Бремя чести (СИ) - "Darling Jen" - Страница 101

Вдоль дороги, соединяющей Медовые Лужайки и Вусэнт, высились мрачные деревья, в неверном свете луны кажущиеся призрачными. Аткасу то и дело мерещилось, что стоило ему проскакать мимо, как они склонялись друг к другу ветвями и переговаривались. О чем? Понятное дело, о том, как бы им половчее протянуть свои корни-руки к грациозным бабкам Солемны, дернуть со всей мочи, чтобы глупый маленький всадник кубарем скатился наземь, и всласть посмеяться над ним. Где-то за стеной леса металось море, втиснутое в ледяной панцирь. Изредка полоса деревьев редела, и тогда можно было углядеть черный купол неба, распростертый над серым пористым льдом.

Юноша спешился невдалеке от городской стены. Привязав лошадей на полянке, он через пять минут подошел вплотную к стене. Именно в этом указанном Экроландом месте она совсем осыпалась, подточенная корнями гигантского дуба, так что казалось, что он ее подпирает. Забравшись на дерево, можно было пробраться внутрь, что Аткас и выполнил.

Дальше пришлось рискнуть и прыгнуть со стены вниз, в неизвестность, но здесь ему повезло — перед стеной находилась мягкая земля, а не смертельный камень.

Он воссоздал в уме карту и понял, что находится на северо-западе Вусэнта. Здесь селились не слишком зажиточные купцы и благородные ремесленники: ювелиры, скорняки, портные…

Отсюда улица вела прямиком к центральной площади. Аткас старался идти в тени домов, поскольку знал, что ночью город патрулирует стража. Ему совершенно не хотелось попасться ей на глаза.

Вдалеке он услышал бряцанье и поспешил схорониться в проулке меж двух домов. Мимо, печатая шаг, прошло пятеро стражников. Они вовсю всматривались во тьму, освещая путь перед собой масляными фонарями.

Как только они прошли, Аткас рванул вверх по улице.

Когда он уже миновал последние на площади здания, грубый голос окликнул его:

— Эй, ты что это тут делаешь, а?

Аткас быстрым движением сунул себе в рот черный шарик, жалея, что пришлось это сделать так рано.

— Да, господин? — спросил он смиренно, оборачиваясь.

Позади него, широко расставив ноги и уперев руки в бока, стоял стражник. Доспехи отражали свет луны.

— Я гляжу, ты не больно-то распоряжение наместника выполняешь?

— Я не знаю ни о каких распоряжениях наместника! — воскликнул юноша, с замиранием сердца чувствуя, как его телом начинает овладевать аслатиновая крошка.

— Придется тебе пойти со мной…

Стражник решительно подошел к Аткасу и собрался взять его за шиворот, но его рука схватила лишь воздух.

— Хмм… Готов спорить, тут только что кто-то был…

Он недоуменно пожал плечами, развернулся и ушел.

Аткас ликовал внутри. В тени было так здорово!

До дворца он добрался безо всяких помех, перемахнул через ажурную изгородь и, крадучись, пошел мимо стены, ища открытое окно.

Вскоре он нашел такое и забрался внутрь. Он находился в спальне служанок, насколько он понял. Стояло четыре двухэтажных кровати, на которых сладким сном посапывали разметавшиеся девушки.

Стараясь не смотреть на голые руки и ноги, высовывающиеся из-под одеял, Аткас пробрался к двери, толкнул ее и очутился в коридоре.

— Сладкий, наконец-то ты пришел! — раздался женский голос.

Аткас погрузился во что-то мягкое, сильные руки обняли его.

— Я уже заждалась тебя, милый!

И юноша с ужасом почувствовал, как невидимая в темноте женщина целует его! В нос шибанула жуткая смесь из одуряющих духов и чеснока, видимо, поглощенного красоткой вечером.

— Э-э-э, простите, — промямлил он, пытаясь высвободиться.

— Глупый, ты чего? Пойдем со мной, я тут нам комнатку нашла…

Только тут Аткас заметил, что к чесночному дыханию примешивается немалая доля винных испарений! А женщина уже куда-то тянула его за руку, и не было никакой возможности вырваться. Да и не хотел юноша поднимать шум, наверняка здесь много народу, прибегут еще стражники…

Он покорно дал себя вести по темным коридорам.

Пару раз порывался высвободиться, но женщина лепетала:

— Нет, не сюда, сладкий! Там лестница вниз, голову сломаешь!

Наконец она привела его в какую-то комнату, плотно закрыла дверь, разожгла светильник и обернулась.

Потом она закричала, и Аткас от испуга мгновенно ушел в тень.

— Боги, что же это! — запричитала женщина, при свете оказавшаяся полненькой и довольно симпатичной, только вот лет ей было хорошо за тридцать. — Никак, кто-то привиделся мне? Да где же Тум? Что это со мной?

Она подняла руку ко лбу и наморщилась.

— Н-да, кажется, я перепила вина. Тум, наверное, заждался… И чего меня сюда понесло?

Она вышла из комнаты, плотно притворив дверь.

Аткас прислонился к стене, шумно дыша. Он и не надеялся, что все так удачно обойдется.

Он крался дальше, и тени от стен ему напоминали какие-то жуткие картины, какие он видел только в кошмарах. Ему на мгновение стало страшно, но он тут же напомнил себе, что он здесь на задании Экроланда, которое не имеет права провалить, и шел дальше, пугливо озираясь на ужасные карикатуры людей, открывающиеся на каждом шагу.

Через несколько минут блуждания по коридорам он вспомнил, что леди, пристававшая к нему, упоминала некий проход вниз. Он разумно рассудил, что это и есть та самая лестница к темнице Наместника.

Вернувшись, он обнаружил эту лестницу неподалеку от основного перехода, в двух шагах от коридора, ведущего к комнате, где страстная незнакомка так опрометчиво предлагала себя.

Лестница была вся испещрена паутинкой трещин, ее построили тогда, когда закладывался замок, и сейчас было непонятно, почему ее не восстанавливали в течение долгих десятилетий.

Ему даже стало страшно спускаться по ней, настолько темно было снизу, настолько черно было за угадывающимся поворотом. Но Аткас вспомнил, что находится под защитой тени, и ступил на кажущиеся ненадежными ступени. «Меня никто не увидит, — сказал он себе. — Тень надежна. Она меня любит». И, стыдясь собственных мыслей, он беззвучно вознес краткую молитву Секлару, который, как известно, благоволил ворам.

Внизу был мрак, пахло сыростью и затхлостью. Он чуть было не снял факел со стены, но, захлебнувшись дымом, быстро отпрянул и напомнил себе, что свет ему не поможет. Единственной союзницей ему была сегодня тьма.

Спустившись, он оказался прямо перед комнатой охраны. Они играли в кости, а их стол стоял ровно посреди прохода, и пока один из них не встал бы и не задвинул стул, Аткасу нечего было и мечтать о том, чтобы попасть внутрь.

И пиво они не пили, а, значит, ждать, пока один из них захочет отлучиться, не стоило.

С ненавистью глядя в грубые морды, словно неумелой рукой вытесанные из камня, Аткас подошел и встал в проеме двери.

— И вот она мне говорит — мол, видала ожерельице на ярмарке, так ты, дружочек, купи мне его, может, тебе и обломится! — со смаком повествовал один из стражников, потной лапищей тряся стаканчик с костями. — Я, не будь дураком, даже и отвечать не стал, завалил ее на скамью и…

Дальнейший рассказ потонул во взрывах хохота. В этот самый момент Аткас принял единственное возможное в его положении решение и, опершись руками на столешницу, вспрыгнул на стол.

— Эй, потише, — недовольно пробурчал стражник, — чего это ты так разухарился? Чай, кулаков не жалко, чего это ты так колошматишь?

— Да я и не делал вроде ничего, — смущенно ответил другой стражник и с подозрением уставился на задребезжавший стакан на столе.

— В чем дело? Что происходит? Это… Как его… Землятрясение, что ли? — испуганно спросил тот, что сидел лицом ко входу.

И тут на их глазах стаканчик с костями приподнялся и опрокинул содержимое на стол. Кости запрыгали по столу, мелькали точки. Когда они остановились, вверх глядело шесть шестерок.

— Магия, — благоговейно прошептал стражник.

— По-моему, мы перебрали давеча эля, — не согласился другой и стал усиленно жмыхать веками, надеясь, что наваждение пропадет.

Аткас, посмеиваясь про себя, осторожно спрыгнул с другого конца стола и прошмыгнул внутрь темниц.