Ленинград
(Героическая оборона города в 1941-1944 гг.) - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 34

Истребительно-противотанковый дивизион, которым командовал Николай Иванович Родионов, к моменту, когда в контратаку пошла броневая сила фашистов, занимал позиции против 2-го городка, прикрывая правый фланг дивизии. Сориентировавшись в обстановке, Родионов оставил там только три орудия, а все остальные стал спешно перемещать в полосу возможного прорыва. Родионова по сей час многие хорошо помнят. Высокий, крупный, но легкий и проворный в движениях. Открытое лицо. Улыбающиеся глаза. Товарищеская манера держаться. У своих подчиненных он пользовался беспредельным уважением. В валенках (мороз в тот день был градусов 15–17), в измазанном полушубке. Опасность словно придавала Родионову энергии. Он был оживлен, сосредоточен. Встретив командира 106-го отдельного моторизованного инженерного батальона И. И. Соломахина, сказал ему:

— Здесь на фланге им больше не пройти, а Клюканова они могут смять.

Пожалев про себя, что переправы для наших тяжелых и средних танков только еще строятся, Соломахин приказал командиру одной из рот:

— Берите мины, идите с дивизионом Родионова.

Соломахин видел, как Родионов, перекрывая возможную полосу прорыва, расставлял, орудия на осушенном болоте. Бой шел еще там, за пределом видимости, но разрывы гранат и автоматные очереди, пушечные выстрелы приближались с каждой минутой.

Из леса на болото с редкими чахлыми деревцами выползали вражеские броневые машины с прижавшимися к башням автоматчиками.

Первые снаряды наших сорокопяток, ударившись о лобовую броню, отскочили словно орехи от бетонной стенки. Что же остановит эти чудовища!?

Неизвестно, кто принял такое решение, но навстречу танкам уже ползли и бежали саперы, разбрасывая прямо по снегу мины. Саперов скашивает пулеметный огонь, но оставшиеся в живых упорно продвигаются вперед, и вот уже мины летят чуть не под самые гусеницы. Танки тормозят, выискивают безопасные проходы на ставшем смертоносным кочкарнике, разворачиваются, невольно подставляя борта дивизиону Родионова.

Артиллеристы приободрились, сыпят и сыпят снаряды. Зачадил один из танков, у другого сползает гусеница… Танковая контратака приостановлена, но фашисты не пятятся, отвечают огнем, автоматчики ссыпались с брони и где перебежками, где ползком подбираются к артиллерийским позициям, которые танки пытаются обойти справа. По приказу Родионова батарея младшего лейтенанта Ольгина сдерживает пехоту. Остальные орудия разворачиваются навстречу танкам. Командир одной из батарей 20-летний лейтенант Федор Чернышев тяжела ранен, но, истекая кровью, продолжает подавать команды. Его ранит еще раз — смертельно. Разбито одно орудие, перевернуто другое…

В штабе фронта и 67-й армии уже давно всем очевидно: фашисты нацелились на прибрежный сосняк, на переправы, под корень хотят подсечь наступающих, отрезать их от реки, лишить связи с тылами. Немецкая дальнобойная артиллерия крушит уже не только Невский «пятачок», но и главную полосу прорыва, наши тылы. Тяжелыми снарядами накрыты командные пункты Ленинградского фронта и 67-й армии. Ранены командарм М. П. Духанов и начальник оперативного отдела штаба фронта генерал А. В. Гвоздков.

— Товарищи генералы, вам нужно в госпиталь, — настаивают, сделав перевязку, врачи.

— Потом, по окончании операции, — отмахивается Духанов.

Отходя, 268-я дивизия обнажила правый фланг 136-й, где наступал Ленинградский полк, и туда уже просачивались группы вражеских автоматчиков, перестрелка то и дело возникала даже у переправ. Немецкие рации захлебывались от радости, недавнее отчаяние гитлеровских вояк сменилось безудержным ликованием:

— Отрезаем их от переправ, отрезаем!

— В Шлиссельбурге держитесь, к вам идут подкрепления!

— Подходят резервы. Много резервов. Она разгромят наступающих русских.

Михаил Павлович Духанов, сухощавый, очень подвижный, внешне вел себя как обычно, оставаясь предельно выдержанным и корректным. Только по тому, что он курил папиросу за папиросой, можно было угадать, в каком напряженном состоянии он сейчас находился. Участник первой мировой и гражданской войн, член партии с 1918 года, в 41-м Духанов был помощником командующего Ленинградским военным округом по военным учебным заведениям, и за ним прочно закрепилась репутация грамотного, высококультурного и вместе с тем боевого генерала. В начале войны вместе с ленинградскими курсантами он принял боевое крещение на лужском рубеже, а в тяжелые сентябрьские дни вступил в командование 10-й стрелковой дивизией, после того как гитлеровцы нанесли ей тяжелое поражение при попытке отбросить их от Урицка и Петергофа. Словом, повидать и пережить Михаилу Павловичу довелось в жизни немало, и все-таки еще никогда не возлагалось на него такой ответственности, как сейчас, никогда еще не приходилось ему попадать в эпицентр военной операции такого масштаба и такого значения.

Духанову конечно же сразу доложили о ликовании врага. Что это? Действительно, уверенность в своих силах? Конечно, 11–12 дивизий в самое короткое время сюда могут перебросить фашисты. Значит, надо спешить. Одно из условий успеха операции в том и состоит, чтобы провести ее возможно быстрее и, сомкнув фронт с волховчанами, развернуть его к югу, к Синявинским высотам, ко Мге — навстречу врагам, которых двинут сюда, чтобы заделать брешь в осадном кольце.

Черные от порохового дыма и торфяной пыли цепи ханковских батальонов Симоняка прибавляли шагу. Солдаты не без тревоги поглядывали назад и вправо, где продолжали греметь наши и вражеские орудия, дробно, заливисто стучали наши и вражеские пулеметы, автоматы. Шедшие почти сразу за передовыми цепями комбаты X. С. Ефименко и И. Н. Душко поторапливали задержавшихся:

— Вперед, ребята. За фланги отвечают старшие начальники. Наше дело идти вперед.

— Охранение бы на фланг.

— Охранение будет. Привыкайте наступать. Нам теперь до самого Берлина идти.

…Отступив на 1½-2 километра, примерно к линии, достигнутой к концу первого дня наступления, 268-я дивизия выстояла, не позволив танкам пробиться к переправам и ударить во фланг ханковцам. Когда все стихло, С. Н. Борщев со своими штабистами пошел на позиции Родионова. Метрах в 200 от них догорало 11 фашистских танков, 12-й чадил в нескольких метрах от одного из наших орудий. Рядом с ним лежал сраженный пулеметной очередью Родионов. В последние минуты он остался один, сам был за заряжающего и наводчика.

В ночь на 14-е по четырем переправам, наведенным саперами под руководством командующего инженерными войсками Ленинградского фронта генерал-майора инженерных войск Б. В. Бычевского, пошли средние и тяжелые танки. Переправлялись на плацдарм части второго эшелона. Говоров и Духанов не сомневались, что наутро гитлеровцы попытаются пройти снова там же, где накануне им преградила путь 268-я дивизия, и в случае их успеха ушедшие вперед ханковцы будут обречены на уничтожение. Может, все-таки придержать Симоняка, дать максимум подкреплений Борщеву, встретить новые контратаки мощным контрударом? Силы есть. Но как же тогда с расчетом на стремительность удара?! Стоит ввязаться в бой на второстепенном направлении, наступление замедлится; Линдеман, даже если его танки не пробьются к переправам, успеет подтянуть новые дивизии и снова расширить сужающийся перешеек. Духанов связался с Н. П. Симоняком. Тот был настроен решительно:

— Завтра снова пойдем вперед! Порох в пороховницах ханковцев не отсырел.

14 января основательно ослабленная 268-я дивизия осталась на месте, так же как и свежая 102-я стрелковая бригада А. В. Батлука. Натиск противника они сдерживали с большим трудом и с большими потерями. Днем через Неву спешно переправились, и в 14.00 атаковала фашистов, снова и снова пытавшихся пройти к переправам, 123-я стрелковая дивизия, она играла роль своего рода флангового щита.

— Главное — прикрыть Симоняка, — предупредили командира дивизии полковника А. П. Иванова.

268-ю дивизию подкрепили 152-й танковой бригадой и 142-й морской стрелковой бригадой. Симоняк, прислушиваясь к неутихавшей канонаде, позвонил Иванову: