Половинка - Гусейнова Ольга - Страница 4

Ведь благодаря именно нам, магам земли из рода Малина, королевство Цветана получило свое название две с лишним тысячи лет назад. И не особенно приветливый, прохладный район со сложным рельефом превратился в цветущую и благоухающую цепь плодороднейших долин, зажатых между высокими скалистыми горами, где много чего добывали. Наш народ был сытым, а королевство – одним из богатейших и спокойных.

Как-то на одном из обычных обедов, на котором помимо королевской семьи присутствовали особо приближенные придворные (этакий «небольшой перекус» персон на двести), наш любимый, немного «того» дедушка Римус Малина, близнец почившего короля, дядя нынешнего, заядлый экспериментатор и ученый, сообщил, что нашел в древних свитках описание давно забытого, запрещенного ритуала. Заявил, что ему, вероятно, удастся совершить настоящий научный прорыв – создать стабильный портал в другую точку Эйра, но, возможно, и в другой мир.

Это же так грандиозно и значительно – открыть другой мир!

Дедушка Римус… Его любили, но не воспринимали всерьез. Маги живут в несколько раз дольше, чем люди без дара, особенно маги, ведущие спокойный образ жизни. Те доживали до трехсот. И Римус Малина, давно разменявший второе столетие, походил скорее на немного выжившего из ума, безобидного, в сущности, старика. Он носился по дворцу со старинными свитками, бубнил под нос и строил великие планы по увековечиванию своего имени в истории Эйра.

В тот день мы дружно спустились за ним в подвальные помещения, где он предлагал «узреть истину», потрясти нас невероятным открытием в большой кладовой для хранения запасов на зиму. Для нас это было просто развлечением, данью уважения близкому родственнику. Семейным делом, как любил говорить мой отец.

Наше воображение Римус потряс основательно, когда ему удалось буквально пробить пространство и действительно открыть путь в другой мир. Я прекрасно помню, как все мы, почти двести человек, многие из которых были магами, стояли, разинув рты, уставившись на голубое колеблющееся марево, разглядывая за ним ледяную пустыню другого мира. Холод стремительно заполнял наш подвал, стелился снежной поземкой по земляному полу, студил ноги в легких туфельках, но мы пребывали в шоке и смотрели… смотрели…

Даже тогда, когда снег взметнулся и из вихря возникло несколько жутких белых монстров, мы продолжали таращиться на неведомый мир, как селяне на ярмарочное представление. А потом монстры неторопливо шагнули сквозь портал, спокойно разглядывая нас белесыми глазами, напоминающими ледяные кристаллы. Вот так, вместе с лютым холодом, они проникли в наш мир.

Первой жертвой своего же открытия стал дедушка Римус, слишком восторженно щебетавший, разглядывая пришельцев. Снежные чудовища на глазах у нас разодрали его за пару секунд, обагрив кровью заснеженный пол. В тот момент мы думали, что видели самых жутких созданий, которые могут случиться только в кошмарном сне. Искристо-белых, как свежевыпавший снег, хищников размером с саблезубого тигра, с острыми ледяными пиками вместо клыков.

Но как же мы ошибались!

Стоило монстрам насладиться теплой кровью, голубое марево портала вспыхнуло – и в следующий миг мы увидели первого разумного иномирца. Белого. Внешне он оказался подобен людям Эйра: чуть выше среднего роста, в белом балахоне, метелью развевавшемся вокруг тела, скрывая особенности фигуры. На голове словно искрили от напряжения светло-голубые не то волосы, не то тонкие пряди-сосульки. А лицо… не человеческое, нет, вытянутое, почти безносое, с тонкой прорезью рта, прозрачно-серыми щелками глаз и непривычно большим выпуклым лбом.

С появлением этого нелюдя переполох, вызванный ужасной смертью Римуса, прекратился. Мы замерли. Даже замерзая от холода, стояли и пялились на странного иномирца, который так же неторопливо, как монстры, шагнул за порог портала к нам. Дальше мы видели новых и новых белых, возникавших из снежных вихрей.

Королевская элита дрогнула, когда пришелец, ступивший на нашу сторону, странно содрогнулся и закатил глаза как от наслаждения. Отец неосознанно отодвинул нас с сестрой и маму себе за спину. Может, именно этот извечный мужской жест спас нас тогда.

Белый подошел к стоявшему к нему ближе остальных третьему советнику короля. Медленно поднял руку с ногтями, похожими на осколки льда, и дотронулся до его щеки. И снова мы, подобно глупым мышам, завороженно наблюдали, как герцог Шиповничий, раскрыв рот, пытался закричать, но лишь хрипел от боли. Кожа его на глазах утрачивала живые краски, становилась мертвенно-голубой, глаза остекленели, а теплое дыхание перетекало к белому иномирцу.

Нелюдь словно саму жизнь, саму душу вытянул из человека вместе с теплом. От старого интригана, властолюбца, но преданного королю советника остался жуткий голубовато-серый труп с бессмысленно глядевшими в никуда, пустыми, мертвыми глазами. После этого началась паника. Из портала один за другим в наш мир шагали белые, охрана во главе с отцом начала боевые действия, но запущенные в иномирцев огненные шары и заклинания те поглощали даже с удовольствием. Смерть, боль, хаос – вот что творилось в том замкнутом пространстве. Отец прикрывал нас, обороняясь кинжалом и магией, выводил из подвала, а монстры рвали гвардейцев королевской охраны.

Каким образом мы выбрались оттуда, я помню смутно, но по пятам за нами шла ледяная смерть. Холод хлынул из подземелья наружу, а за ним по свежему снегу ступали чудовища. Народ бестолково метался, не понимая, что происходит. Отец пытался организовать оборону. В тот день нас с сестрой и мамой наспех собрали и вывезли из дворца.

Тогда мы думали, что ненадолго – слишком сильна была уверенность в способностях отца. Но уже к вечеру огромный поток беженцев настигла лавина холода и монстров. Отец успел пробиться к нам на своем любимом скакуне, организовал с кузеном Шарлем прикрытие. Как выяснилось, дворец пал, его защитники погибли. Первой волной ледяная смерть накрыла весь цвет дворянства Цветаны.

К вечеру того трагического дня, первого в цепочке таких же печальных, в схватке погиб отец и большая часть боевых магов королевства. Люди в панике бросали вещи и повозки и бежали. Королевская карета увозила нас с сестрой, матерью, обезумевшей от потери любимого мужа, и раненым кузеном. В те дни мне еще казалось, что жизнь наладится, но становилось только хуже и хуже. К ногам пришельцев за три года одно за другим пали следующие два королевства, превратившись в ледяные пустыни – царство белых.

В этом ныне пустующем трактире, где тогда сходила с ума от горя королевская семья, накануне похоронившая в стылой земле младшую принцессу, пораженную холодом от прикосновения белого, народ узнал от беглого придворного, что виновен в трагедии экспериментатор Римус Малина. Только чудом оставшихся в живых членов королевской семьи не вздернули на ближайшем заборе, не зарубили…

Нас прокляли.

К счастью, тогда жители этого края не видели порождений зимы и снега, не теряли своих близких, как беженцы из Цветаны. Только это спасло нас от скорой и жуткой расправы. Но каждый плевал нам под ноги, проходя мимо. А сколько еще таких плевков и не под ноги, а в лицо и душу было после? Не счесть!

Я их понимала, но принять не могла.

Сейчас тракт заброшен и тих до звенящей пустоты, лишь наши лошади скрипят подпругой да рессоры кареты. Всего три дня назад вокруг было лето, сейчас же деревья словно зябко ежатся, теряя только-только показавшиеся листочки. Пожухлая трава; всюду, куда ни взглянешь, унылый, блеклый серо-коричневый пейзаж. Постепенно исчезают яркие краски жизни. Пахнет осенью и веет холодом, непрестанно крадущимся к людям подобно коварному хищнику. Ветер злобно рвет полы моей шубы, теребит края мехового капора и кусает щеки острыми колючими порывами.

Запрокинув голову, я с тоской смотрела в небо: серое, безрадостное, как и все вокруг, с низкими свинцово-темными облаками и черными косяками птиц, почуявших беду и сорвавшихся с насиженных мест. В дороге, особенно в последний день, я видела много пернатых, стремящихся на запад и юг. Попадались запоздавшие обозы – последние, самые упертые оптимисты, верившие в чудо, смирились и убирались подальше отсюда. Вслед за людьми стаями, табунами и одиночками поспешало зверье. В этом году почти не видно птенцов и щенков. Дикие животные чуяли, что не время.