Шипы Черного Ириса (СИ) - Фролова Машенька - Страница 23

- Хотите сказать, что внутри меня вы?!

Амадей рассмеялся. Громко и с наслаждением, закинув голову.

- Видела бы ты себя сейчас! - простонал он сквозь смех. - Тебе действительно настолько ненавистна мысль об этом?

Я промолчала.

- Не переживай. Эта суть твоя и только твоя. У меня даже есть надежда, что она смогла стать частью твоей души. Потому что будь это естество все еще моим, то никогда бы оно не пожелало смерти мне. Для этих существ мы - боги. Мы их создаем своей волей, своей силой и магией. Смысл их существования в нашей защите. Если бы моя суть не стала частью твоей души, то ты бы не смогла ей так легко управлять с самого начала. А учитывая, что она желает смерти мне, ибо защищает тебя, она только твоя. Жаль только, что ее в тебе слишком мало, чтобы ты стала Рокто.

Я немного подумала, усваивая новую информацию. Она почему-то усвоилась легко. Он не лгал мне. Я знала это точно. Мое сознание и сознание существа внутри приняли его слова, как единственно верную истину. Она легла на мое мышление тонким слоем лака, словно бы закрепляя его. Странное ощущение.

- Хорошо, - наконец кивнула я. - Вы говорите, чтобы я не называла это зверем. Тогда как?

- Вампиры обычно называют это просто сутью. Но у абсолютного большинства уходят века на то, чтобы из крохотной искры вырастить язычок пламени свечи. У тебя внутри уже есть свеча, и она уже горит. Я называю мою суть Рэсэ. У них нет пола, как у людей или других существ. Они существа духовные. Но принято думать, что суть немного женщина, как Вечность, - он произнес последнее слово, как имя и с большим почтением в голосе. - Я склонен верить легендам, ведь наша суть, фактически, оберегает нас, как мать свое дитя. Она делает из нас тех, кто мы есть. Без нее не было бы ни нашей силы, ни наших слабостей.

Я улыбнулась. Амадей говорил об этом монстре с такой лаской, с таким безграничным уважением в голосе, что я невольно затаила дыхание. Приятно было думать, что этот вампир способен испытывать подобные эмоции хоть к кому-то.

- Кстати, о слабостях! - громко провозгласил мой создатель, поднимаясь со своего места одним плавным движением. - Ты уже допила последний бокал, так что мы можем приступать...

Я заметила, что чернота в его лице пропала, как и фиолетовые губы. Теперь он был похож на того Амадея, каким был в первые минуты нашего знакомства. Он подошел к стене за своим креслом и стоял сейчас прямо напротив меня. Только сейчас я заметила, что кусок стены был забит толстой фанерой. Слишком поздно я сообразила, что именно этот кровосос собирается сделать.

Он оторвал фанеру вместе с металлическими скобами и куском стены. В комнату ворвался яркий солнечный свет. На минуту я ослепла. Но не почувствовала боли, хотя именно ее и ждала. Я видела, как сгорает вампир на солнце. Это действительно выглядит страшно. Но боли от ожогов не было. Я заслонилась рукой и попыталась отыскать Амадея. Часть меня боялась, что он высший из слабейших, а если так, то он сгорит сам, желая проверить, что сотворил из меня.

Амадей стоял в лучах осеннего солнца, на нем не плавилась одежда, не шипела кожа.

- Ты Калиго, - удовлетворенно констатировал мой создатель.

- Вы тоже, - тихо сказала я.

Его зеленые глаза сейчас казались светлыми до желтизны. Он ухмыльнулся.

- Ты невероятно догадливое недоразумение!

Я опустила глаза.

- Прекрасно! С этим разобрались, а теперь дальше, - с этими словами он поднял фанеру, вдоль которой появилась трещина, и парой ударов вернул ее на место.

Хлопки казались легкими, почти незаметными, но стальные скобы, которыми это деревяшка крепилась к кладке, легко прошили новые отверстия. Пора начать привыкать к тому, что все вампиры очень сильны.

- Подожди меня, - сказал Амадей и исчез.

Просто растворился в воздухе. Я не увидела ни намека на движение. Толком не успела удивиться, как он появился снова. В руках у вампира был пластиковый чемоданчик с одной ручкой. С такими обычно ходят стилисты и визажисты. Он поставил его на столик и достал небольшой пузырек с прозрачной жидкостью. Из резиновой пробки торчала трубочка, как в каплях для глаз. По виду обычная вода.

Он открыл пузырек, и я уловила странный аромат, похожий на аромат соли, если ее много. Моя суть встрепенулась так резко, что я едва успела ее сдержать, напрягшись всем телом. Клыки снова просились на свободу. С чего бы это? Амадей сказал, что единственная цель сути - это защита самого вампира. Значит, моей сути кажется, что в этом пузырьке что-то опасное?

- Выбери место, - спокойно велел вампир.

- Что? - не поняла я.

- Выбери место на теле, где ты хочешь иметь шрам, - все так же спокойно сказал мой создатель.

Страх перед новой болью оказался каким-то слабым, еле слышным. Я легко его подавила. Быстро перебрав все варианты, я решила, что хочу видеть этот шрам всю оставшуюся жизнь и вспоминать, что нанес мне его именно Амадей. Я протянула ему левую руку, а пальцем правой указала на место в основании большого пальца. Обычно именно им трут себе нос.

Запоздало вспомнила, что сломала себе кости, а сейчас рука была цела.

- Это вы вылечили руку? - спросила я, сжимая и разжимая кулак.

- Да, - зло огрызнулся вампир, - и если ты скажешь мне за это спасибо - я тебе ее оторву!

Я продолжала потрясенно рассматривать совершенно здоровую конечность.

- Так где хочешь, чтобы был шрам? - повторил мой создатель.

Я снова указала на точку под большим пальцем левой руки.

Амадей кивнул. Аккуратно взял пробку двумя пальцами. В трубочке было несколько капель жидкости.

- Постарайся не дергаться, иначе шрам будет большим, а тебе жить в этом теле, - он погано ухмыльнулся.

А я сжала челюсти, потом сжала ладонь в кулак, затем сжала и подлокотник кресла второй рукой, чтобы не мешать Амадею.

Он поднес пробку с жидкостью, наклонил ее над моей кожей, три капли с пробки упали на руку. Я ожидала, что они скатятся по руке, но они замерли, как расплавленный воск. А через секунду зашипели на коже, как масло на сковороде. Я смотрела и не могла поверить в то, что вижу. Боль от ожога пришла намного позже. Я дернулась, но сдержалась и руку не отдернула. Почему-то мне подумалось, что если я ослушаюсь его просьбы, он может приказать, а может просто плеснуть мне весь пузырек в лицо. Картинка собственной физиономии и вечность под венецианской маской так четко встала перед глазами, что я замерла. Перспективы будущего иногда пугают намного больше, чем боль нынешняя.

Через пару минут боль ушла, а шипение прекратилось. На руке остался здоровенный красный ожог, который покрывался белыми волдырями. Я смотрела и понимала, что это еще не самое страшное. Шрамы не будут такими уж уродливыми, как я опасалась.

- Можешь опустить руку, - разрешил Амадей.

Я недоверчиво на него посмотрела, но руку опустила. Моя суть желала его смерти, только теперь к казни прибавилось еще несколько пунктов.

- Это очень слабый раствор серебра, моя гордая уникальность, - начал объяснять вампир. Теперь он снова сидел в кресле и пил кровь. Пузырька с жидкостью нигде не было. - Пули, болты и клинки из серебра причиняют куда большие страдания. Но теперь ты имеешь представления о том, что это за пытка.

- Но зачем? - потрясенно спросила я.

- Я хочу понять, как быстро у тебя затянется шрам от ожога. Ты совсем молодой птенец, но все-таки Калиго, думаю, пара недель - и от шрама не останется и следа. А по тому, как быстро у тебя затянется рана, я смогу понять, насколько сильный дар у тебя откроется. Я же должен знать, чему и как тебя учить, - он подмигнул мне. По-доброму, в его лице не было угрозы, не было ненависти.

- Пара недель? - переспросила я. - Вы хотите сказать, что этот шрам не навсегда?

Амадей посмотрел на меня.

- Конечно же нет! - выпалил вампир. Потом его глаза расширились. Пальцы разжались и он выронил бокал. Впрочем, успел его подхватить. И снова уставился на меня. - Ты хочешь сказать, что думала, что я сделаю тебе шрам на руке на все твое посмертие?! - его голос упал до еле слышного шепота.