Струны волшебства. Книга первая. Страшные сказки закрытого королевства - Завойчинская Милена - Страница 10

Так и не ответив ему ничего, быстро склонилась к стене.

– Фу-у-у! – брезгливо прогудел горожанин, но понял мою реакцию правильно. – Опоздал! Всё ведьма проклятущая виновата! Из-за ее колдовства я решил выпить последнюю кружку вина и осоловел. Вот же дрянь! Даже перед смертью напакостила, и я не успел на самое интересное!

Сплюнув с досадой, он поспешил на площадь. Я же вытерла рот, поправила гитару, перехватила свои вещи и двинулась обратно к городским стенам и воротам. Не хочу оставаться тут ни минуты. Жрица богини смерти что-то почуяла и не успокоится, пока не найдет новую жертву.

Именно тогда у меня зародились крамольные мысли о сестрах Неумолимой. Как наяву стояло перед глазами лицо той из них, что присутствовала на казни ведьмы. То, как жадно и хищно затрепетали ее ноздри, словно у гончей, почуявшей добычу. Как медленно и неотвратимо она оборачивалась, ища взглядом в толпе кого-то конкретного. Меня? Думаю, да. Меня. Ведь именно во время моего лихорадочного шепота и финального слова «Сгорела!» казненная в мгновение ока превратилась в пепел. А ведь человеческое тело горит долго. Даже после того, как несчастная женщина умерла бы, не выдержав боли, то догорала бы еще не одну минуту. А тут всё случилось моментально. Короткий вдох, и только серые хлопья в опустевшем костре.

Похоже, в нашем несчастном закрытом королевстве, где запрещена магия, этой самой магией обладают именно они – сестры Неумолимой. Власть храмовых жриц велика. Подозреваю, что если бы они обвинили в колдовстве короля, то его растерзали бы собственные подданные и придворные. Он бы не дошел даже до костра.

Довольно было бы слова или сомнения одной из сестер Неумолимой. Даже не Верховной жрицы или служительниц столичного храма, а любой! Например, ехавшей через столицу по своим делам. Лишь подозрение, что житель Дагры одаренный, и всё – конец неизбежен.

Не зря я обходила столицу по огромной дуге, страшась даже издали увидеть городские стены. Ведь именно там располагается самый большой храм. Там сестер можно встретить, просто прогуливаясь на улице…

Что же касается казней, то доводилось мне сталкиваться с ними отнюдь не единожды. От некоторых историй волосы дыбом вставали. Нет, я, к счастью, больше не попадала на площади, где бы полыхали костры. Но видела на улицах шествия, телеги с клетками, в которых везли на эшафот приговоренных. Это ужасно и невыносимо. Тех, кто лежал или сидел в клетках, уже и людьми-то нельзя было назвать. Нет, это были умирающие существа, лишь из последних сил вдыхающие воздух нашего несчастного королевства. Ни на что уже не надеющиеся, ни во что не верящие, обреченные, прошедшие через муки от рук палачей, дознавателей. А может, и сестры Неумолимой участвовали в допросах, выколачивая из осужденных… Что именно? Я не ведаю.

Одна из таких процессий, которая с веселым гомоном сопровождала на смерть семью из четырех человек – родители и двое деток, – заставила меня рыдать. Не сразу, позднее, когда никто не мог увидеть. В причастности к магии подозревался глава семейства. Его жена была приговорена за соучастие и сокрытие, дети же… А что, если они унаследовали дар? А вдруг пытки над ребятишками заставят несчастного отца быть посговорчивее, признаться во всем? Понятно ведь, ради того, чтобы облегчить участь родных, люди пойдут и согласятся на многое.

Сестры Неумолимой безжалостны и не знают пощады.

Петь приходилось в разных местах. То в трактире, то на площади, то в борделе, то в игорном доме. В последний раз жуткого вида одноглазый тип перепугал меня до смерти. Поймал за шкирку на улице и поволок, ничего не объясняя. А когда я принялась кричать и вырываться, встряхнул как котенка и цыкнул:

– Да не ори ты, задохлик. Хозяин велел притащить к вечеру кого-то, кто будет петь. Гости у него сегодня важные.

– А сразу сказать нельзя было?! – возмутилась я. – Отпусти! Сам пойду.

Громила разжал пальцы, и я едва не шлепнулась на грязную мостовую.

– Заплатит, надеюсь? – поправляя одежду, хмуро спросила я, глядя из-под челки на посланца бандитского главаря.

– Господин Дюза́н менестрелей никогда не обижал, не трясись. Жрать хочешь? – спросил он вдруг.

– Хочу, конечно. Ты же меня с площади увел, я не успел поужинать, – смирившись с грубой манерой общения, в тон отозвалась я.

Публика в игорном доме оказалась специфическая. Бандиты, жулики, отчаянные картежники… Последние были, в том числе, и из аристократов, которые проматывали состояние. Точно как Гаспар… И проигрывали так же, и напивались, и скандалили…

И девки продажные присутствовали, ярко накрашенные, со взбитыми в высокие прически волосами, вульгарно разряженные. Садились на колени к игрокам, отвлекая от карт, мороча головы и предлагая выпить. Смеялись зазывно, демонстрируя содержимое глубоких вырезов своих платьев.

Не хотела бы я себе такой судьбы. Я наблюдала за ними сквозь ресницы, перебирая струны, и благодарила маму за амулет личины, который она сумела где-то найти. Учитывая красоту, которую я от нее же унаследовала, поймали бы меня да заперли где-нибудь. И хорошо еще, если бы участь содержанки меня ждала бы. А то вот так бы угодила в бордель и развлекала публику. Долго бы я не протянула, скорее всего, сама бы и наложила на себя руки. Лучше смерть, чем такая жизнь.

Птица в клетке… И не вырваться, не спастись…

Грустно улыбнувшись своим мыслям, я запела:

Не знаю, вслушивался ли кто-то в тексты моих песен, но в итоге меня и накормили, и вином пытались напоить, и даже женщину предлагали. От вина и женской ласки я отказалась, вызвав шквал насмешек, мол, зеленый я еще. А после выступления щедро отсыпал мне монет один из местных королей теневого мира. И совет дал:

– Талантлив ты, Рэм. Облагодетельствовала тебя богиня. Но костюм купи поприличнее. А то сразу видно, бродяга и голодранец. Вот для выступлений – натягивай одёжу побогаче. С вышивкой какой, что ли. Бабам нравятся смазливые юнцы. Глядишь, еще с ле́дей любовь закрутишь.

Я кашлянула, потому что любви от «ледей» мне совсем не надо, я сама – леди.

– И еще… – наклонился он к моему уху и прошептал едва слышно, дыша винными парами: – Сваливал бы ты из Дагры, малец. Одарен ты способностями, Рэм, чрезмерно одарен. Как бы на костер они тебя не привели.

Я вздрогнула всем телом, сжала зубы, но промолчала. А бандит, одетый в бархат и золото, продолжил:

– Я тебе ничего не говорил. Но ты мелкий, шустрый, и терять тебе нечего, коли сирота бездомный. Сумеешь выбраться, помолись за меня да свечку поставь. А ежели припечет, то покажи вот это. Меня по всему королевству знают, – и сунул мне что-то в карман.

Позднее, когда появилась возможность рассмотреть, я выяснила, что это была обычная серебряная монета с одним отсутствующим краем. Словно хитро отпилили кусочек по невидимой ломаной линии.