжело больной, буду лежать и страдать. Принеси мне поесть и попить, и сладкого, и… А лекарства обязательно? — я постаралась состроить рожицу пожалостливее.

Злиться пока расхотелось. Буду страдать и пусть обо мне заботятся.

Мышь улыбнулась и пальцем щелкнула меня по носу.

— Ладно, лежи, самый больной на свете Чертярлсон. Лекарства обязательно. И молоко с медом тоже. Зато чай с малиной и котлетки с картошкой это вкусно.

Слезая с дивана она наткнулась на медиарпиан и вдруг, неожиданно, зло пнула магический прибор, так, что тот улетел на пол и обиженно брякнул.

— У-у-у, заррраза, — с чувством сказала ему мышь и пошла за пропитанием и лекарствами.

Я был абсолютно с ней согласен, и мысленно поаплодировал. Сам в начале так делал, но за это все шкалы сразу обиженно в крайние отрицательные значения закатывались, а тут вроде и не я… А все равно приятно, лешие ей веник нормальный принеси.

Тут мышь неожиданно вернулась с полпути по коридору и спросила:

— Оно хоть вкусное было? Не зря страдаешь?

Голос спокойно серьезный, ехидства вроде не звучит, только глаза блестят подозрительно хитро.

Повезло ей, что я уже вошел в умиротворяюще-страдающий настрой… Ну и ведро это опять же появилось перед глазами, взывающее к чему-то подозрительно похожему на совесть…

— Так себе, — буркнул недовольно. Потом вздохнул и совсем тихо уточнил: — Извини, что тебе не оставил.

— Да ладно. Мне же не мороженого жалко, пусть оно и самое вкусное в городе. Хоть в этом от Пашкиной дурной влюбленности польза была. Весь день предвкушала, как будем вдвоем смаковать. Ну да фиг с ним. Просто вредно сразу столько, его же три килограмма было.

Высказалась и снова ушла, оставив после своих слов внутри меня мерзкую тоскливую горечь.

Алена:

Злиться долго я вообще не умею. Иногда себе во вред, знаю прекрасно. Но я пару раз попробовала не прощать обиду подольше, чтобы кого-то там проучить. Нафиг надо, скажу я вам.

Этот кто-то проучится или нет, еще вопрос, а ходить и кукситься, копить в себе яд и обидные слова… Да я взвыла через полдня, и послала все к волосатым сусликам, норы прочищать.

Если человек сам не понимает, что поступил по-свински, обижаться на него бесполезно. А ходить несколько дней кислой капустой, чтобы доказать ему свою обиду… Короче, мне и так хорошо.

Ну а с чертенком тут и обижаться глупо, и сердиться поздно. Он сам себя наказал, и ангиной, и растреклятой этой злозвонилкой, чтоб у нее все три шкалы спиралью завернуло.

Так что долбить ему по мозгам, какой он нехороший, когда он в ответ сипит простуженным голосом и нагревается как-то подозрительно быстро… Лечить надо, а не нотации читать!

Этот самый больной в мире чертячий Карлсон, к сожалению, не притворялся. Так что получил прямо на диван и ужин, и весь комплекс лечебных процедур, которые я вспомнила. И чай с малиной, и молоко с медом и маслом (криворожие не помогло, заставила выпить), и таблетку аспирина… И даже обтирание водичкой с уксусом.

Эту процедуру проворачивали с боем, потому что для ее осуществления пришлось больного раздеть, а он всячески протестовал и отбрыкивался. Нет, он соглашался раздеваться совсем, но оставаться при этом в носках и шарфе не хотел категорически.

Я оказалась упрямее. Уступила только жилетку, потому что она все равно мешала. Обтерла, прикрыла пледом и села рядом, ждать результат.

Не смотря на все принятые меры, через полчаса чертенок продолжал краснеть и накаляться, как образцово-показательная мартеновская печь. Я испуганно щупала его лоб каждые пять минут и понимала, что он становится все горячее и горячее. Обычный, человеческий градусник был встречен неодобрительно и с подозрением. Два раза выпал из подмышки, но, в конце концов, выполнил свою функцию. Для чего пришлось сунуть его чертенку в рот, пригрозив в случае преждевременного наплевательства вставить термометр с чертячьего тылу. Тридцать девять и три, мамочки!

На этом этапе красного, совсем вялого чертенка начало потряхивать, и я закутала его в три одеяла, притащив свое и еще одно запасное с антресолей. А потом кинулась звонить Ленке.

Она у нас в компании штатный лекарь всего и всех. При нынешнем уровне официальной медицины это просто спасение, поскольку спец Ленка действительно классный. Она педиатр, но и взрослые болячки вполне уверенно опознает и лечит.

В результате устного инструктажа чертенок получил таблетку ибупрофена и обильное питье, а я бегала со стаканами каждые пятнадцать минут.

Не помогло. Его трясло все сильнее, а сам он уже просто обжигал, стоило дотронуться. Сорок и один… меня тоже затрясло, от страха. Блин, да что ж такое! У него же регенерация! Черт!

Я готова была плюнуть на все и вызывать скорую, несмотря на общее недоверие к этой странной организации. Останавливало одно: это же не грудной малыш, не пустят меня с ним в палату, и что тогда? Меня в лучшем случае выставят в коридор, а ночью так и домой отправят. И выйдет то же самое, что в первый раз, когда машина еще от дома не отъехала толком, а полудохлое тельце материализовалось в моей прихожей. А без госпитализации… это все я и сама могу. Даже укол сделать при необходимости.

Договор! Там написано про регенерацию и слишком серьезные повреждения! Блин-блин-блин! Где эта проклятая бумага… а, вот. Ну, давай же… как включить ему повышенную регенерацию? Черрррт!

Я поспешно и не слишком бережно расправила свиток и нашла глазами нужный пункт. Может, если сразу не написано, надо просто усиленно искать, и текст проявится?

Как ни странно, дикая эта идея сработала, черные строчки побежали по желтоватой бумаге, раздвигая напечатанное раньше.

Я вчиталась: "Инфекционный процесс возник в организме данной особи в момент нарушения режима исправления. Вследствие этого регенеративные функции иммунной системы принудительно ослаблены.

Перенастройка защитно-восстановительных процессов на данном этапе может привести к сбою всей системы жизнедеятельности. С вероятностью в шестьдесят семь процентов организм данной особи успешно восстановится при текущем уровне регенерации. В случае, если процесс восстановления пройдет неудачно, тело особи магически утилизируется".